Слезы Огня (СИ) - Завгородняя Анна. Страница 30

— Вот урод же! — проговорила Сиггерд.

Я подняла на нее взгляд.

— Спасибо!

Великанша покосилась на меня как всегда неулыбчивая, словно скала.

— Мне Гуннар велел за тобой присматривать, — и снова пнула мужика. Тот слабо застонал, а великанша присела рядом и вытянув из его штанов его же пояс, завела мужику руки за спиной и связала их. Кажется, это доставило ей удовольствие. Я вообще замечала за то время, что жила среди северян, то эта женщина отличалась угрюмым нравом, и дружинники Гуннара принимали ее скорее за своего парня, и уж точно не видели в Сиггерд женщину. Да и внешне она мало напоминала женщину, особенно если надевала мужские штаны и рубаху. Волосы же Сиггерд в отличие от мужчин, стригла коротко.

Связав моего преследователя, Сиггерд поднялась на ноги.

— Я видела княжну, выходившую из сарая до того, как выбежала ты, — сказала она и посмотрела мне пристально в лицо.

— И что? — я сделала вид, что не понимаю ее слов.

— А то, что это она наняла этого бугая изнасиловать тебя, — Сиггерд смачно плюнула на мужика, лежавшего у ее ног, — Если бы я не подоспела, то он вдоволь натешившись, после оставил бы тебя там, где Гуннар обязательно нашел и увидел тебя. Убить, конечно, не убил бы, но помял изрядно. Представь, что было бы дальше…

Я помрачнела. Подобные мысли тоже посетили мою голову, но лишь, когда ко мне явилось спасение в лице северянки. Я конечно, не допустила бы этого и скорее всего спалила бы насильника вместе с сараем…но Сиггерд была права. Это княжна наняла этого человека.

— Я расскажу Гуннару, когда он вернется, — произнесла великанша и нагнувшись, легко, за шкирку, подняла вялого мужичка.

— Про княжну не говори! — вырвалось у меня.

— Это почему еще? — возмутилась Сиггерд.

— Не стоит… — замялась я, — Я скоро уеду, и она успокоится. А таким образом мы можем испортить отношения Гуннара с Аскольдом.

Сиггерд думала не долго. В конце концов, она решила повременить с рассказом о коварстве Лебедь.

— Я скажу ему позже, — согласилась она на мои уговоры, — Но все равно скажу.

У меня вырвался вздох облегчения, а великанша встряхнула мужика и дала ему под зад ногой, чтобы шевелился быстрее.

— А что будет с ним, — кивнула я на мужика.

— Получит плетей, — ответила Сиггерд, — Да так, что больше вряд ли захочет насильничать. Уж я прослежу.

Она не удержалась, чтобы не толкнуть с силой пленника.

— Я себе даже представить не могу, что Гуннар женится на этой ведьме, — вздохнула она, вспомнив про княжну и велев мне идти следом, направилась в избу дружинников, где собиралась сдать своего пленника в надежные руки.

Стоя за углом дома, Лебедь видела, как Сиггерд, эта нелепая дура-воительница, ошибка матушки природы, которая забыла, что видимо, лепит из нее женщину, спасла рыжую от Брама, нанятого княжной через одного из ее людей в таверне, что располагалась неподалеку от дома вождя.

Надеясь сделать пакость, Лебедь была разочарована, когда ее замысел не удался, но она была спокойна за себя — мужика нанимала не она, да и он тогда был в таком состоянии, что вряд ли сможет опознать в ее сопровождении того, с кем встречался в таверне.

— Вот неудача! — произнесла Лебедь и с силой дарила кулаком по стене, за которой скрывалась, подглядывая за происходящим. Зашибив пальцы, она ойкнула и поднесла их к губам.

— Ладно, — подумала девушка, — У меня еще есть время, чтобы избавиться от Вереи.

Лебедь не торопилась возвращаться к отцу и хотя не испытывала ни малейшего увлечения северным вождем, ее душила обида на то, что ей, княжне, предпочли какую-то нищенку без роду племени.

А ведь отец уже несколько раз присылал письма птичьей постой, да еще пару раз с верховыми, но Лебедь отказывалась возвращаться.

— Отец сам хотел, чтобы мы познакомились с Гуннаром. Пусть терпит мое отсутствие, — решила она, — Наличие Янины избавляло княжну от пересудов… Да и дом, который строил Гуннар для своей жены, постепенно вырастал, поднимаясь над двором и старым домом, словно гриб, после дождя, хотя. Если признаться, Гуннар не сильно торопился с его постройкой.

В своем последнем письме Аскольд предупредил дочь, что если она не вернется домой, то он приедет за ней лично. Княжна тогда только усмехнулась и несмотря на причитания нянюшки, советовавшей послушаться отца, решила — пусть приезжает. Вдвоем им удастся быстрее окрутить Гуннара. А в том, что ей стоит выйти именно за этого мужчину, Лебедь почти не сомневалась.

Она не ждала большой любви. Ее всегда больше привлекало благосостояние, и спокойная жизнь без малейших проблем. А Гуннар способен был дать ей то, к чему она так стремилась. Препятствие было только одно — рыжеволосая девка, что задурила голову вождю и при этом держала его на коротком поводке, не подпуская к телу. Да, Лебедь догадывалась, что отношения между Гуннаром и Вереей не зашли так далеко, как хотелось бы самому мужчине, и даже немного жалела об этом. Получи Гуннар желаемое, кто знает, возможно, он быстрее охладел бы к сиротке. А так…

Лебедь отлепилась от стены, когда Сиггерд и девка вошли в дом, ведя перед собой отупевшего от удара великанши мужичка.

Княжна отряхнула руки от несуществующей пыли и хотела было уйти, как внезапно услышала чей-то голос.

— Доброго вечера, красавица!

Обернувшись, Лебедь уже приготовила свое любимое выражение лица — отстаньте от меня, как лицо ее приобрело иное выражение.

Мужчина, который оказался перед ней, заставил девушку удивленно замереть. Впервые мужская красота поразила ее. Черноволосый молодой мужчина в длинном плаще со светлыми глазами, стоял за плетнем, глядя на княжну восхищенно. Этот взгляд Лебедь понравился, и она улыбнулась, широко и искренне.

— Добрый, — произнесла она в ответ и даже сделала шаг навстречу незнакомцу.

— Меня зовут Асгейр, — представился тот и обаятельно улыбнувшись, перемахнул через плетень.

Очередной город, куда завели поиски Дьярви и Хредерика, оказался подвластным северному хозяину. Едва мужчины вошли в ворота, под взглядами бдительной стражи, которые задержав их недолго, но тщательно допытывались, кто такие, да откуда, оба оборотня отправились искать себе пристанище в ближайшей таверне.

Спросив у местных жителей, они попали на двор большой таверны, вывеска которой обещала не только ночлег, но и сытый ужин и выпивку для своих посетителей. Переглянувшись с совой, Дьярви решил, что бродить и искать дальше нет смысла. Они оба устали и были голодны, а постоянные поиски и разбитые дороги уже набили оскомину даже такому свободолюбивому зверю как волк. Если раньше Дьярви предпочитал сон в своем ином облике среди хвойных лесов на потерянной в чаще полянке, то теперь еще все больше манила горячая еда и простая человеческая постель, что позволяла хорошо отдохнуть и восстановить силы. А когда Хредерик шутил, говоря волку, что-то становится слишком уж человеком, Дьярви обижался. Но сегодня, оба настолько устали, что отдых в таверне казался обоим просто раем на земле.

Едва они прошли в двери и очутились в доме, как их окутали запахи. Их было много и все такие вкусные, что у Дьярви заурчало в животе. Он злился на себя, сетовал на то, что последняя охота на ночном привале, прошла не так успешно. Уставая в пути им обоим требовалось больше еды и если Хреберик мог ограничится мышами или неосторожным зайцем, то Дьярви требовалось намного больше. И войдя в таверну, он решил для себя, что сегодня отъесться от пуза и выспится на неделю вперед.

Хозяина таверны, вышедшего встречать гостей с белым полотенцем наперевес, звали Потап. Хредерику этот человек сразу же не понравился. Дьярви же настолько устал, что ему было плевать на бегающий глазки Потапа и на то, как внимательно он рассматривал вновь прибывших гостей. Но хитрая улыбка и радушное приветствие сделали свое дело — оборотни сняли комнату в его таверне и остались на несколько дней, чтобы иметь время для поисков девушки с огненными волосами.

В тот же самый день, только намного позже в город вошла красивая женщина. Ее длинные волосы скрывал платок, а дорожную одежду — длинный плащ. Стража на воротах проводила женщину заинтересованными взглядами, но она быстро скрылась, затерявшись в толпе людей, спешащих по домам. А когда на город опустились сумерки, быстро сменившиеся сгущающейся темнотой надвигающейся ночи, вернулся из дозора, и вождь со своей дружиной.