Пси-ON. Книга IV (СИ) - Нетт Евгений. Страница 14

Что, конечно же, делало происходящее ещё более необычным и интересным.

Впрочем, поверхность этого безвоздушного планетоида представляла интерес не меньший, чем даже наблюдаемая картина бескрайнего космоса. И тут, и в глуби породы то ли к худу, то ли к добру в обилии присутствовал вполне обычный лёд.

А лёд — это вода и кислород, что автоматически превращало планетоид с отсутствующим и, в перспективе, ничтожно малым фоном Пси в лакомый кусочек для выживания какого-то сравнительно небольшого числа людей. Возводить некие автономные объекты для человечества уже не в новинку, а ради хоть какого-то будущего в случае неудачи с сохранением Земли те же ОМП приложат все усилия.

Всё же, наличие запасного плана в некоторых случаях лишь способствует успешному воплощению изначальной задумки.

Ну а о том, чтобы не получилось наоборот, наверняка позаботятся компетентные люди: в последнее время спецслужбы Земли поднаторели в организации правильной мотивации для всех лиц, задействованных в глобальной работе по спасению человечества.

Тем временем я покинул поверхность планетоида и удалился от него ещё на несколько километров, складируя в голове информацию о рельефе… и обнаружил то, что попросту перегрузило моё сознание.

Планета. Стоит признать, что моё восприятие при всей его мощи относительно любого другого псиона в некоторых сферах уступало даже глазам. Например, я, объяв часть планетоида с целью поиска на нём жизни, не смог обнаружить присутствия целой планеты. Голубой планеты, сугубо визуально, — в приближении, ведь мой уровень владения псионическими способностями позволял воссоздать эффект телескопа любой сложности, — находящейся на невысоком уровне технологического развития.

Не было огней городов, не было дыма производств, спутников и всего того, что человечество породило за последний век на Земле. Но определённые следы цивилизации всё равно были различимы, а это, стоит признать, открывало невиданные доселе перспективы. Как минимум, у типичных обывателей примитивной цивилизации просто нет «ресурса» для зарождения ноосферы, а значит и Пси, действительно, не угрожает этой планете. Достаточно лишь не позволять развиваться неспособным себя контролировать одарённым из, скажем, числа беженцев с Земли — и продержаться можно будет не одну сотню лет, в теории, конечно же.

Мне очень, очень захотелось проверить эту планету, но сейчас у меня не было на это времени: только дорога в одну сторону могла отнять от получаса, если я правильно представил себе расстояние.

Следовательно, сконцентрироваться требовалось на других вещах. На изучении разлома и аномалии, стягивающей породу, например.

Чем я и занялся, вернувшись к самому разлому…

Глава восточного отделения ОМП, узнав о новом катаклизме, был в ярости, но перед подчинёнными сумел себя сдержать. Скупые приказы, по цепочке разошедшиеся по всему «крылу» организации, начавшие стекаться к нему ручейки информации, тяжёлые размышления и принятие решения совместно с главами других отделений и, конечно же, лидерами стран, силы которых пострадали или просто принимали участие в изучении пост-разлома.

И лишь теперь, забравшись в начавший набирать высоту вертолёт, мужчина позволил лицу исказиться в гримасе бессильного недовольства, а горлу — издать короткий, вобравший в себя всю злобу рык. Сама пассажирская кабина была изолирована от пилотов, а рокот двигателя и лопастей могучей машины слегка ослаблял психологические барьеры, на которые Цао Ксинг полагался в жизни.

Он всем сердцем ненавидел две вещи: неотвратимости и неожиданности. Как назло, сегодня они явили себя одновременно, и бесславной смертью погибло девяносто три отличных человека. Девяносто три верных и надёжных гражданина Китая, которые с честью исполняли свой долг вот уже не первый десяток лет. Девяносто три незаменимых специалиста. Просто потому, что разлом-«катастрофа», впервые исчезнувший с минимальным исторжением Пси на Землю, преподнёс сюрприз: появился заново, обрушив на головы опасающихся разве что притаившихся мутантов людей необъятные массы каменистой породы.

Целая гора выросла подле Нью-Дели, и пока ещё неясно было, что за этим последует. По последним отчётам, к моменту, когда всё вроде бы стихло, пресловутая порода вновь пришла в движение, а наземные силы и авиацию пришлось отвести: несколько сотен небольших обломков выбросило словно из пушки, и лишь по счастливой случайности они обрушились на необжитые территории и места, откуда уже было эвакуировано всё население… кроме тех, кому уже никак было не помочь.

Цао Ксинг счёл бы это за совпадение, но его опыт, помноженный на обильную практику, прямо-таки голосил о том, что всё происходящее — это неспроста. Ничто не предвещало повторного появления разлома, но тот появился — ладно, пусть. Из него вопреки всем известным данным странным образом попёрла порода — и такое можно предположить. Но когда процесс резко остановился, а после псионам удалось издалека зафиксировать образование у самого разлома полости…

Цао подозревал, что здесь замешан тот же самый индивидуум, который не так давно этот самый разлом схлопнул, вопреки всем жертвам вселив в сердца многих куда более ощутимую, сильную надежду на лучшее.

Лжебог, действия которого были направлены на благо всего человечества в целом, но видели это не то, чтобы очень многие.

Сам Цао Ксинг был именно из таких, ибо его моральные ориентиры подразумевали возможность принесения огромных жертв ради общего блага. Сама его страна ковалась в пламени жертвенности, переживая не такие уж и далёкие «тёмные века». Голод, войны, гражданские войны — всего этого стало ещё больше с появлением псионики, и лишь по счастливой случайности на сцену вышел человек, не столько силой, сколько харизмой и мудростью принудивший разрозненный Китай к подчинению.

Но несмотря на то, что с той жестокой поры минули десятилетия, его народ стал лишь сильнее. И каждый, от простого солдата до высокорангового псиона, понимал и принимал необходимость принесения жертв.

Нет: бессмысленный героизм в Едином Китае был не в почёте, но иногда случалось так, что иных вариантов просто не оставалось. И в жертву приносились сотни, тысячи и десятки тысяч, чтобы миллионы могли выжить.

Сейчас или в долгосрочной перспективе — не суть важно.

Стал ли Артур Геслер оттого любим в Китае? Нет, конечно же. Никакая логика и рациональный подход не смогли бы примерить общественность с жестокостью, беспринципностью и масштабностью порождаемых сверхпсионом трагедий. Но всё чаще «верхушка» огромного государства приходила к необходимости не просто не препятствовать Лжебогу, но и прикладывать огромные усилия для поиска второго, а то и третьего дна в его действиях.

Как итог — наука Единого Китая двигалась вперёд семимильными шагами, ничуть не уступая колоссальной мощи соседу, — Российской Империи, — и объединению крошечных стран Европы и «малой Азии». А в некоторых областях Китай давно вырвался вперёд, не только создав методы продления жизни даже обычных людей, но и начав применять его на практике. Уже сейчас престарелые светила науки, которые были в шаге от конца своего земного пути, с энтузиазмом занимались работой, грозя прожить ещё три, а то и четыре десятка лет.

Никто больше не смог пока такого добиться.

А какой ценой — можно понять из истории.

Сейчас Цао Ксинг, держа в руках потрёпанный жизнью рабочий планшет, больше всего хотел лично взглянуть на эпицентр нового катаклизма. Оценить его своими глазами, поговорить с учёными с глазу на глаз и самостоятельно ознакомиться с показаниями доставленных на место приборов. Потому что отчёты, всё же, не давали всей полноты картины. И не могли дать, ибо никому из людей не под силу единолично изучить, запомнить и осознать то, над чем бились могучие умы десятков и сотен.

Быть может, телепаты могли приблизиться к идеалу, но Цао Ксинг не относился к таковым. Он был «всего лишь» скромным криокинетом четвёртого ранга, и располагал только зачатками организации сознания, коей могли похвастаться могучие одарённые-менталы. Никакой сверхпамяти, чудесного восприятия или скорости мышления. Но при этом опыт, способность планировать наперёд и подмечать незаметные и очень важные детали.