В тени богов. Императоры в мировой истории - Ливен Доминик. Страница 45

Жуй-цзун был таким же ничтожеством, как и его брат Чжун-цзун, и мечтал отречься от престола и уйти на покой. Испугавшись кометы, которую он счел предостережением Неба, он настоял на отречении в 711 году. На смену пришел его третий сын, принц Ли Лунцзи, будущий император Сюань-цзун, мать которого была убита по приказу императрицы У Цзэтянь. Лунцзи сыграл важную, хоть и не главную, роль в мятеже, в результате которого была свергнута императрица Вэй, поскольку его покровительством и расположением пользовались многие стражники, традиционно вклад которых в дворцовые перевороты был весьма значителен. Принцесса Тайпин поняла, что, если она не сумеет быстро устранить молодого и компетентного Сюань-цзуна, о власти ей придется забыть. Она попыталась настроить против нового императора его единокровных братьев, но успеха не добилась. Проявив редкую и похвальную солидарность, они сплотились вокруг Сюань-цзуна, считая его наилучшим кандидатом для руководства общим делом, хотя принц Ли Чэнчи в действительности имел больше прав на престол, поскольку был сыном императора Жуй-цзуна и его законной жены-императрицы. Возможно, принц Ли Чэнчи решил, что спокойная жизнь одного из старших принцев приятнее управления Китаем. Впоследствии в контексте династической политики Сюань-цзун вполне мог посчитать, что Ли Чэнчи представляет для него угрозу, имея более обоснованные права на престол, однако, как ни удивительно, единокровные братья оставались близкими друзьями и всецело доверяли друг другу до конца своей жизни.

Чувствуя, что время играет против нее, в 713 году принцесса Тайпин попыталась совершить упреждающий государственный переворот. От матери она унаследовала не только острый ум, но и значительную часть связей. Будь она мужчиной, ее мятеж вполне мог увенчаться успехом. Но даже на пике женской власти принцесса не могла вращаться среди стражников и командовать диверсионными группами. Принцессе Тайпин приходилось подыскивать на эти роли других людей, а делегирование полномочий повышало риск предательства. В итоге ее планы стали известны, и ей позволили совершить “почетное” самоубийство. Так завершилась исключительная полувековая эпоха женского господства в китайском правительстве и политике.

Император Сюань-цзун правил 45 лет. За эти десятилетия империя Тан достигла своих максимальных размеров, а династия Тан оказалась на пике своего могущества – как властного, так и культурного. Танский Китай стал основой и центром восточноазиатской культурной зоны, фундаментом которой служили конфуцианские верования, китайская вариация буддизма, китайская письменность и колоссальный престиж литературной и художественной традиций танской эпохи. Двор Сюань-цзуна был столь же влиятелен в восточноазиатском регионе, как версальский двор Людовика XIV в Европе. Император Сюань-цзун был впечатляющей личностью: прекрасным музыкантом, поэтом, каллиграфом и покровителем многих выдающихся художников и писателей. Он также преуспевал как политический лидер. Он выбирал компетентных и волевых министров, которые при полной его поддержке решали важнейшие проблемы, такие как реформа критически важной системы поземельного налогообложения и угроза разрушения сетей снабжения огромного населения имперской столицы Чанъаня. Сюань-цзун прилагал немало усилий, чтобы руководить министрами, и проявлял при этом терпение и гуманность, не обращаясь к чрезмерному насилию: он разрешал конфликты, усмирял их эго и уравновешивал их друг другом, не позволяя никому заполучить неограниченную власть и сохраняя за собой право определять общий вектор политики и назначать чиновников на самые высокие посты.

Если бы Сюань-цзун умер в 740 году, он вошел бы в историю как один из самых уважаемых императоров Китая. Однако он прожил еще 16 лет, и усталость и возраст монарха снова дали о себе знать. На протяжении тридцати лет он руководил соперничающими министрами и решал сложнейшие административные вопросы, и это не прошло даром. Император все чаще отходил от политики и сосредоточивался на религии и собственном внутреннем мире. Когда ему было глубоко за пятьдесят, он увлекся Ян Юйхуань – прекрасной женой одного из своих сыновей, забрал ее в свой гарем и принялся потакать всем ее желаниям. История о стареющем мужчине, который ищет секрет вечной юности в объятиях молодой женщины и выставляет себя дураком, стара как мир. Мужчины, стоящие у власти, всегда пользовались своим положением, чтобы удовлетворять свои сексуальные и эмоциональные потребности. Поведение императора Сю-ань-цзуна вписывалось в знакомые человеческие рамки, но имело серьезнейшие последствия и едва не привело к краху одной из величайших империй в истории.

По прихоти императора специальные конные курьеры доставляли его возлюбленной свежие личи из самого далекого юго-восточного уголка империи, что представляется вполне безобидным. Гораздо серьезнее было вмешательство Ян Юйхуань в систему покровительства и назначение на должности. В такой ситуации необходим был надежный и опытный наследник, который взял бы на себя основную нагрузку по управлению государством, но в Китае такое случалось редко. Правила престолонаследования были слишком зыбкими, в назначение наследников вмешивалась политика гарема и соперничество, а наследные принцы часто не пользовались доверием отцов. “Друзья” и клиенты императора неизбежно делали все возможное, чтобы он цеплялся за рычаги власти и распределения благ. Возможно также, что конфуцианский идеал сыновней почтительности не давал сыновьям продуктивно пользоваться властью, пока на троне был их отец.

Отстранение Сюань-цзуна привело к тому, что в последние годы его правления обострилась борьба между фракциями. Если бы из-за этого правительство лишь на время потеряло фокус и эффективность, катастрофы не случилось бы. К несчастью, противоборство придворных фракций ослабило контроль монархии над военачальниками, что в 755 году привело к мятежу под руководством самого уважаемого из полководцев – Ань Лушаня. Развитие событий шло по траектории, знакомой любому историку, который занимается изучением империй. По военной логике, чтобы защитить далекие границы и отправить глубоко в степи кавалерию, необходимо было сформировать профессиональную армию с крупными отрядами всадников некитайского происхождения. Полководцев, действующих на таком удалении от столицы, приходилось наделять огромной автономией. В первой половине VIII века армия Тан эволюционировала в этом направлении и стала весьма эффективной с военной точки зрения. Самое высокое положение среди танских генералов к середине века занял победоносный Ань Лушань, имевший смешанное тюркское и согдийское происхождение.

В 740-750-х годах Ань Лушаню было позволено сосредоточить в своих руках контроль над большинством имперских армий и коневодческих хозяйств. Когда Сюань-цзун отошел от политики, власть в 736–752 годах все больше сосредоточивалась в руках Ли Линьфу, грамотного администратора и младшего члена королевского рода Тан. Разумеется, соперники ненавидели Ли Линьфу, завидовали его влиянию и покровительству, которым пользовался он сам и его приближенные. Нажив немало врагов, Ли Линьфу с готовностью передал Ань Лушаню контроль над имперскими армиями, поскольку военачальник был самым надежным из военных, которым он покровительствовал, и был всецело ему предан. В некоторой степени Ань Лушань был предан и императору Сюань-цзуну. К несчастью, как характерно для степной культуры, Ань Лушань служил отдельным людям, а не династиям, не говоря уже о таких институтах, как государство и империя Тан.

Когда в 752 году Ли Линьфу умер, конкурирующие фракции пошли в наступление на его прежнее окружение. Атаку возглавил новый первый министр Ян Гочжун, двоюродный брат любимой молодой наложницы Сюань-цзуна. Поскольку стареющий император, очевидно, не мог защитить Ань Лушаня, а жить монарху оставалось недолго, военачальник решил нанести превентивный удар, пока еще не лишился поддержки. Хотя в конце концов режим Тан выстоял, несмотря на восстание, былую власть он себе уже не вернул. Ослабевший центр, как часто бывает в империях, стал терять контроль над многими провинциями, начиная с периферии, все больше приближаясь к ядру государства. Местные военачальники и элиты захватывали власть, часто признавая верховенство Тан, но оставляя местные доходы себе и отказывая императору в юрисдикции на подконтрольных им территориях. Ослабление сразу привело к уходу Китая из Внутренней Азии и отступлению с северо-западных границ, после чего эти зоны навсегда стали частью исламского мира¹⁵.