В тени богов. Императоры в мировой истории - Ливен Доминик. Страница 84

В 1592 году правительство столкнулось с величайшим за все правление Ваньли кризисом, когда серьезное восстание в Шэньси совпало по времени с масштабным японским вторжением в Корею. Всего за несколько недель корейского короля, который пользовался покровительством Мин, вытеснили из его столицы. Ваньли ответил быстро и результативно. Он расставил стратегические приоритеты, назначил талантливых полководцев, предоставил им значительную автономию и выделил войскам ресурсы, необходимые для выполнения стоящих перед ними задач. Он также укрепил тылы короля Кореи и восстановил боевой дух корейцев, оказав им немедленную и действенную поддержку. В результате восстание было подавлено, а Корея отвоевана. Чиновники эпохи Мин свысока смотрели на военачальников и опасались их политических амбиций. Во время войны гражданские министры были гораздо более склонны присваивать чужие заслуги, не позволяя военачальникам сосредоточивать в своих руках слишком много власти и отчаянно критикуя их при любом промедлении или ошибке. В один момент, когда чиновники и цензоры начали активно критиковать его военачальников, Ваньли решил вопрос, заявив, что “любой, кто впредь захочет высказаться по этому поводу”, лишится должности и отправится в весьма неприятное изгнание. Благодаря тому что император настоял на своем видении политики, поддержал компетентных полководцев и подавил конфликты между фракциями, Китай победил в войне с Японией¹⁰.

Как и любая другая династия, династия Мин имела собственный стиль управления. Ее основатель, Чжу Юаньчжан (император Хунъу), правил тридцать лет, с 1368 по 1398 год. Как и Лю Бан, основатель династии Хань, он происходил из крестьян и пришел к власти как лидер мятежников. Захватив престол, основатель династии Хань проявлял умеренность и правил вместе с устоявшейся группой надежных помощников. Чжу Юаньчжан, напротив, был откровенным диктатором и истребил десятки чиновников в ходе периодических чисток, которые проводились для консолидации и максимизации его власти, а также для успокоения его паранойи и неуверенности. Хотя его преемники никогда более не выходили на такой уровень насилия, политическая культура в эпоху Мин – и прежде всего отношение монарха к чиновникам – была гораздо более деспотичной и бесчеловечной, чем в эпоху Сун, на которую Мин обычно равнялись. Сын Хунъу, император Юнлэ, имел немало талантов, а некоторые последующие императоры были компетентны и ответственны, но в целом династия Мин дала стране меньше выдающихся монархов, чем большинство китайских династий, и управляла своим властным аппаратом не столь эффективно, как пришедшая ей на смену династия Цин. Одна из ее проблем заключалась в том, Хунъу слишком высоко поднял планку, потребовав, чтобы потомки по его примеру сами выполняли функции первых министров, и большинство из последующих монархов династии оказались не в состоянии ее держать. В соответствии с китайским обычаем система престолонаследия, сложившаяся в эпоху Мин, отдавала преимущество сыновьям императрицы и руководствовалась строгими принципами примогенитуры. В связи с этим на троне периодически оказывались не слишком способные люди, которым и не снилось править в стиле Чжу Юаньчжана.

В 1644 году Пекин пал, и последний император из династии Мин совершил самоубийство. Гибель династии была во многом связана с массовыми крестьянскими бунтами, спровоцированными разрушительным экономическим воздействием Малого ледникового периода. Значимым фактором стал и паралич административной машины, вызванный ожесточенной борьбой между различными бюрократическими фракциями. Как и при династии Сун, попытки гражданской бюрократии установить контроль над армией снизили эффективность военной системы и оттолкнули многих военачальников. И снова, как часто бывало в китайской истории, в последние десятилетия правления династии увеличилось давление на северном фронте. К 1600-м годам главной угрозой для Китая стала растущая мощь и уверенность маньчжурской племенной конфедерации, возглавляемой харизматичным и опытным предводителем Нурхаци. Столкнувшись с крестьянскими восстаниями и бюрократическими препятствиями, некоторые ведущие китайские военачальники перешли на сторону маньчжуров, которых считали меньшим из двух зол в сравнении с анархией и полной остановкой работы властей.

И сам Нурхаци, и наиболее влиятельные члены племенного конгломерата, который стали называть маньчжурским, были чжурчжэнями, то есть потомками конных воителей, которые в 1127 году победили и пленили императора Хуэй-цзуна из династии Сун и затем правили Северным Китаем, пока не пали под натиском монголов. Их предки происходили из Северной Маньчжурии. Чжурчжэни традиционно занимались скотоводством, рыбной ловлей, сельским хозяйством и охотой, были грозными кавалеристами – великолепными наездниками и конными лучниками, выносливыми, вымуштрованными и беспощадными. Как и большинство успешных воинских конфедераций, со временем чжурчжэни вобрали в свои ряды множество других племен. Например, в эпоху монгольского правления со страниц истории пропали кидани. Многие их потомки служили Нурхаци. В 1635 году сын Нурхаци Хунтайцзи провозгласил себя первым императором династии Цин. Одновременно с этим он предложил называть маньчжурами представителей всех кочевых племен, которые приняли его власть.

Впоследствии, чтобы легитимизировать свою власть в глазах китайцев, правители Цин всегда отрицали, что свергли режим Мин. Они утверждали, что династия Мин пала из-за внутреннего восстания, вызванного потерей небесного мандата. Разумеется, говоря так, Цин заботились лишь о своих интересах, но в некоторой степени они были правы. Именно крестьянское мятежное войско в 1644 году захватило Пекин, вынудило императора совершить самоубийство и разграбило город. Наиболее влиятельные представители китайской элиты поддерживали восстановление общественного порядка и имперского единства под властью Цин. Без их поддержки маньчжуры не смогли бы завоевать Китай. Фундаментом легитимности новой династии в глазах ее китайских подданных стало заявление, что ей удалось положить конец анархии и восстановить в Китае конфуцианский порядок и моральные устои.

Тем не менее династия Цин была завоевательной и вписывалась в давнюю закономерность, в соответствии с которой конные воины из Северной Евразии покоряли оседлые народы, жившие к югу от них. Хотя маньчжуры не были степными кочевниками в строгом смысле слова, их войска, по сути, не отличались от других кочевых армий. Скорость и маневренность маньчжурских отрядов причиняла немало проблем более статичным армиям Мин. По обыкновению в ходе трансформации из предводителя военного союза в полубожественного монарха правитель Цин становился более отстраненным, более величественным и более деспотичным. Также по обыкновению в своем стремлении обосноваться на завоеванных оседлых землях правители Цин рисковали оттолкнуть маньчжурских воинов, которые как правило формировали фундамент их власти. Династия Цин – как и многие кочевые династии до нее – старалась сохранить воинскую культуру, солидарность и индивидуальность маньчжурского народа, поскольку считала его своим и поскольку обособленное самосознание маньчжурского сообщества играло ключевую роль в сложившейся в династии системе правления.

Если не вдаваться в детали, ключом к успеху династии Цин было то, что с помощью китайских политических институтов и идей она усмирила аристократические и племенные элементы в маньчжурской политике, а затем привлекла смиренную маньчжурскую элиту к управлению китайской бюрократией. Звучит это на удивление просто. На самом деле это был сложный процесс, который потребовал огромной политической чувствительности и сноровки, а также множества уступок и компромиссов. В число последних входила масса вещей, от уравновешивания количества китайцев и маньчжуров на ключевых постах до разработки нового стиля одежды, который сочетал традиционные китайские цвета и символы с маньчжурским кроем. Новые правители вынуждали всех китайских мужчин брить лоб и заплетать волосы в длинную косичку, которая служила символом покорности и верности. Со временем правители Цин снискали себе репутацию практически всемирных императоров, которые были и конфуцианскими царями-мудрецами, и монгольскими ханами, и буддийскими чакравартинами, поворачивающими колесо, и маньчжурскими наследственными лидерами. Успех династии был во многом связан с тем, что почти 140 лет во главе нее стояли три исключительно умных, грамотных и трудолюбивых монарха: император Канси (1661–1722), его сын, император Иньчжэнь (1722–1735), и сын Иньчжэня, император Цяньлун (1735–1796)¹¹.