Холодное солнце Валиана (СИ) - Гашенева Мария. Страница 24

От воспоминаний сделалось дурно, мурашки побежали по коже, заставляя волоски на теле подняться дыбом.

Он очнулся тогда в пыли, уже в человеческом теле. Слабость скрутила мышцы, голова раскалывалась от боли. Битва выдалась трудная, но славная. Много солдат порвали, кого-то обратили, но и волки тоже погибли, а это всегда печалило.

Барвин, наконец, разлепил тяжёлые веки, свет обжёг радужку, слёзы медленно побежали по щекам. Перед глазами всё плыло, оборотень не сразу смог понять, что происходит. Демиан Кросман забирал жизни у волков, ещё не пришедших в сознание. Сначала вожак стаи не поверил тому, что видел, подумал: это галлюцинация, вызванная ритуалом. Оборотень зажмурился так сильно, что перед глазами замелькали цветные пятна. Сделав несколько глубоких вдохов, Барвин решился и опять позволил себе взглянуть на происходящее. Нет, он не ошибся, Демиан убил троих волков, и теперь их истлевшие высохшие тела, лишь отдалённо напоминающие человеческие, валялись на пыльной дороге.

Вожак не знал, как ему поступить. Первым естественным желанием стало вскочить на ноги и бросится на ненавистного дракона. Но инстинкт самосохранения работал отлично. Барвин понимал: ему не выиграть этот бой, и он станет следующей жертвой. Так, легко и глупо расставаться с жизнью он не собирался. Стараясь издавать как можно меньше шума, оборотень приподнялся и пополз в ближайшую подворотню. Камни больно царапали обнажённую кожу. Каждый фрагмент, каждый кусочек того злополучного дня намертво засел в сознании волка. Воспоминания, словно призраки, преследовали его, не давая спокойно жить.

В тот день он видел достаточно и узнал страшную тайну, которую скрывали Демиан и Ленд. Барвин не знал, что конкретно произошло, но мог поклясться всеми богами: он видел синюю драконицу живой, а Райана — мёртвым. Когда новость о гибели Сэи облетела Драконий город, волк сначала не поверил. Не могли его глаза сыграть с ним такую злую шутку, но потом пришло понимание: драконы пожертвовали девушкой, чтобы спасти её брата. Желание выбраться из временной петли оказалось сильнее милосердия и дружеских чувств. Оборотень не знал, как поступил бы на их месте, но понял одно: драконы опасны, и им доверять нельзя. Он приложил все усилия, чтобы настроить стаю против Демиана, хотел спасти своих волков от подстерегающей их опасности. Барвин никому ничего не сказал, испугался, что его убьют. Сначала он планировал шантажировать драконов, но и от этой идеи быстро отказался. Слишком не равными казались ему силы.

Свой позор, страх и чувство беспомощности волк нёс все эти годы, становясь злее. Вот и сейчас ненависть клокотала в душе.

— Барвин, милый, перестань терзать себя из-за этой мерзавки, — попыталась успокоить его Маара.

— Не лезь! — рявкнул на неё оборотень. — Почему их так долго нет?

Вожак стаи остановился и внимательно посмотрел на волчиц, руки в волнении теребили бороду.

— Надо уходить, Агата победила! — наконец произнёс он.

Внутреннее чутьё подсказало: они здесь больше не одни. Мелькнула короткая надежда: братья-волки благополучно вернулись, они или разделались с беглянками, или привели их обратно. Барвин втянул носом воздух, но ничего не почувствовал, и это напугало вожака стаи.

— Заткнитесь! — сквозь зубы прошипел он на шушукающихся волчиц. Они тут же замолчали. Маара обиженно надула губы, демонстрируя наигранное высокомерие, но Барвину на неё было плевать.

Вожак стаи напряг слух, и среди звуков утреннего леса, шелеста ветра, щебетания птиц, потрескивания сухих ветвей отчётливо слышались лёгкие, осторожные шаги. Жёлтые глаза волка прищурились, тело напряглось, готовое к бою.

В дверном проёме появилась высокая женская фигура, облачённая в чёрные одежды. В ней Барвин сразу же узнал подстилку Демиана Кросмана, волк не мог вспомнить, как её звали.

— Вот мы и встретились, — широко улыбаясь, проговорила блондинка. Бирюзовые глаза женщины залила темнота, тело окутали призрачные ленты чёрного тумана. — Я обещала, что приду за тобой, и я пришла. Ты рад меня видеть?

Самки оскалились, с человеческих губ сорвалось утробное рычание, но когда они увидели на вошедшей печать Матери Смерти, то сразу же отступили на несколько шагов, а затем и вовсе сорвались с места и бросились бежать к противоположному выходу из здания.

Жёлтые глаза волока встретились с чёрными глазами женщины. В бескрайней глубокой темноте, куда не мог проникнуть ни один лучик света, Барвин явственно разглядел свою погибель. Но вожак стаи не привык сдаваться без боя. В последний раз он призвал свою животную суть. Тело пронзила такая знакомая и привычная боль. Он чувствовал, как выворачивались суставы, деформировались кости, изменялись мышцы, лопалась кожа и лезла в разрывы густая серая шерсть. Слышал, как затрещала, расползаясь, рубашка, и полетели в разные стороны прозрачные пуговицы.

Барвин понимал, что не успеет обратиться. Женщина расставила руки в стороны, словно хотела обнять его, как давнего друга и бросилась волку навстречу. Тело её тонуло в зыбком чёрном мареве. На губах играла улыбка.

— Демиан просил передать привет! — смеясь, прокричала она.

Утробное рычание, сотрясшее стены, вырвалось из не до конца сформированной волчьей пасти. Он взмахнул рукой-лапой, отбиваясь от нападения. Острые когти разорвали одежду и оставил на теле чёрной королевы глубокие царапины. В нос ударил пленительный запах крови. Женщина не остановилась. Она обхватила руками дёргающееся и извивающееся в судорогах превращения тело волка и прижала его к себе. Чёрные щупальца окутали оборотня, впились в него, высасывая жизненные силы. Деформированная пасть, полная острых зубов, вцепилась в горло блондинки.

Женщина захрипела, красные потоки полились по белой коже, впитались в одежду, теряясь на чёрном фоне, окрасили морду зверя. Кровь пузырилась на губах, мелкими брызгами, летела в воздух при каждом выдохе. Блондинка задыхалась, гримаса боли исказило её красивое лицо, но она не разжала смертельных объятий, лишь крепче вцепилась даром в свою жертву.

Силы стремительно покидали Барвина, сердце стучало в груди как сумасшедшее, неистово и отчаянно. Воздуха не хватало, перед глазами всё плыло, запах крови больше не дурманил голову, в ушах шумело. Он медленно переставал чувствовать тело, оно постепенно отказывало, ткани ссыхались и отмирали. Волк разжал челюсти, не имея больше сил сжимать горло своего врага. И последнее, что увидел вожак стаи, прежде чем навечно провалиться в блаженную темноту, как затягивались рваные раны на горле чёрной королевы.

***

Оксана выпустила из рук иссохшее тело Барвина и пошатнулась. Ей не хватало воздуха, из разорванного, не до конца стянувшегося горла и глубоких царапин на груди по-прежнему хлестала кровь. Боль туманила разум, но совершенно не пугала. Оксана понимала, что могла погибнуть: чертоги её покровительницы — Матери Смерти, вновь распахнули перед ней свои врата. Но страха чёрная королева всё равно не ощутила, внутри у неё ничего не сжималось. Появилось только лёгкое чувство раздражения и досады. Вся толстовка намокла от крови и теперь неприятно прилипала к телу.

Наконец, Оксана смогла сделать глубокий вдох. Она коснулась рукой липкой от крови шеи и поморщилась. Раны исчезли, на их месте вновь образовалась молодая и гладкая кожа.

Чёрная королева выплюнула кровавую слюну, высморкалась и стянула с себя набухшую от крови толстовку, футболку, а затем и бюстгальтер, и попыталась стереть кровь сухими участками одежды.

Райан и Агата не позволили самкам сбежать, их поджидали у противоположного входа в здание. Теперь волчицы стояли в сторонке, с ужасом взирая на то, что осталось от вожака стаи.

— Оксана, ты сильно поранилась, тебе нужна помощь? — Марина, дежурившая на улице, вбежала в помещение.

— Есть вода? — обратилась она к подруге, бросая перепачканные вещи на землю.

— Сейчас принесу, — ответила за неё Агата и удалилась в одну из комнат.

Вода оказалась холодной, но Оксане было всё равно, хотелось смыть с себя, начинающую подсыхать кровь. Кожа сразу же покрылась мурашками. От слабости кружилась голова, и дрожали руки, пришлось почерпнуть немного энергии из камней душ. Ожерелье осталось целым и невредимы, казалось, ни одна капля крови не попала на его поверхность, или чёрный металл из другого мира просто впитал живительную влагу в себя.