Александр Грозный. Исчадия Ада (СИ) - Шелест Михаил Васильевич. Страница 27

Тут надо понимать, что Санькин тонкий мир охватывал ноосферу и совпадал с ней. И Санька это понял совсем недавно. Раньше он думал, что это всё есть ноосфера, а оказалось, что нет. И ещё оказалось, что тонкие миры других существ, например простых людей, совсем маленькие. Только у некоторых они распространяются чуть дальше девятой оболочки тела, и то, вытягивая из себя что-то нечто похожее на щупальца, а не расширявшееся сферически.

И ещё Санька понял, что существует несколько ноосфер: ноосфера земли, ноосфера ближнего космоса, и ноосфера тумана. В тумане все пути Саньке были закрыты, кроме одного.

То, что Санька увидел в ноосфере, его напугало. Кроме уже знакомых ему энергетических сгустков появились много других и тоже, явно, живых. Ну, то есть, перемещающихся. Деревья и растения тоже подсвечивались жизнью, но иначе, чем мыслящие люди или нежить. Так вот то, что увидел Санька, тоже двигалось, но не имело телесных оболочек, как у людей, или плотного энергетического поля с одной энергетической оболочкой, как у нежити.

— Мама дорогая, — воскликнул Санька, вглядевшись. — Это же людские души.

Он вгляделся ещё внимательнее, сконцентрировавшись на Москве. Вольно или невольно он посмотрел на погосты, где уже побывал и на те погосты, куда только намеревался, но по причине спешки, не дошёл. Он отметил, что некоторые души не метались, не двигались, а замерли у могил, словно часовые. Приблизившись, Санька понял, что его видят и ждут его призыва. У духов присутствовали и глаза, и рты, и уши… К удивлению Саньки, духи абсолютно походили на людей, только были туманно прозрачны.

— Пойдёшь со мной, спросил Санька одного духа, светившегося солнцем.

— Пойду, государь, только прикажи.

— О, как⁉ — удивился Александр. — Ну, пошли, тогда.

— Прикажи ему встать, государь, — попросил дух. — Телом и духом будем служить.

Санька понял, что от него требуется.

— Встань, — сказал он, обращаясь к могиле.

Далее всё произошло, как «обычно» в последний месяц: могильная плита рассыпалась прахом и из земельного зева восстало тело.

— Спасибо, государь, сказало оно. Мне идти за тобой в навь?

— Зачем? Зачем тебе в навь? — спросил Санька. — И мне зачем?

— Ты ведь в нави, государь, — то ли спросил, то ли утвердил, быстро меняющий свой облик, одухотворённый труп.

— Я? — удивился Санька. — Это место так у вас называется?

— Ну, да, — неуверенно подтвердил восставший из мёртвых. — Где ещё неприкаянным душам обитаться, как не в нави?

— Неприкаянным? — спросил Санька.

— Конечно. Вон их сколько бродит вокруг погоста, — уже обретший тело дух показал рукой.

Александр, стоявший у бывшей могилы огляделся и едва не вскрикнул от неожиданности. Духов на кладбище обитало не меренное количество.

— А что же их тут так много? — с тоской в голосе вопросил он собеседника.

— А кто его знает? — пожал плечами только что восставший. — Так мне идти с тобой?

Санька присмотрелся к нему и не увидел того света, что виделся в праведниках, Это несколько смутило его и он спросил:

— Праведную ли ты жизнь прожил?

Человек, одетый, кстати, в не такую уж и хламиду, а во вполне прилично сохранившийся кафтан, скромно прикрыв губы, откашлялся.

— Не особо, государь. Торговлей занимался. Возил товар из Персии и в Персию. А где товар там и обман, и убийство. Нет! Не назову я свою жизнь праведной… Кхе-кхе… Но претило мне и убийство, и обман, это — да. Страдала душа моя и при жизни моей непутёвой, и после смерти. После смерти — очень страдала.

— Давно умер? — спросил Санька.

— Годков сорок лежу. Э-э-э… Лежал. Да… Так возьмёшь с собой, государь?

Санька почесал бороду и задумался над странными его, вновь обретёнными, способностями поднимать из мёртвых не только праведников, а и вообще кого угодно. Он снова вгляделся в душу поднятого им бывшего торговца и не увидел в неё ни света, ни тьмы. Чистая была душа.

— Твоя душа чиста, — с удивлением отметил он. — как это?

Купец пожал плечами.

— Не мне знать, государь. Очистилась, наверное и потому ждала твоегопришествия.

— О, господи! — вырвалось у Саньки. — Не понимаю я ничего! Что происходит⁈ Как?

Он схватился за голову, оглянулся и вдруг вскрикнул:

— А ну, стой! — приказал он какому-то, пролетающему мимо, явно озабоченному чем-то, привидению.

Привидение тормознул так резко, что Санька даже покачнулся вслед за его движением.

— Иди сюда! — потребовал царь.

Дух приблизился.

— Где твой прах?

Дух молчал, но Санька как-то понял, что тела у духа нет. Он вообще был какой-то слишком уж туманный, истончённый.

— Нет у него тела, государь, — сказал бывший торговец. — Истлело давно. Это очень древний дух. Да и сам он доживает последние годы, а может быть и дни. Кончаются его силы. Он и отвечать тебе не может поэтому. Ты дай ему свои.

Александр мысленно хмыкнул и дал духу немного своей силы. Дух принял телесные очертания, прорисовавшиеся, словно акварельный рисунок. Это был мощный старик с седой окладистой бородой, свисающей чуть ли не до земли.

— Кто-ты, старче, — спросил его Александр, невольно склоняя перед приведением голову.

Дух, явно удивлённый тем, что обрёл относительную плоть, стоял и «ощупывал» себя радужно-туманными руками.

— Сподобился наконец-то Велес прислать наместника, — вдруг неожиданно сильным голосом произнёс старец.

Александр даже вздрогнул от его грудного тембра.

— Более тысячи лет мыкаюсь, — сообщил он, обращаясь уже к Саньке. — Как ушли наши боги, так и нет нашим душам успокоения.

Он огляделся вокруг себя.

— Уже и могилы наши срыли, других мертвецов положили. Их души прикаялись, а нашим и деваться не куда. Нет богов наших. Вот и истлеваем вслед за телами.

Санька вдруг понял, что ему говорит сей дух и ужаснулся. Ведь и в той деревушке, где он родился, не верили в Христа, а Велесу поклонялись. Вон, даже его, младенца отнесли в медвежью берлогу, считая велесовым, потому что родившимся волосатым, сыном. Так получается, что все его родичи, да и остальные, продолжавшие верить в старых богов, не упокоятся после смерти?

— О, Господи! — воскликнул Санька. — Ничего себе открытие! Значит это всё…

Александр обвёл руками старый погост.

— Это всё души предков?

— Кхм-кхм! — откашлялся старец. Он, видимо, давно не произносил слов. Хотя, чем ему их произносить? — Ну, не все, не все. Всяких тут полно, но старых предков более всех, конечно, наместник. Александр обдумал своё новое прозвище и ничего на него не ответил. Наместник Велеса? Да ради Бога! Да и он сам так иногда думал. Ведь не только волосы присутствовали у него как знак Велеса. А его нижние конечности. Особенно пальцы? Ведь если кому показать, так испугается. Длинные пальцы с когтями никуда ведь не делись! Раньше он их поджимал, а теперь просто носил обувь огромного, где-то пятидесятого, размера. С его-то невысоким ростом… Да-а-а…

Глава 16

— И что же мне с вами делать? — спросил Санька с интересом и улыбкой глядя на тысячелетнего духа.

— Кхе! Так, отпусти нас за кромку тумана, — старец показал пальцем в небо. — Там каждый сам найдёт свой путь. Кхе-кхе! Кому повезёт не попасться в лапы какой-нибудь Мары, а потом и к их хозяйке Моране.

Санька знал кое что из древнеславянской мифологии и удивился.

— Так, э-э-э, мары — это же приведения, такие же как и вы.

— Не-е-е-т, наместник, — покрутил головой старец. — Не такие же, как и мы. Мары — духи, сотканные Мораной из падших душ. Мары — её ловцы душ.

— Так ты же говоришь, что ушли старые Боги.

— Ну, да! Ушли! За кромку и ушли. Где они там обитают, мне не ведомо, но Мары и тут шастают, но больше всего их за кромкой тумана. Думаешь, чего мы тут остались? Да потому, что не при звали нас ни Перун, ни Род, ни Велес… Мало ли кто кому поклонялся. Как призвали бы, так мы бы под их защитой и перешли кромку. Только нестойкие в вере души могли попасться Марам. А без защиты богов в туман входить — себя погубить, а потом и других праведников Моране носить.