Ревизор: возвращение в СССР 26 (СИ) - Винтеркей Серж. Страница 43
Москва. Дом звукозаписи Гостелерадио.
Как Юдин и просил, Николаев позвонил и пригласил его в аппаратную после записи программы с новеньким. Как же без контроля новичка, да еще и такого юного? К тому же Семен Ильич всем сердцем желал, чтобы там был полный завал, который нельзя выпускать в эфир. И тогда он сможет с полным основанием отказаться от этого наглого молодого человека, пришедшего по протекции к нему на подработку. Расскажет сокрушенно, что из-за того, что доверился этой рекомендации, чуть передачу не сорвали. Едва удалось найти нового гостя студии, не пускать же в эфир это убожество…
Это были бы мощные козыри. Протекция-протекцией, а выпускать в эфир на весь Союз откровенно слабый материал никто не разрешит… Чревато, кто бы там ни пропихивал этого Ивлева, а так может по голове получить, что не обрадуется…
— Ну вот, Семён Ильич, — придвинул ведущий второй стул, — послушайте…
Юдин начал слушать запись, и первая мысль у него была, что это какая-то ошибка. Голос хорошо поставлен, правильно построенные фразы, тембр приятный, паузы уместны, нет слов-паразитов… А содержание? Чёткие идеологические акценты. Говорит с чувством, с толком, с расстановкой, увлекательно, что очень важно для молодого поколения…
— Как это он так ловко по бумажке все прочитал? А то прямо-таки складывается ощущение, что смотрит в глаза и говорит, — спросил Юдин, останавливая воспроизведение записи и снимая наушники. С мыслью, что новичка удастся бортануть, он уже расстался. Любой, кто прослушает запись, скажет, что нет никаких оснований не давать ее в эфир.Все было сделано профессионально — а профессионализм Юдин уважал как в себе, так и в других.
— Нет, Семён Ильич, не было у него никаких бумажек при себе, — ответил Николаев, многозначительно глядя на него.
— То есть… Ты хочешь сказать… Столько времени… Вот так гладенько и без запинки? Сидел и говорил?
— Да, — кивнул ведущий. — Так всё и было… Нервы, похоже, стальные, и в себе уверен вот прям до невозможности. У меня тут академики, вы же знаете, мекают и бекают, да потеют от страха, что что-то не то скажут, и весь Союз услышит. Запинаются через слово. А этот пацан — раз — и вплоть до конца. Не остановить! Представьте, в каком я был шоке!
Юдин надел наушники и включил продолжение записи.
Н-да… Был не прав, — думал заведующий отделом учебных программ. — Не подвели товарищи, действительно предложили очень интересного парня… Плевать уже, чей он родственник, и что вначале отношения не сложились, в нем есть сумасшедший потенциал.
Главная проблема на радио вечна как мир. Одни гости студии умеют красиво говорить, но сказать им особо нечего, что в процессе беседы быстро выявляется. Другие полны интересной информации, но выбивать ее из них очень тяжело. Рассказать что-то так, чтобы не стыдно было пускать в эфир, им очень сложно. Часто потому, что боятся, что все сказанное услышат десятки миллионов людей. А чтобы и язык был подвешен, и заслушаешься слушать, и не боялся микрофона — это дорогого стоит…
Если так и дальше пойдёт, можно будет Ивлева на более серьёзные направления ставить…
Фабрика швейных изделий номер восемь встретила меня угрюмыми вахтёршами преклонного возраста. Позвонил по местному телефону заместителю директора фабрики Агеевой Екатерине Захаровне, и вскоре за мной пришла на проходную невысокая худощавая женщина средних лет, с короткой стрижкой и очках, сдвинутых на лоб. Мы познакомились, она очень стеснялась меня почему-то. В таком возрасте и с такой должностью — видимо, сугубо потому, что представляла, с каких верхов я к ней пришел. Ну да, Захаров и Бортко люди очень непростые… Попросил её сразу показать мне предприятие.
В двухэтажной проходной у них были расположены кадры, бюро пропусков, охрана, военно-учётный стол, кабинеты профорга и инженера по охране труда.
Меня интересовало всё. И помещения, и оборудование, и персонал… Первое знакомство с предприятием прошло у нас быстро. Помимо цехов и административного здания, на территории также разместился небольшой одноэтажный склад со всяким подсобным хламом. И одноэтажный клуб с актовым залом и библиотекой.
Сама фабрика тоже небольшая трёхэтажная, на первом этаже столовая, контора, медпункт и склады, на втором и третьем цеха и раздевалки для рабочих.
Стрёкот швейных машинок был слышен издали, ещё на лестнице. В просторном цеху стояли рядами десятки машинок, и женщины, склонив головы, работали, не слыша и не видя ничего вокруг.
— На третьем этаже у нас такое же помещение, — повысив голос, чтобы перекричать гул, сообщила Екатерина Захаровна.
Мы прошлись по центральному проходу вдоль всего цеха. В конце у них располагалось ОТК и упаковка. Поразило, что у них не было вообще этикеток. На готовые изделия ставили штампы прямо на ткань.
«Фабрика швейных изделий № 8 УСП Мосгорисполкома», — прочёл я.
— А как расшифровывается УСП? — поинтересовался я.
— Управление швейных изделий, — пояснила Екатерина Захаровна.
— Как это? — не понял я. — Управление… швейных изделий… УШИ? УШИ Мосгорисполкома?
Начал смеяться сам, и она впервые улыбнулась.
— Вот поэтому и УСП.
Мы прошлись по третьему этажу, он был точной копией второго. Дальше она повела меня на первый этаж знакомиться с директором. Скворцова Валерия Демьяновна оказалась тоже невысокой, или мне так показалось с высоты своего роста, чуть полнее своего заместителя. Шустрая, подвижная, взгляд внимательный.
— Здравствуйте, Ивлев, Павел, — представился я в ответ. — Рад знакомству.
Женщины уселись поудобнее и приготовились меня внимательно слушать. Нашли, блин, сказочника. Екатерина Захаровна, вон, даже — блокнот приготовила. Работать по-новому, как мне сказал Сатчан, они готовы обе.
— Вам какие-то задачи уже поставили? — спросил я, чтобы хоть с чего-то начать.
— Нет. Сказали, вы придёте, и определитесь, что нам делать, — ответила директор.
— Так. Хорошо… Что мы выпускаем на данный момент?
— Простыни, пелёнки, наволочки, — начала перечислять замдиректора.
— Скудноватый ассортимент, — озадаченно произнёс я. — На таком сильно не развернёшься. Кому вы поставляете свою продукцию?
— Министерству здравоохранения, — ответила директор.
— Так. Значит, в розницу ничего не попадает?
— Нет, наверное, — посмотрела она на своего заместителя.
— Точно нет, — подтвердила она.
— Плохо, — улыбнулся я. — План выполняете?
— Да, стараемся.
— А бывает, что перевыполняете?
— Бывает, но оставляем на складе, — ответила Екатерина Захаровна. — Мало ли что. Запас должен быть. А то знаете, как бывает, сгорит какой-нибудь трансформатор и будет вся фабрика стоять две недели, а то и месяц.
— Это да, — кивнул я. — Ну, а представим, у вас уже большой запас и вам больше не надо. Куда пойдут излишки сверх плана?
— Не знаю, это в управлении будут решать, — пожала плечами директор Валерия Демьяновна.
— Ага! Управление Мосгорисполкома… Так. Наша с вами задача добиться появления в рознице нашей продукции. Значит, нам с вами надо выйти на Управление с запросом, мол, фабрика перевыполняет план и остаются излишки продукции, что с ними делать? При этом обязательно укажете, что готовы поставлять излишки в розницу.
— А если они решат излишки министерству здравоохранения тоже отдать? — спросила Валерия Демьяновна.
— Вот! Чтобы они так не решили, мы должны провернуть эту операцию в связке, сработать одновременно с разных направлений. Вы отправите запрос, а мы уже через свои связи сделаем так, чтобы вам дали положительный ответ.
— А потом?
— А потом начнём шить товары народного потребления. Простыни, наволочки, пододеяльники, комплекты детские, полуторные, двуспальные. Даже в план на следующую пятилетку включим эти позиции.
— И всё? — удивлённо спросила Екатерина Захаровна, переглянувшись со своей директрисой. — А в чём, тогда, весь интерес?