Наследница в алых шелках - Хантер Мэдлин. Страница 13

Они пошли по широкому коридору, затем по величественной лестнице со светло-голубыми стенами и изящной лепниной. Реднор-старший эффектно распахнул двойные двери, за которыми оказался большой зал, полный столов и подставок, на которых размещались самодвижущиеся фигуры.

– Это его гостиная, – пробормотал Кевин, а отец прошел вперед и начал поворчивать ключики и рычажки, оживляя свои автоматы.

– Наверное, он очень к ним привязан, – прошептала она в ответ.

– О да.

– Входите, входите, мисс Джеймисон, не робейте, – пригласил отец Кевина. – В отличие от механического дворецкого, эти фигуры не движутся по комнате.

Она вошла и в восхищении оглядела коллекцию механизмов. Их, наверное, было там около сотни. Большие и маленькие, они совершали каждый свои движения. Крохотная белка двигала хвостом и грызла орешки. Часы отбили время, из них выползли фигурки и начали пилить и колоть дрова. Два человека за столом как будто играли в карты.

Ее особенно зачаровал большой лебедь. Не меньше четырех футов [1] в высоту, сделанный из сотен кусочков блестящего раскрашенного металла, он изогнул шею, повернул голову и почистил вздымавшиеся и опускавшиеся перья. Затем снова обернулся вперед, нагнул голову и поднял ее, держа в клюве крохотную металлическую рыбку.

– У меня лучшая коллекция в Англии. И самая обширная. Весьма вероятно, самая большая в мире, но я не смею этого утверждать: вдруг где-нибудь есть какое-то тайное собрание, о котором мне не известно. Вот эта фигура из Баварии, а эта из Неаполя.

– А зачем они?

– Зачем? Как же, чтобы доставлять радость. Веселить. Демонстрировать изобретательность и мастерство своих создателей. – Он искоса взглянул на нее – А, вы хотите сказать, чем они полезны. Вижу, в своей партнерше ты обрел родственную душу, Кевин. Еще одного человека, считающего, что вещь не имеет ценности, если ничего не производит или не приносит дохода.

– Она не сказала, что они не имеют ценности или не приносят дохода. В конце концов, ты заплатил за них целое состояние. А если когда-нибудь надумаешь продать, их весьма высокая ценность станет очевидной.

Услышав это, отец Кевина нахмурил брови.

– Цепляешься за каждое мое слово, как обычно.

– Вы все обозрели, мисс Джеймисон? Полагаю, у повара скоро будет готов обед.

– Я все обозрела и всем восхитилася. Спасибо, что показали свою редкую коллекцию, сэр.

Кевин проводил ее к выходу. Его отец, к ее огорчению, двинулся следом за ними.

Обед был вкусным, но явился для нее испытанием. Она изо всех сил старалась пользоваться надлежащими приборами для каждого блюда и говорить правильно. Обед проходил довольно хорошо, а Реднор-старший заполнял молчание пространными монологами о том, что из-за простолюдинов в городе стало совершенно невозможно жить, мол, они все время ноют и устраивают шествия. Обед сопровождался острыми и резкими стычками, когда отец и сын расходились во мнениях.

Неизбежный вопрос был задан, когда слуга подал торт:

– Мне любопытно, мисс Джеймисон, как вы познакомились с моим братом Холлинбургом?

Она ответила, тщательно подбирая слова:

– У нас была общая знакомая. Когда она заболела, я за ней ухаживала.

– И за это он оставил вам состояние?

– Не знаю, что было у него на уме, – пожала плечами Розамунда. – Возможно, вам лучше знать, вы ведь были братьями.

Он впился в нее долгим взглядом, потом улыбнулся и негромко фыркнул.

– Объяснить его помыслы и намерения? Как будто это хоть кому-то под силу. К тому же в последние десять лет мы очень редко виделись, а в последние пять и вовсе не встречались.

– Но вы же жили по соседству. Разумеется, уж в парке-то вы виделись, разве нет?

– Отец уже пять лет не выходит из дома, – как будто невзначай проговорил Кевин.

Его отец заметил ее удивление.

– Сейчас в городе слишком много народу. Друзья навещают меня здесь. А родня со мной не знается.

– Твои сестры считают, что ты должен к ним приезжать, – заметил Кевин.

– Балованные девчонки, вот кто они. Итак, мисс Джеймисон, вы владеете состоянием и половиной предприятия моего сына. Жаль, что вы не замужем. Позволю себе надеяться, это скоро исправится?

– Отец, в своем затворничестве ты забыл об элементарных правилах приличия. У женщин об этом не спрашивают.

– Уверен, что мисс Джеймисон не возражает.

– Вообще-то возражаю, сэр.

Он поразился ее ответу.

– Что ж, тогда приношу свои извинения. Однако позвольте сказать, почему я об этом спросил. Понимаете, будь вы замужем, ваш муж мог бы обладать знаниями в области коммерции или механики, которые позволили бы ему забрать это изобретение у моего сына и сделать с ним хоть что-нибудь полезное, тем самым избавив его от необходимости проводить все свое время в неблагородных занятиях.

Кевин сжал челюсти.

Отец с каменным лицом поглядел на него столь же воинственно.

Розамунда перевела взгляд с одного на другого. В воздухе явственно запахло надвигающейся бурей.

Первым отступить решил Кевин.

– Обед окончен, – сказал он Розамунде. – Давайте откланяемся и найдем место, где сможем поговорить о плебейских делах, не оскорбляя слуха моего отца. Дождь перестал, так что можем пройти в сад.

Розамунда быстро поднялась из-за стола и сделала неуклюжий книксен в сторону хозяина дома. Кевин проводил ее к выходу.

– Прошу прощения за ужасное поведение моего отца, – сказал, как только они остались одни.

– Все прошло лучше, чем я ожидала. Я думала, он будет оскорблять меня напрямую. И уж никак не догадывалася, что оставит всю желчь для вас.

– Больше всего он любит устраивать скандалы. Уверен, его глубоко разочаровало то, что я не заглотил приманку.

– Наверное, каждый день такое общение очень утомляет.

– Уверяю вас, у меня получается не видеться с ним слишком часто.

– А зачем вы все еще живете здесь, если он обожает вас провоцировать?

Он провел ее через малую столовую и открыл дверь в сад.

– Родня к нему вообще не приезжает, а друзья прекратили навещать много лет назад. Не живи я здесь, он оказался бы в полном одиночестве.

Дождь шел недолго, и ветер уже высушил траву и тропинки, когда Кевин отправился на прогулку с мисс Джеймисон.

Он украдкой поглядел на нее. Хотя она смотрела на свежую траву и зелень, выражение лица говорило о том, что мысли ее заняты чем-то серьезным. А еще, пожалуй, о страхе, словно она колебалась.

– Вы сказали, что хотели о чем-то поговорить.

– О двух чем-тах. Первая тема – щекотливая… Когда мы были в парке, миссис Реднор обронила, что смерть покойного герцога была несколько загадочной. Она сказала, что… может статься, это не был несчастный случай.

Вот ведь дурочка эта Фелисити – везде свой нос сует.

– Никто точно не знает, что произошло.

– Она сказала… сказала, будто родня думает, что его кто-то прикончил.

– Власти расследовали инцидент и заключили, что это был несчастный случай.

– Вы тоже так думаете?

Черт подери.

– Подобные вещи я предоставляю тем, кто смыслит в них больше меня. Я знаю, что Чейз проводил расследование и не сделал никаких иных заявлений, значит, очевидно, все так и было. О чем еще вы хотели поговорить? – непринужденно спросил он, надеясь, что она переменит тему. После неловкой паузы мисс Джеймисон продолжила:

– Мне нужна помощь. Я не хочу докучать Минерве. – Она остановилась и посмотрела на него. – Хочу, чтобы меня научили быть леди. Вы сказали, что это можно сделать. Минерва поможет мне с чистописанием, читать я тоже привыкну с практикой, как вы и советовали, но в остальном… Я ж ведь не могу практиковаться, пока не узнаю, что нужно делать. Речь, походка, изящные манеры. – Она покраснела. Искренность в ее лице тронула его. – Я подумала, вдруг вы знаете кого-нибудь, кто может этим заняться. Кто исправляет людей вроде меня.

– Вас не надо исправлять.

– Надо. Даже ради магазина надо. Я пыталась. У меня были подруги, я подражала им и становилася лучше, но знаю, что все еще делаю ошибки, особенно когда нервничаю или волнуюсь. Вы знаете кого-нибудь такого? Кто мог бы давать мне уроки?