Ключ (СИ) - Лисенкова Ольга. Страница 22

– Велемир? – Анатолий усмехнулся. – Помню такого, да. Мы с ним давние знакомцы. Русал, как и ты, дитя мое, да? Рыбак рыбака видит издалека, как говорят люди…

– Да, – сдержанно подтвердила Ассо.

– Нет, – отрезал Анатолий. – Кромешник с кромешницей – это плохая идея. Нельзя.

– А… – Она перевела взгляд на его жену.

– У нее это не первый брак. И у меня не первый. Так можно. У Велемира тоже не один брак за плечами, как мне помнится. Но тебе нельзя пока.

– Кто это придумал? – сказала Ассо, и Матвею показалось, что она вот-вот снова заплачет. – А если любовь?

Его кидало то в жар, то в холод. Знал же, что нельзя было оставаться на обед! Он ничего не мог поделать, только вертел головой, глядя то на русалку, то на отца. Садиться обратно к столу как-то неуместно, но и отойти невозможно.

– Любовь… – эхом повторил Анатолий. – Любовь. Что ты знаешь о любви, девочка.

Голос его прозвучал глухо, как будто он провалился куда-то очень глубоко. Теперь на него смотрели во все глаза все трое сотрапезников, и он встрепенулся.

– Н-ничего, – робко ответила Ассо.

– Вот и я о том же. Ты совсем еще молодая, маленькая еще. Мама у тебя есть?

– Нет.

– Вот тебе и ответ.

– В смысле? – опешила Ассо.

– Умерла? – уточнил Анатолий.

– Да, я ее и не знала.

– Кромешники живут долго. И не болеют. Я точно не знаю, как это у вас вышло, не знаком с твоим батюшкой, но скорее всего, так оно и было: твои родители, дитя, полюбили друг друга, она забеременела, и это стоило ей жизни. Поэтому кромешников, как чуток повзрослеют, и отсылают пораньше к людям, пока они не успели вот так вот влюбиться в кого-то из своих.

Ассо хлопала ресницами, пытаясь понять то, что ей только что сообщили. У Матвея подкосились ноги, и он снова сел.

– А… – сказала Ассо. Закашлялась. Залпом допила свое вино. – Значит, меня из-за этого отослали?

– Когда начинаешь задумываться о браке, обо всем таком – ля мур, тужур – тебя отсылают. Ты живешь здесь минимум год. Конечно, когда молодежь созревает, все охотно расстаются с девственностью, и обычно это происходит с людьми. Ты же уже видишь, сколько здесь людей, а сколько наших. Если ты проживешь здесь год и не захочешь оставаться… я таких случаев не припомню, кстати… ты можешь вернуться в свой мир, но, во-первых, Ассо, ты уже будешь не девушкой, а во-вторых, кромешницы очень быстро беременеют. Это та плата, о которой я тебе говорил. И это плата за выживание. Если ты станешь жить с Велемиром и забеременеешь от него, ты умрешь, и зачем тогда ты покидала водный мир?

Она опустила голову. Матвей разделял ее чувства: он и сам не догадывался о том, как все работает. Если бы не Ассо, он и дальше оставался бы в неведении.

– Но это все ужасно, и ужасно странно, – через силу проговорила Ассо.

Анатолий наклонился вперед и взял ее руку в свою.

– Девочка, – сказал он проникновенно. – Если у вас с Велемиром будет такая большая любовь, ты запросто можешь сходить замуж, ну забеременеешь, что тут попишешь, потом разведешься и будешь жить с ним. Не то чтобы долго и счастливо… кхм, зная Велемира… но какое-то время. А пока нельзя. Я удивлен, что тебя не ввели в курс дела твои родные – или хотя бы наши официальные службы, но…

– Я поняла. – Она вырвала руку.

– Мы живем долго. Очень долго. По сравнению с людьми это особенно заметно. Так что не торопись. – Анатолий вновь покосился на сына. – Ты вполне можешь поразвлечься с полукровками и людьми. Не позже чем через год замуж.

– Спасибо.

– Обращайся.

Глава 32

Новенький паспорт занял свое место в сумочке Ассо рядом с телефоном. Раскланявшись, гости сели в машину и выехали с территории поместья на шоссе.

Поначалу Ассо молчала. Молчал и Матвей, так же как она, ошеломленный особенностями жизни кромешников.

– Отвези меня, пожалуйста, к воде, – проговорила она наконец. – Мне нужно подышать. Если у тебя много дел, просто высади где-нибудь, где есть вода. Лучше проточная, конечно.

– Хорошо.

Он поменял маршрут. В голове промелькнуло: «Вот такая ты мне нравишься больше – притихшая и настоящая, без этого фейского гипноза и чувственных взглядов, от которых перехватывает дыхание». Он тут же вмазал себе в ответ: «Она всегда была естественной! Эмоциональный, порывистый ребенок, отдающийся и восторгу, и недоумению, и печали целиком. Такой, каким ты всегда хотел быть и никогда не мог, ты, огненная сущность в цементной оболочке».

– Ты похож на отца, – добила она его.

Матвей бесшумно втянул воздух. О времена, когда он мечтал походить на отца, блестящего, прекрасного, недосягаемого! О времена, когда он ненавидел Анатолия, а еще больше – себя за малейший проблеск этой мысли! Чем он может быть на него похож?

– Скучаешь по маме?

Она пожала плечами.

– Я же ее не знала.

– Неужели это правда, что истинные кромешники рождаются только через смерть мамы?

Ассо покачала головой.

– Нет, конечно, нет. У меня есть младшая сестра, ее мама жива. Просто, как я понимаю, она вернулась с поверхности, и тогда отец взял ее в жены. Я никогда не слышала, чтобы у нее был еще ребенок, но, как я теперь понимаю, это неизбежно. Ее ребенок должен был быть кромешником только наполовину или, например, только на три четверти, если она сходилась тут с полукровкой. И он не мог бы жить на дне. Может быть, его отобрал отец. Люди так иногда поступают. Или же ребенок умер. Мы с мачехой никогда не были близки, и я понятия не имела, что есть такой закон, я никогда не спрашивала, я не знала…

Матвей кивнул.

– Наверное, она здесь сходилась с полукровкой, – задумчиво продолжала Ассо. – Она, может быть, думала, что с человеком, но стихия ее вернула. Раз Анатолий никогда не слышал о том, чтобы кто-то возвращался по своей воле…

– А как это происходит?

Ассо пожала плечами.

– Я пока не знаю. Ну… стихия же всегда рядом с людьми. Наверное, утягивает. Раз это закон природы.

Они приехали на берег реки: Матвей выбрал песчаный берег, со всех сторон заросший кустами, чтобы русалке было удобнее вдали от посторонних глаз. Здесь отчетливо пахло рекой – свободой и свежестью. В кустах, правда, валялись жестяные банки и пакетики из-под чипсов, и ему стало стыдно за людей. Ассо сразу скинула туфли и пошла к воде. Матвей приоткрыл дверь со своей стороны, но остался сидеть на водительском месте.

– Ты говорил, у тебя много дел, – напомнила она не оборачиваясь.

– Дела подождут.

Не заботясь о белом костюме, она вошла в воду по щиколотку, потом по колено. Остановилась.

– Как потом поедешь мокрая? – сказал он без упрека.

– Я мгновенно высохну, – улыбнулась она. – У нас свои приемы. Я же русалка.

Вдохнув глубоко, она легла на воде на спину. Несколько минут прошли в молчании.

– Когда видишь солнце сквозь толщу воды, на него вполне можно смотреть, – заметила она. – Тут не так.

– Да.

– Почему ты не уезжаешь?

– Как я оставлю тебя? Здесь такое пустынное место, вдруг на тебя нападут?

– Иди ко мне.

Матвей засмеялся.

– Слышали мы о русалках. Спасибо, не надо.

– Я тебя тоже потом быстро высушу, если не хочешь раздеваться. Не бойся, я тебя не утащу на дно. Я сейчас и сама туда не пойду.

– Не-ет. Вода наверняка ледяная.

– Ну ладно.

Она еще помолчала.

– Я немного в шоке.

– Я понимаю.

– Не знаю… Я только что узнала от тебя, что есть еще и любовь. И потом узнала, что я родилась от любви. Что у моих мамы и папы была любовь. Она у них была. А я о ней даже не знала. Отец со мной об этом не говорил. Доверил няне определить подходящий момент. Отправил меня сюда, чтобы у меня любви не было.

Матвей шевельнулся – ему так хотелось положить руку ей на плечи, притянуть к себе, чтобы успокоить.