Ночь в тоскливом октябре (ЛП) - Лаймон Ричард Карл. Страница 3

В Сиэтле меня не дождутся.

И если повезет, я больше никогда в жизни не увижу Холли Джонсон.

Я мечтал лишь о том, чтобы наконец перестать о ней думать. И это желание исполнилось несколько минут спустя, когда по тротуару мне навстречу попался человек с собакой. Мужчина, крепкий, чернявый и бородатый, носил темный тюрбан на голове. Собака на его поводке напоминала ротвейлера.

Ротвейлера на одном из тех бесконечно-длинных поводков, которые позволят псу пару минут грызть прохожего, прежде чем хозяин его оттащит.

Я едва не перебежал на другую сторону улицы, но это было бы слишком очевидно. Может этот мужик обидится, или сочтет меня трусом… или даже примет за какого-то анти-тюрбанного шовиниста. Поэтому я остался на своей стороне.

Когда они поравнялись со мной, я улыбнулся и кивнул, и вежливо сошел с тротуара, чтобы пропустить их.

Собака, сильно опережавшая хозяина, подбежала ко мне и начала обнюхивать ширинку моих джинсов.

Сейчас один раз хорошо куснёт…

Мужчина на другом конце поводка, похоже, не проявлял никакого интереса к тому, чем занимается его собака.

— Хороший пёсик, — тихо сказал я.

Его морда ткнулась в меня. Я сделал шаг назад, и он зарычал.

Хозяин наконец дошел до нас с собакой. Не повернув головы, он прошагал мимо. Когда он прошел, собака лизнула мою ширинку.

— Иди отсюда, — пробормотал я.

Несмотря на разделявшие нас добрых пять метров, мужчина оглянулся и недовольно поглазел на меня.

— Говорить с моей собакой не разрешено.

— Извините.

Он продолжил путь, дернув за поводок. Пес последний раз ткнул меня мордой, после чего развернулся и припустил за своим хозяином.

Я нахмурился в их сторону, но они не заметили.

Полагаю, этот мужик считал, что тротуар принадлежит ему, а мой пах принадлежит его собаке.

— Вот уроды, — буркнул я.

Этого они тоже не заметили. Может и к лучшему. Негодяй мог спустить на меня собаку… или погнаться за мной с ятаганом. (Был ли у него ятаган при себе, я не могу сказать… но кто знает, что может скрываться под таким просторным халатом.)

Как бы то ни было, я продолжил путь и бдительно поглядывал, опасаясь других собак. Хотя ни одной не было видно, несколько раз мое приближение провоцировало приступы дикого заливистого лая псов за заборами и воротами. Они не могли до меня добраться, но их безмозглое тявканье возвещало о моем присутствии всей округе. Все, чего я хотел — это пройти мимо, тихо и невидимо, чтоб никто даже не знал обо мне.

Вскоре, лай стал менее частым. Возможно, я стал идти тише, или может, просто вошел в район, где меньше держали собак. Какова бы ни была причина, я начал успокаиваться.

Ночь была очень тихой.

Я увидел, как белая кошка метнулась через дорогу и спряталась под припаркованной машиной. Услышал уханье совы. Иногда становилось настолько тихо, что можно было услышать тихое электрическое гудение фонарей.

Когда я сошел с тротуара на перекрестке, громкое блинг-блинг-блиннннг! заставило меня поперхнуться. Я отпрянул назад, как раз перед пронесшимся велосипедом.

— Мля! — выпалил я.

— Уииииии! — взвизгнула велосипедистка — костлявая пожилая женщина в черном спандексе, с надетым задом-наперед велосипедным шлемом.

Какая бодрая карга.

Оглянувшись через плечо, она улыбнулась мне. Я не мог особенно хорошо разглядеть ее лица, но оно было бледным и худым, и сложилось впечатление, что у нее отсутствовала большая часть передних зубов. По какой-то причине у меня забегали мурашки. И не прекращались, пока она не скрылась за поворотом впереди меня.

Я был рад, что она исчезла из виду, но тут же начал волноваться, что старуха может кататься кругами, и вскоре снова на меня выскочит.

Может, я ее обидел. Может, она жаждет мести. Может, она планирует при следующем заходе проехать мимо, и прикоснуться ко мне своим скрюченным пальцем и прошептать «худеющий!» [5] или «жаба» или «жопа», или еще чего…

Я не думал всерьез, что она это произнесет, но такие мысли определенно закрадывались.

Потому я все-таки пересек улицу Дивижн.

Какое-то время я шел медленно и оглядывался назад. В груди засело какое-то странно щекочущее чувство — не то хихиканье, не то вопль, готовый вырваться изо рта, когда карга вывернет из-за угла.

Наконец, чтобы не рисковать и дать себе шанс успокоиться, я свернул в переулок. Миновал два коротких квартала, затем вышел на улицу Франклина и продолжил свой путь на север.

«Тут она меня не найдет», — решил я.

Более получаса особо ничего не происходило. Я просто шел по улице Франклина. Дома здесь казались немного старее, чем те, что я проходил на Дивижн. Время от времени лаяли собаки. Очень мало домов стояли с горящими окнами. За полчаса проехали всего две машины. Я не заметил ни одного пешехода… или велосипедиста.

Но тут с востока появилась девушка.

Она приближалась справа, метрах в десяти передо мной. Так сложилось, что она смотрела вперед. И так сложилось, что я стоял в тени дерева.

Я замер и задержал дыхание.

На углу она повернулась ко мне спиной, сошла с тротуара и начала переходить дорогу.

Стоя неподвижно, я наблюдал за ней.

Я начал идти только когда она удалилась до середины следующего квартала. Затем я выбрался из тени древесной кроны, дошел до угла и перешел улицу.

Глава 3

Я не преследовал ее. Я просто продолжал свой путь к закусочной Данди за пончиками.

Не преследовал ее.

Если бы она свернула в другую сторону на углу, а я отказался от своего прежнего маршрута, чтобы последовать за ней — вот тогда это бы было преследование. Но ничего такого не произошло. Она просто сама заняла место впереди меня на тротуаре, по которому я уже шел.

Она имела полное право это делать, а я имел полное право продолжать свой путь, не меняя маршрута.

Это то, что я говорил себе, когда начал ее преследовать.

Я шел своим нормальным темпом какое-то время, сокращая дистанцию, разделявшую нас. Затем я замедлился. Не хотелось ее обгонять.

Обгонять женщину на тротуаре, особенно ночью, и когда рядом никого нет, всегда вызывает у меня неприятное чувство. Когда я приближаюсь сзади, каждая из них, очевидно, начинает волноваться, что ее сейчас ограбят, изнасилуют или убьют. Такие женщины почти всегда нервно оглядываются, почувствовав мое приближение. А потом заметно напрягаются, когда я прохожу мимо.

И не то чтобы я какой-то монстр. У меня довольно приятная внешность, я веселый и безобидный. Но я парень. Этого, видимо, достаточно для некоторых женщин, чтобы бояться моего приближения.

Чтобы не трепать им нервы, я приучился по возможности не обгонять их на тротуарах. Я либо перехожу на другую сторону улицы, либо сворачиваю за угол, чтобы слезть с хвоста, либо радикально замедляю темп на какое-то время.

Как это обычно бывает: я притормаживаю, начиная медленно плестись, или даже делаю пару коротких остановок, надеясь, что женщина повернет за угол, или достигнет места назначения, или еще как-то сама уберется с дороги. Если становится очевидно, что она еще долго будет идти впереди, я смиряюсь с необходимостью обогнать ее, или сам меняю курс.

Не торопясь достичь закусочной Данди… или чего бы то ни было еще… я не видел смысла переходить на другую сторону или сворачивать за угол на другую улицу.

«Только бы не спугнуть ее» — подумал я. Надо держать медленный неспешный темп и сохранять хорошую дистанцию между нами.

Она никогда даже не узнает, что я здесь.

Пока что, молодая женщина передо мной, похоже, совершенно не подозревала о моем присутствии. Она просто спокойно шла пружинистой беззаботной походкой, помахивая руками, поглядывая по сторонам (но никогда назад). Ее светлые волосы были завязаны в хвост, который качался и подпрыгивал при ходьбе. На ней была темная кофта, темные штаны и кроссовки. В руках она не несла ничего, даже маленькой сумочки. Мне это показалось странным. Очень мало я знал женщин, которые выходят на улицу вообще без какой-либо сумки.