Слишком сладко (ЛП) - Дайс И. А.. Страница 3

— Ее всегда тошнит, когда она напугана. — Он пожимает плечами, как будто это не имеет большого значения. — Она плохо переносит конфронтацию. — Он смотрит на нее, его голос возвращается к нормальному уровню, когда он говорит: — Я принесу тебе выпить, хорошо? Нам пора уходить, Жучок. Ты сможешь вернуться на площадку?

Должно быть, она одна из танцовщиц, нанятых для вечеринки. Это объясняет ее розовую юбку.

Коди берет бутылку вина из шкафа с напитками, наливает полстакана и доливает Спрайтом.

Спритцер из белого вина на вечеринке по случаю весенних каникул?

Пиво в красных стаканчиках — вот к чему меня приучили ребята из колледжа. Может, Мия и успокоила мое волнение музыкой, но оно вернулось с удвоенной силой. Я не могу сделать ни одного предположения о ней. Это тревожит… неизвестность. Любопытство прорастает во мне, как волшебный боб, и быстро растет, пока я не начинаю думать, что вылезу из своей гребаной кожи, если не увижу ее лица.

Повернись, Мия.

— Последняя, — тихо произносит она, и эти слова звучат одновременно как мольба и обещание.

По гостиной разносится песня Yesterday группы The Beatles. Моя кожа покрывается мурашками, а по позвоночнику пробегают приятные мурашки. Она слишком молода, чтобы передать эмоции, словно сам Маккартни.

Мелодия прерывается, когда кто-то звонит мне на мобильный. Мия не пугается, не вздрагивает и не прекращает играть, когда ее прерывают. Ничто так не успокаивает мой расшатанный разум, как фортепианная музыка, и, возможно, именно поэтому я остаюсь на месте, вместо того чтобы ответить на звонок в коридоре.

— Проснись и пой! — буркнул Тео. — Ты уже готов?

Нет. Мне нужно увидеть эту девушку, прежде чем я уйду.

— Пять минут.

— Поторопись, брат. У нас нет всей ночи! У Логана комендантский час в два часа ночи, так что двигай своей задницей. Мы ждем снаружи.

Я прервал звонок, наблюдая, как Коди целеустремленно пересекает комнату, плечи напряжены, глаза не отрываются от Мии. Недавно приобретенные мышцы на его спине напрягаются, когда он сжимает кулаки. Это нервный жест. Я знаю, потому что делаю то же самое, когда пытаюсь взять себя в руки.

Он останавливается справа от Мии, на шаг позади табурета: огромная тень, готовая защитить ее. Мелодия затихает. В комнате воцаряется тишина, за исключением техно-бита, раздающегося снаружи, и Мия медленно поднимается на ноги.

Жаль, что Коди загораживает мне обзор.

Двигайся, Коди.

Не знаю, почему я хочу ее видеть, но я хочу. Я хочу увидеть лицо, скрывающееся за талантом. Лицо, ответственное за унижение Брэндона. Лицо девушки, которая носит каблуки с бантиками и которую тошнит, когда она напугана.

— Брэндон еще здесь? — спрашивает она.

Коди обхватывает ее рукой, и щелчок каблука по кафельному полу говорит о том, что он притянул ее ближе.

Это интересно.

Мои братья обычно не встречаются, но его притяжение к Мие ясно показывает, что она не просто очередная шлюха. В его позе чувствуется защита.

— Конор и Кольт пытаются от него избавиться. Не волнуйся, даже если он останется, я и близко не подпущу его к тебе, Жучок. — Он наклоняет голову, и хотя я вижу только его спину, я знаю, что он поцеловал ее волосы. — Ты уверена, что с тобой все в порядке?

Двигайся, Коди. Покажи мне свою девушку.

Словно услышав мой крик, он отпускает Мию, чтобы принести вино, и наконец, наконец, я вижу ее.

Она выглядит как старшеклассница… в гребаной средней школе. Ее белая блузка с плечами заправлена в многослойную тюлевую юбку, сидящую на два дюйма выше колен.

Скромно.

Это по-девичьи.

Это напоминает мне конфеты, но почему-то неуместно, потому что мой разум мечется, представляя все, что она не показывает.

Она стоит в тридцати футах от меня, но ее большие глаза такого зеленого цвета, что их невозможно узнать. Кожа как мед, маленький нос, слегка вздернутый на конце, и эти губы… натуральные, я уверен. Сердцевидные, пухлые, настолько полные, что граничат с нелепостью.

Никаких филлеров.

И никакой косметики. Ничего. Ни помады, ни блеска для губ, ни теней для век, ни других вещей, которыми пользуются женщины.

Когда она смотрит на Коди, ее щеки озаряет мягкий розовый румянец. Она возится со своими кольцами, дергает и крутит их, когда наши взгляды встречаются. У меня возникает желание сказать «бу», просто чтобы посмотреть, как она вздрогнет. Она боится собственной тени, но не сводит с меня взгляда, несмотря на разгоревшиеся щеки. Это мило. Я уверен, что она предпочла бы, чтобы земля поглотила ее целиком.

— Привет. — Намек, едва намек на улыбку, дергается в уголках ее пухлого рта, прежде чем она прикусывает щеку, чтобы сдержать ее. — Спасибо, что позволил мне закончить.

Слова впервые за все время не дают мне покоя. Я не знаю, что сказать… Не за что? Нет проблем?

Ничего не звучит правильно.

Вместо этого звучит:

— Ты великолепна. — Я внутренне ухмыляюсь, когда ее губы расходятся в неслышном «ох».

Коди поворачивает голову ко мне, его сузившиеся глаза приобретают жесткий оттенок. Да, возможно, я перешел черту, но, черт побери, если это неправда.

Мия отряхивается от первоначального шока и обеими руками заправляет белокурые пряди за уши.

— Спасибо.

— Не благодари меня.

Она краснеет еще сильнее, стягивая браслеты, и переключает внимание на Коди, когда он ловит ее руку, сцепляя их пальцы.

— Ты готова? Сикс, наверное, уже сгорает от нетерпения. — Он ждет, пока Мия кивнет. — Хорошо. Скажи пока.

— Пока, — произносит она, а затем неловко машет рукой.

Коди выводит ее из комнаты, посылая мне предупреждающий взгляд, полный угрозы, как будто он боится, что я потащу Мию наверх, чтобы вытравить из нее стеснительность.

Ему лучше знать.

Я не трачу время на девушек из колледжа. Какими бы красивыми и подтянутыми они ни были, они слишком молоды и слишком навязчивы.

ГЛАВА 2

Нико

Уже полвторого ночи, когда я возвращаюсь, немного пьяный и странно спокойный после шести часов, проведенных с братьями.

В саду все еще бушует вечеринка, хотя и не такая шумная. Большинство ребят уже ушли или спят там, где есть свободное место. Я наблюдаю за толпой из окна гостиной и делаю все возможное, чтобы не взорваться от ужаса, который творится в саду.

Сломанная мебель, стол на дне бассейна, конфетти на лужайке и перевернутый биотуалет.

Тройняшки прыгают в такт, окруженные венком из молодых, сексуальных тел. Они приглушили музыку, но окна в гостиной все равно дрожат, когда из высоких колонок звучит Touch It Басты Раймса. Им повезло, что моя комната звуконепроницаема, иначе я бы отключил электричество и выгнал всех, кто еще может ходить. В любом случае сейчас почти три часа ночи. Они уже должны быть в постелях.

Я оставляю ключи от машины на журнальном столике, еще раз проверяю, заперта ли входная дверь, беру бутылку воды из холодильника и поднимаюсь по лестнице. Из щели в двери гостевой спальни пробивается слабая полоска света на мраморной плитке в темном доме.

Прежде чем я успеваю сформировать связную мысль и начать беситься из-за того, что тройняшки позволили кому-то остаться на ночь, я вхожу в комнату и замираю на месте, как только бросаю взгляд на кровать.

Вместо пьяного парня или парочки, занимающейся сексом, на боку, лицом к двери, лежит симпатичная маленькая блондинка, волнистые волосы обрамляют ее спокойное лицо. Ее глаза закрыты, щека вжалась в подушку, которую она перевернула вертикально и использовала для объятий.

На кровати размера Калифорния-Кинг она выглядит еще меньше, ее крошечное тело свернулось под белыми простынями в позе эмбриона. Мягкое оранжевое свечение ночника омывает ее кожу, а длинные ресницы отбрасывают тени на щеки. Наверное, она читала в постели, потому что на полу валяется потрепанный экземпляр какой-то книги, как будто она уронила его, когда засыпала.

Почему она в гостевой спальне, а не в комнате Коди, расположенной через холл? Либо ему стыдно за беспорядок, который он устроил там после вчерашнего визита горничной, либо Мия стесняется спать рядом с ним.