Бывшие. Сводный грех (СИ) - Феллер Софья. Страница 14

— Блин, — раздраженно выдыхаю, опускаясь на колени. — Помогай собирать, — говорю, не особо надеясь на его помощь, но все равно требую.

Он сначала молчит, будто собирается что-то сказать резкое, но в итоге просто присаживается рядом, собирая попкорн с каким-то напряжением, почти бросая зерна обратно в тарелку. Каждое его движение отдает каким-то скрытым недовольством, и я чувствую, что он едва сдерживается.

— Смотрела, — огрызаюсь, когда Алекс буркнул что-то о том, что мне нужно смотреть, куда я иду. — Это ты куда летишь?

Он бросает на меня короткий, хмурый взгляд, и я замечаю, как его губы сжимаются в тонкую линию. Он собирает последние кукурузинки и резко встает, бросая их в мусорное ведро.

— Держи свой попкорн, — резко кидает Алекс, протягивая мне тарелку, и в его голосе чувствуется холод.

— Спасибо, — отвечаю с сарказмом, забирая тарелку из его рук. — Надеюсь, ты не подавишься своим настроением.

— Отлично. Просто супер, — он качает головой, разворачиваясь и направляясь к лестнице. — Дальше сама разбирайся.

Я смотрю ему вслед, чувствуя, как внутри все сжимается от смеси обиды и раздражения. Остается только стоять с тарелкой в руках и думать, что вообще происходит.

Когда возвращаюсь в гостиную, вижу, что мама уютно устроилась на одном диване рядом с Сергеем Васильевичем. Второй занят Алексом. Моя первая мысль — не садиться рядом с ним, но других вариантов, кажется, нет.

Хотя-я-я. Подхожу к дивану и с легкостью плюхаюсь прямо на ковер. Слышу за спиной, как Алекс тихо фыркает:

— Детский сад!

Я тут же оборачиваюсь и посылаю ему самый колючий взгляд, на который только способна. Он ухмыляется, но ничего не отвечает.

Мама тем временем выключает свет, и комната погружается в полумрак, нарушаемый лишь мерцающим светом экрана огромной плазмы, висящей на стене. На экране уже вовсю мелькают начальные кадры "Джентльменов", но я никак не могу сосредоточиться на фильме.

Чутко реагирую на каждое движение Алекса у меня за спиной. Кажется, я вся превратилась в сплошной радар, настроенный только на него. Поэтому, когда он вдруг наклоняется ближе, замираю в ожидании.

— Если бы ты отвечала на мои сообщения и не бегала от меня, то уже знала бы, что ничего с Машей у меня не было. Я ее оттолкнул, — горячо шепчет он мне на ухо, и от его слов и близости по телу пробегают мурашки.

— Правда? — едва слышно спрашиваю, слегка поворачивая голову в его сторону. Этот маленький поворот приводит к тому, что его губы случайно касаются мочки моего уха. Замираю, задерживая дыхание, потрясенная тем, насколько сильные чувства вызывает этот, казалось бы, невинный жест.

— Конечно. Хватит дуться, Ален, — его голос мягкий, почти умоляющий, и я чувствую, как мои сомнения начинают таять.

Немного расслабляюсь, ведь уже не нужно держать глухую оборону. Очень хочется верить Алексу. Так сильно хочется… Пора признаться хотя бы себе, что к этому парню у меня совсем несестринские чувства. Но что с этим делать? Нам нельзя… Да ничего нельзя!

Осознание того, что мои первые взрослые чувства придется запихнуть поглубже, запрещая себе показывать их, накрывает плотным удушающим коконом. Грудь сдавливает от этой непроходимой безысходности, а сердце словно сжато в тисках. Почему все так сложно?

Алекс вдруг протягивает руку и начинает накручивать мою кудряшку на палец. Сам он при этом смотрит на экран. Наши родители увлечены друг другом, и совсем на нас не смотрят.

Спустя пару минут он смелеет и касается кожи на плече, двигаясь к шее. Легкие, нежные касания переходят на кожу за ухом, задевают щеку. Они действуют на меня как хмельное вино. Голова кругом идет. Сердце с ума сходит, сбиваясь с ритма.

Хочется тереться о его руку, как кошке, чтобы получить еще больше ласки. С каждым его прикосновением все сильнее ощущаю, как то странное, уже знакомое ощущение внизу живота заставляет мышцы сокращаться, производя столько влаги, что я начинаю ощущать ее между бедер.

— Алекс, — шепчу едва слышно, не отрывая глаз от экрана, но все мое существо сконцентрировано на его руке и прикосновениях.

— Тише, — его голос звучит как шепот ветра.

Постепенно он просто оставляет руку лежать на моем плече, и я засыпаю, положив голову на его колени.

— Соня, пойдем в кроватку…

***

Мои хорошие,

Всю эту неделю я была в отпуске и выпускала проды из запасов. Но они закончились, а мне предстоит завтра долгая дорога домой. Так что следующую проду ждите 27.08.

Прошу понять и простить,

Ваша Софья Феллер

22

Алекс

Замечаю, что Алена заснула, но предпочитаю расслабиться и досмотреть фильм. Она так мило свернулась калачиком, выглядела беззащитно и спокойно, что я просто не мог ее разбудить. Какое-то время я просто сижу, наблюдая за ней, удивляясь, насколько сильно мне хочется быть рядом, даже в такие моменты, когда она безмятежна и далека от своих обычных колкостей.

Около одиннадцати, когда на экране начинают идти финальные титры, я бросаю взгляд на диван, где отец с Викой тоже погрузились в сон. Будить всех, чтобы разойтись по комнатам? Это наверняка самый логичный и правильный вариант. Но передо мной открывается другой, более соблазнительный сценарий.

И мысль возникает сама собой: отнести Алену наверх, на руках. Прижать ее к себе, почувствовать, как она ощущается, когда не сопротивляется и не ссорится со мной. Когда она такая мягкая, теплая, доверчивая. Я аккуратно склоняюсь к ней и, осторожно поднимая ее, прижимаю ближе к своей груди. Не могу не заметить, как мое сердце начинает стучать быстрее.

Оглядываюсь, чтобы убедиться, что моя маленькая шалость осталась незамеченной. К счастью, фильм был достаточно долгим, и все уже погрузились в глубокий сон. Тишина в доме только подтверждает это.

Не спеша, поднимаюсь по лестнице, стараясь не издать ни единого звука. Каждая ступенька скрипит под моим весом, но я двигаюсь осторожно, словно несу что-то бесценное. Рука Алены соскальзывает с моего плеча, и я ловлю ее, прижимая обратно. Открываю дверь в ее комнату — все выглядит так же, как и раньше, но в полумраке даже знакомые очертания мебели кажутся немного другими. Темнота придает этому моменту свой собственный оттенок чего-то таинственного и почти запретного.

Осторожно кладу ее на кровать, стараясь не разбудить. Она еле заметно шевелится, но, кажется, все еще глубоко спит. Прикрываю ее одеялом, и на мгновение останавливаюсь, любуясь ею — такой спокойной и безмятежной.

Алена устраивается поудобнее, откидывая одеяло с груди, и приоткрывает губы, соблазнительно проводя по ним языком. Меня как кипятком ошпаривает. Недавно успокоившийся младший тут же встает по стойке смирно.

Противостоять соблазну? Нет, точно не про меня в этот момент.

Одним коленом опираясь о кровать, наклоняясь к птичке. Невероятно красивая, сексуальная, желанная для меня. Кружит мне голову, заставляя плевать на правила и запреты. Тянет к ней с невероятной силой, как ни к одной другой девушке ранее.

Касаюсь ее щеки, осторожно, словно боюсь спугнуть. Кожа мягкая, теплая, под пальцами ощущается нежным бархатом. Глубоко вдыхаю ее запах, и это словно удар по сознанию — сладкий, тягучий, обволакивающий. Как будто только что получил дозу чего-то настолько мощного, что разум стирается в секунду, оставляя лишь инстинкты, первобытное желание. Все мысли о запретах, о том, что так нельзя, растворяются. Хочется только одного — еще ближе.

И я подчиняюсь, слегка коснувшись губ и тут же отстранившись. Наивно надеясь, что остановлюсь. Но этого мало, чертовски мало. Я не распробовал…

Еще раз прижимаюсь к ее губам, на этот раз задерживаясь на секунду дольше. Снова зависаю, вглядываясь в нее. Сквозь мягкую ткань футболки отчетливо видно горошинки сосков. Это же реакция на меня?

Фа-а-ак… Ладно, один, последний поцелуй. Снова склоняюсь к ее губам, но в этот момент Алена вздыхает, приоткрывая рот, и тем самым невольно углубляет поцелуй, делая его еще горячее. Я запускаю язык в ее нежный ротик, срывая еле слышный стон.