Стать счастливой (СИ) - "Raya Sport". Страница 1

Глава 1

То, что начертано рукою Провиденья

Уж недоступно впредь для измененья,

Ни доводам ума, ни знаньям богослова

И никаким слезам не смыть судьбы решенья.

Омар Хайям

Могла ли я хоть на миг предположить, что стану счастливой женой и матерью за несколько десятков парсеков от родной планеты? Могла ли хоть на краткий миг представить себе, что побываю в космосе? Мне, шестидесятилетней старушке, и думать о таком было некогда. Весь мой день был расписан по минутам, загружен так, что к вечеру я буквально валилась с ног, желая как можно скорее добраться до своего любимого диванчика и уснуть до следующего рассвета.

Меня зовут Парченко Виктория Александровна. Вика. Виктория. «Моя маленькая победа!» - как иногда называла меня мама. Мне, как вы уже поняли, шестьдесят лет, большую половину из них я прожила в Москве. Мои родители встретились совершенно случайно. Отец, научный руководитель института исследования нефтяных залежей, был откомандирован руководством на Север, где в то время только-только нашли нефть и сопутствующий ей природный газ.

Мама, урожденный житель суровых земель, оканчивала школу в одном из поселков Ямало-Ненецкого автономного округа. Будучи дочерью егеря и уважаемой всеми травницы, она тяжело переносила разлуку с тайгой, но тем не менее смогла закончить школу с отличием.

По окончании школы она устроилась поваром в открывшийся недавно промысел, не желая уезжать с родных мест. Два года работала, не покладая рук, а на третий не выдержала и вернулась к себе в деревню.

Встреча родителей была судьбоносной. В то время и так короткая осень была на редкость дождливой и холодной. По рассказам мамы, отца привезли на телеге, мокрого, дрожащего, с сильным жаром и удушающим кашлем. Моей бабушки к тому времени уже как год не было в живых, а ближайшая больница находилась за двести километров от их деревеньки, и то, если двигаться на прямую через тайгу. В обход же по размякшей от дождей дороге было не проехать и не пройти.

Сгрузив бредившего в беспамятстве мужчину, рабочие нефтяного промысла ушли. Мама осталась одна, не зная, как помочь больному человеку. Ее отец к тому времени еще не вернулся с охоты, которая, судя по всему, затянулась не на один день.

Взяв себя в руки, она первым делом раздела молодого мужчину и обтерла его травяной настойкой, как не раз делала ее мама, когда у нее повышалась температура. Порывшись в оставшихся запасах высушенных трав, заварила крепкий настой и через каждые полчаса давала ему по одной чайной ложке.

Борьба за жизнь велась нешуточная. Высокая температура не снижалась целую

неделю. Мама буквально валилась с ног, но не сдавалась. Были бы у нее лекарства, то больной бы встал еще на пятые сутки, а так приходилось надеяться только на молодость и крепкое тело.

На десятый день мужчина пришел в себя и первое, что он произнес — это были слова: «Встану на ноги — женюсь на тебе». По началу мама отшучивалась, но, видя настойчивость отца, сдалась. Свадьбу сыграли по весне. Отец к тому времени уволился из института и устроился механизатором в местном колхозе. По началу ему было очень трудно, но он ни разу, как поделилась со мной мама, не пожаловался на тяжелую жизнь. Мой дедушка учил папу егерскому искусству. Живой и пытливый ум схватывал все на лету и буквально спустя каких-то пять лет он стал настоящим охотником.

Но одно горе не давало молодым почувствовать себя счастливыми. Как бы не

старались родители, детей у них не было. Но они не отчаивались и спустя десять лет совместной жизни родилась я - их Виктория, их победа.

Я росла шустрым, любознательным ребенком. К семи годам умела все делать по дому, а в десять лет впервые подстрелила зайца. Мать, как и отец, учили меня всему, что знают сами и я до сих пор им благодарна за это. Их знания помогли мне выжить на чужой планете, повстречать друга и выйти не единожды замуж.

Своего первого мужа на Земле я встретила в восемнадцать лет, когда приехала

поступать в институт. По началу я не замечала молодого преподавателя по физике и химической теории, которого по окончании педагогического института направили к нам по распределению. И только на последнем курсе я ожила, заметив его в местной столовой.

Отношения между нами завертелись настолько быстро, что выпускалась я уже

глубоко беременной. Он не бросил меня и как истинный джентльмен и настоящий мужчина попросил руки у моих строгих родителей.

Расписавшись, мы уехали в Москву, где я родила своего первенца — сынишку

Егорку. Три года счастливого брака в одночасье сменилось беспросветным горем. Наш Егорка умер от порока сердца, которого по какой-то причине не выявили в младенчестве врачи.

Вторая, как и последующие за ней беременности, заканчивались выкидышами.

Третий выкидыш и чистка после него поставили крест на моем желании родить и воспитывать своего ребенка. Врачи все как один твердили о невозможности зачать и выносить здорового младенца.

Муж к тому времени спился и деградировал. От интеллигентного молодого человека не осталось и следа. Постоянные пьянки и побои сделали свое дело — я собрала свои вещи и переехала в комнату общежития, предоставленную мне радиохимическим институтом, где я училась и вечерами подрабатывала лаборантом.

Замуж я больше так и не вышла. Все мои попытки забеременеть кончались крахом надежд. Смирившись с мыслью, что всю жизнь проживу одна, я с головой окунулась в научные исследования и разработки. Часто ездила по всему Советскому Союзу в поисках неизведанного и неизученного, а по возвращении в родные стены института, ставила опыты и делилась знаниями со своими студентами.

К пятидесяти пяти годам я получила высшую ученую степень - звание доктора наук, но выйдя на заслуженную пенсию, я уволилась с работы и всю свою оставшуюся жизнь решила посвятить детям из местного детского дома.

Прикупив домик в Подмосковье, выращивала овощи и фрукты. Мне одной много не нужно было, а вот детям, лишенным родительской ласки и любви, лишнее яблочко не помешает.

Пять лет прошли как одно мгновение. В тот злополучный день, когда произошла железнодорожная авария, я возвращалась из города, нагруженная доверху семенами и саженцами.

Было раннее утро, и многие пассажиры электрички мирно спали. Я, как истинный жаворонок, не могла уснуть, и чтобы не шуметь, в задумчивости уставилась в окно, наблюдая за движущейся за нами тенью и вспоминая свою молодость.

Мое внимание привлекла яркая вспышка на небе, а следом за ней почувствовала сильный удар. Электричка сошла с рельс и по инерции еще несколько метров двигалась вперед. Глухой удар сзади смял наш вагон, словно гармошку. Истекая кровью, я потеряла сознание, чтобы проснуться прикованной к металлической балке.

***

В несчастье судьба всегда оставляет дверцу для выхода.

Мигель де Сервантес

Сознание возвращалось медленно, я будто выныривала из омута беспамятства и вновь в него погружалась. Не раз и не два ощущала, как мое тело бьется в конвульсиях, словно от удара током, как меня периодически окатывают ледяной водой. Сколько по времени эта пытка продолжалась не знаю, но садисты, удовлетворившись моим состоянием, оставили меня ненадолго в покое.

Зрение, в отличие от слуха и голоса, восстанавливалось с трудом. Я едва могла

различить силуэт снующего туда-сюда человека. Он все время что-то делал, перебегая от одного стола к другому. И бубнил, бубнил, бубнил, словно старая

карга, вызывая во мне острое чувство отторжения.

- Как особь? — услышала я голос, звучавший будто издалека.

С трудом повернув голову, рассмотрела силуэт вошедшего. Он был намного крупнее бубнившего. Даже с моим зрением я могла с легкостью понять, что передо мной явно не человек. Крупная голова на не менее массивном туловище, две пары рук и две ноги. Кульминацией моего любопытства стал длинный, стелящийся по полу хвост.