Кофе и полынь (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна. Страница 57

 А ещё – я наконец испытаю свои силы с кем-то… с кем-то менее реальным, чем Джул.

 «Человек судьбы» находился там, где ему и положено. Картина выглядела… пожалуй, обыкновенно, несмотря на свою запутанную и временами пугающую даже историю. Он ничуть не переменился – а отчего бы меняться краске, нанесённой на холст? Ночь, хрустальная синева, чистый и холодный лунный свет, и степь, и три дороги, сходящиеся у большого камня; на камне – беловолосый юноша в синем плаще, и у него белая курительная трубка в правой руке, кажется, костяная…

 Над трубкой вился дымок.

 Совершенно настоящий.

 «Хорошо, что хотя бы змея под пятой у него не ожила», – мысленно ободрила себя я и сказала негромко:

 – Здравствуй, Сэран.

 Дымок расплылся, накапливаясь под верхней частью рамы. Невольно я задержала на нём взгляд и отвлеклась, а когда снова всмотрелась в картину, то на камне уже никого не было.

 Пахнуло табаком.

 – А ты осмелела, – насмешливо произнесли совсем рядом.

 Сэран был тут, такой ошеломляюще реальный, что это, признаюсь, сводило с ума. Вместо старомодного плаща – модный костюм с жилетом и удлинённым пиджаком, всё, правда, такое же тёмно-синее. Шёлковый шейный платок; перстни с крупными камнями на пальцах; курительная трубка, чуть более тонкая и изящная, чем на картине; зачёсанные назад волосы, как у светских щёголей…

 «Да он подражает Клэру», – поняла я вдруг, сообразив, отчего мне кажется знакомым изящный и одновременно небрежный узел шейного платка.

 Стало смешно; а где смех, там и сила.

 – Сложно не осмелеть в собственном доме, – пожала я плечами. И посмотрела на него в упор: – К слову, теперь это и твой дом, Сэран. Тебе нравится здесь быть?

 Он поднёс трубку к уголку рта – изящно, как делал всё, а затем выдохнул облако дыма.

 – Догадываюсь, о чём ты хочешь меня попросить. Но не вижу смысла отрицать: этот дом мне нравится, – добавил он мягче. – И его обитатели тоже.

 – Тогда помоги их защитить, – не стала я затягивать неизбежное.

 Сэран сощурился, покачивая трубку в пальцах.

 – Не так давно я не сумел защитить даже себя. Здесь я всего лишь образ. Соблазнительный, не спорю, но пользы от этого… – и он тихо, мелодично рассмеялся.

 – Здесь – возможно, – согласилась я. – Но мой враг – не простой человек, а мёртвый колдун, который никак не смирится со своей смертью.

 Больше я не просила его ни о чём; смотрела и молчала. Молчал и Сэран, так долго, что от дыма у меня стала кружиться голова.

 – Мне ведь правда нравится здесь, – произнёс он наконец негромко, опуская ресницы. – Хорошо. Я помогу тебе на сей раз. В конце концов, – он обернулся к дверям спальни, – я только-только выучился играть в покер по-настоящему. Было бы обидно лишиться этого вдруг.

 Против собственной воли я проследила за направлением его взгляда – и застала аккурат тот момент, когда дверь начала открываться, и на пороге спальни показался Клэр. Заспанный; немного бледный и помятый; в длинном тёмно-красном домашнем халате, распахнутом чуть сильнее, чем допускают приличия…

 – Джул, я же велел разбудить меня до того, как… – тут он заметил меня, отчётливо моргнул и отступил на полшага, поплотнее запахивая халат. – Вы-то тут откуда, дорогая племянница?

 – О… – я растерялась, но только на секунду, потому что именно увидев взъерошенные светлые волосы Клэра, сейчас чуть вьющиеся, сообразила, кого ещё позвать на помощь. – Хотела попросить вас об одолжении.

 – Слушаю, – Клэр зевнул. – Бр-р… Высплюсь я когда-нибудь или нет?

 – Жизнь вам посулили длинную, так что однажды – непременно, – успокоила его я, вспомнив забавную оговорку монахини. – Дело в том, что сейчас мне будет надо ненадолго уснуть… Вы ведь сможете разбудить меня, если что-то пойдёт не так?

 О Валхе мы говорили давно, но Клэр, очевидно, ничего не забыл – и тут же сделался серьёзным:

 – Разумеется. Но, дорогая племянница… – голос его стал как елей. – Может, вы хотя бы позволите мне для начала одеться? Если, разумеется, вам не нужно, чтобы я стерёг вас именно в халате. Зрелище пугающее, не спорю.

 – Ах, дядя, – с шутливой грустью вздохнула я. – Боюсь, что тот, кто вас знает по-настоящему, уже не сможет испугаться, – и ускользнула прежде, чем Клэр ответил.

 Ведь – если совсем честно – я всё-таки опасалась его немного.

 Сложно сказать почему, но выбрали мы библиотеку. Может, потому что уроков сегодня больше не было, и потому сюда вряд ли заглянули бы дети; может, потому что желтоглазая кошка Эмбер сидела на пороге; может, потому что не получалось представить, что случится нечто действительно дурное рядом с аккуратными рядами корешков, на которых значилось имя сэра Монро, чей новый детективный роман обещали выпустить к весне…

 Я села в кресло, и Клэр тоже – напротив меня; подумав, он привстал и взял книжку с полки, а затем опустился обратно.

 – Вы же не думали, что я буду просто сидеть и любоваться вашим сонным лицом, племянница? – противным голосом спросил он, наугад открывая роман – разумеется, вверх ногами.

 – Нет, что вы. Даже и не надеялась.

 – Вот и не надейтесь, – ещё более гадко ответил он и сделал вид, что смотрит в книгу. А потом добавил тихо: – И всё же постарайтесь вернуться поскорее.

 «Обещаю», – хотела я сказать, но не успела, потому что провалилась в сон.

 …мой дом был наполнен золотым светом, но ныне потускнел. Я вижу патину, пожирающую его; вижу изъяны и тонкие места. Лайзо когда-то защитил это место, однако пройдёт совсем немного времени, и оно станет небезопасным.

 Ничто ведь не вечно.

 Однако я не боюсь.

 Стараясь не оглядываться и не медлить, я взмываю над крышей – и встаю на стыке двух скатов, на ребре; сбоку бешено вращается флюгер, словно ветер дует разом со всех сторон, и волнуется море тумана, поглотившего город, и туман над головой, и земля в тумане тоже.

 Где-то там – мой враг.

 – Эй, Валх, – зову я негромко. – Ты ведь не думал, что испугаешь меня? Что ж, теперь жди. Скоро я приду за тобой.

 Звук ещё не успевает угаснуть, а меня уже обжигает чужое внимание, липкое, вязкое, как кипящая смола.

 Валх услышал, не сомневаюсь.

 И теперь, куда бы я ни направилась, его взгляд следует за мной.

 Туман вокруг кажется сплошным, и всё же это не так. Он словно бы соткан из множества облаков, разных оттенков серого и разной плотности. Я соскальзываю вниз, нарочито неспешно, ещё и оглядываюсь – эй, Валх, если осмелишься, то следуй за мной… Узкая, видимая мне одной тропинка расчерчена тонкими-тонкими нитями паутины – если заденешь хоть одну, то ловушка захлопнется. Но я теперь не человек, а тень, сон, и проскользнуть мимо для меня ничего не стоит.

 Моя цель теперь – далеко отсюда, в зелёных холмах; там поёт флейта, и зов её нежен, а на склоне прячутся в шелковистой траве лиловые цветы с жёлтой серединкой, трёхцветные фиалки. Я иду – лечу – и представляю себе золотистые локоны, и струящееся по ветру платье, и лёгкие, танцующие движения, и взгляд зеленовато-голубых глаз – как лесное озеро по весне.

 …вижу её совершенно ясно.

 Финолу Дилейни… нет, Фэй О’Ши, дочь народа холмов, потерянную и вернувшуюся.

 – Ты здесь, – улыбается она, и улыбка её пленительна, как никогда. – Та, что сдержала обещание. Та, что разорвала цепи рабства и вернула меня – мне.

 – Это я, – отвечаю спокойно, останавливаясь в шаге от неё, и всё же не ступая на холм; тот, кто ступит на эту землю, с трудом сможет возвратиться назад, тот, кто выпьет здешней воды, и вовсе не вернётся. – И теперь мне нужна помощь… чтобы победить того, кто посмел когда-то стать твоим хозяином.

 Она пристально смотрит на меня – а потом проводит руками по своему платью, и оно обращается в охотничий костюм.

 – Да будет так. Дело чести – вернуть долг… И, кроме того, нет ничего лучше, чем загнать в угол и уничтожить заносчивого мужчину, верно? – и она улыбается, обнажая слишком острые зубы для человека.