Толстая Говядина (ЛП) - Фэй Лейла. Страница 4

Когда я не отвечаю, потрясенно открывая и закрывая рот, он тянется к моей руке. Я вздрагиваю от этого первого прикосновения, его кожа теплая, его огромная ладонь нежная, когда он поднимает мою руку и, прищурившись, смотрит на мое запястье.

Он хмурится, выдыхая горячий воздух, который скользит по моему лицу, как ласка, и поднимает другую мою руку.

— Почему у тебя нет браслета? — спрашивает он.

Я качаю головой, отчаянно пытаясь заставить свой язык работать.

— Я не знаю… Я не знаю… Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Я убегала и хотела спрятаться на складе, а потом… — я с несчастным видом замолкаю, рыдание грозит вырваться из моего горла. Но я не плачу. Я никогда, блядь, никогда не плачу. Я справляюсь со своим дерьмом как взрослая женщина.

Эта мысль помогает мне выпрямить спину и посмотреть чудовищу — минотавру — прямо в глаза.

— Отпусти меня.

Он фыркает, качая своей большой головой, мышцы его шеи напрягаются от этого движения. Я сглатываю, снова съеживаясь. Я даже представить себе не могу, сколько, должно быть, весят эти рога.

— Я не могу, — говорит он. — Ты моя. Я почувствовал твой запах, и я должен обладать тобой сейчас, малышка. Хотя, к сожалению, ты здесь не для забега, — он хмурится, изучая мое лицо, а затем расплывается в еще одной широкой улыбке. — Но это значит, что я добьюсь тебя. Я покорю тебя своим языком. Раздвинь ноги, и я заставлю тебя кончить своим ртом, и как только ты увидишь, на что я способен, ты никогда не захочешь принадлежать кому-то другому.

— Ты не в своем уме, — шепчу я, хотя мои колени угрожают подогнуться. Тихий, тоскующий голос в глубине моей головы настаивает, что это именно то, что мне нужно. Оседлать лицо этого монстра, пока он не вытрясет из меня все мои тревоги.

Заткнись, думаю я. Не будь шлюхой минотавра.

— Нет, спасибо, — говорю я, кладя руки ему на грудь, чтобы оттолкнуть.

Большая ошибка. Его кожа не только восхитительно горячая, мышцы под ней успокаивающие и ровные, теперь я чувствую барабанный бой его сердца. Он ускоряется, и он фыркает от моего прикосновения, теплое дыхание овевает мое вспотевшее лицо.

— Теперь я не могу отступить, — говорит он, его голова наклоняется ближе, рога нависают надо мной. — Я учуял твой запах, так что ты принадлежишь мне. Я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не разучишься ходить, и накачивать своей спермой до краев, пока она не начнет капать, и вскоре ты будешь тяжела моим ребенком.

Я вздрагиваю, его заявление настолько безумно, что я даже не знаю, как реагировать. Потому что кто говорит такое человеку, с которым только познакомился? Я опускаю голову к его члену, который находится всего в дюйме от моей грудины, пульсирующий, влажный и пахнущий гребаным ужином. У меня текут слюнки, и я сглатываю, прежде чем заговорить.

— Я никогда не позволю этой штуке проникнуть в меня, — говорю я, паникуя, даже когда что-то горячее и приятное покалывает у меня между ног. — Ты разорвешь меня на части.

У него хватает наглости, блядь, смеяться, его бедра придвигаются ближе, пока влажный, пульсирующий кончик не вдавливается в меня сквозь одежду. Я скулю, поджимая губы, и он наклоняется ближе, гладкая кость его рога касается моей головы.

— Мы поработаем над этим, — говорит он, голос сочится желанием. — Дюйм за дюймом, пока ты не примешь все, как моя хорошая малышка.

Он выпрямляется и с довольным видом отступает назад, оценивая мою реакцию, и мне, наконец, этого достаточно. За мной гнались, угрожали, снова гнались, напали… В довершение ко всему, из моего ебаного рта продолжает течь слюна при виде чудовищного члена, с которым мне не стоит связываться.

— Почему от тебя пахнет гребаной подливкой? — спрашиваю я и пинаю его прямо в этот огромную, раскачивающуюся мошонку.

Минотавр ревет от боли, и я не дожидаюсь, пока он рухнет на пол. Я бегу, доверяя своим инстинктам, пока через дюжину поворотов не нахожу дверь. Я пробегаю через нее и выхожу наружу, жадно вдыхая ранний утренний воздух, мое тело сотрясается, из груди вырываются резкие рыдания.

Слезы текут по моему лицу, пока я отчаянно пытаюсь заглушить рыдания, и я виню во всем это гребаное чудовище. Потому что даже эти сборщики долгов, угрожающие вырезать мои органы? Они никогда не заставили бы меня плакать. Но почему-то эта огромная сосиска стала последней каплей. Этот чудовищный член толкнул меня через край.

Глава 3

Глава 3

Я позволила себе поплакать ровно тридцать секунд, пока быстро шла прочь от склада. Однако я направляюсь не в свою квартиру. Это место раскрыто, и я сомневаюсь, что смогу даже забрать оттуда свои вещи. Это не первый раз, когда мне приходится убегать лишь с тем, что на мне надето, так что я не очень волнуюсь.

Но я понятия не имею, куда теперь идти. Клянусь, мне просто нужно безопасное место, где меня никто не порежет, возможно, с душем и местом для сна. Я прошу слишком многого?

Когда слезы угрожают пролиться снова, я стискиваю зубы и делаю глубокий вдох. Мои мышцы ноют, и я знаю, что скоро у меня будет болеть все. Мне нужно составить план, поэтому я перебираю варианты. Центр для бездомных? Не могу, однажды какой-то парень пытался там меня изнасиловать. Мотель? У меня есть с собой деньги, так что я могла бы остановиться там на несколько ночей. Но это не совсем безопасно. Если они нашли меня в этом захудалом районе, то найдут и в мотеле. Так куда же…

— А вот и она!

Я замираю, уставившись на двух сборщиков долгов, которые с грохотом несутся по улице прямо на меня. Я думала, что сбежала от них в лабиринте. То, что они только что нашли меня снова после всего, через что я прошла, кажется таким чертовски несправедливым.

Но я думаю, такова жизнь. Поэтому я поворачиваюсь и пускаюсь бежать, уже зная, что далеко не уйду. Человеческое тело не может быть в напряжении так долго, и я превысила все свои пределы. У меня кончилось топливо, мужество, идеи.

Но я продолжу бороться. Может быть, их мошонки не такие большие, как у того минотавра, но, клянусь, по крайней мере, я буду отбиваться.

С этой мыслью я поворачиваюсь, широко расставляя ноги, готовая к бою… Как раз вовремя, чтобы увидеть, как массивная темная фигура врезается в них, сбивая обоих мужчин с ног.

Они кричат, уползая на своих задницах, когда он встает над ними, дым вырывается у него из ноздрей при каждом яростном выдохе.

— Вы не тронете то, что принадлежит мне, — грохочет он, приближаясь.

Один из коллекторов описался от страха. Я широко раскрытыми глазами смотрю, как по промежности его джинсов расползается темное пятно, и думаю, что это самое приятное зрелище в моей жизни. Пока черное копыто не опускается на указанное мокрое место с влажным шлепком, и мужчина не издает нечеловеческий звук чистой агонии. Я моргаю, дыша все быстрее и быстрее, у меня внезапно кружится голова. Боже мой. Он безжалостен. И мне это нравится.

С другим парнем происходит то же самое, а затем минотавр поворачивается ко мне, оставляя их корчиться на земле, даже не удостоив взглядом. Я пошатываюсь, страх пронзает меня, когда он подходит ближе. Но минотавр не хочет возмездия за свои побитые яйца. Он поднимает меня с тихим фырканьем и уходит, а я слишком измучена, чтобы заботиться о том, куда он меня несет.

Еще достаточно рано, поблизости никого нет, и у меня кончились силы. Я действительно обнимаю его за толстую шею, перебираю пальцами его жесткие волосы, и он фыркает, глядя мне в лицо.

— Кто они? — спрашивает он своим глубоким баритоном, который проникает в мое тело подобно расслабляющему мурлыканью, пока я практически не таю в его объятиях.

Это так приятно.

— Какая-то мафия, — говорю я. — Я не уверена. Мой отец… Он занял у них денег и умер. Они хотят вернуть долг, но я не могу им заплатить.

Он тихо фыркает и склоняет голову набок, удлиняя шаги.

— Я отвезу тебя домой, — говорит он таким командным тоном, что я даже не пытаюсь с ним спорить. — Если они из мафии, они пошлют за тобой кого-нибудь еще. Тебе нужна защита.