Сезон свинцовых туч - Шарапов Валерий. Страница 8

По дорожке вдоль дома кто-то прошел – мелькал размытый силуэт за деревьями. Доносились глухие голоса. Вадим уходил вглубь сквера, который оказался не таким уж компактным. Звуки стерлись за стеной растительности. «Выявишь круг подозреваемых, а дальше работай методом исключения, – поучал перед отъездом Нежинский. – Деликатно, тактично, не нервируя людей. И боже упаси работать как слон в посудной лавке. Срывать работу посольства, тем более в такой стране, никому не позволено, и тебе тоже. Мы могли бы и не посылать тебя. Всех подозрительных – на борт и под усиленным конвоем в Москву. Здесь бы и разбирались. И уверяю тебя – разобрались бы. А вместо выбывших отправили бы новеньких. Крот оказался бы в числе задержанных. Но представь, какое цунами пойдет, а нам это сейчас ну никак не на пользу. Так что действуй, боец невидимого фронта, и помни, что от тебя зависит многое…»

На пути возникла беседка. Там кто-то находился – за ворохом вьюна, опутавшего постройку. Говорили глухо, мужчина и женщина. Вадим притормозил, помялся. Пугать людей не хотелось. Сотрудники посольства имели полное право в свободное от работы время уединяться в беседке. Женский голос становился отчетливее. Вадим отступил за шапку кустарника. Этот голос он уже слышал.

«Нет, не проси, все, хватит… Больше так не могу, это переходит границы… Скажи спасибо, что пока я терплю. Но если все это продолжится, я буду вынуждена сообщить…»

Дальше говорили неразборчиво, вроде женщина вырывалась. Или нет. Вадим выразительно кашлянул, вдавил носок в дорожку, чтобы скрипнула галька. Он двинулся дальше. Женщина намеревалась выйти из беседки. Блеснули очки в бледном лунном свете. Она заметила постороннего, растерялась, невольно отступила вглубь беседки. Помалкивал ее спутник. В постройке царила темень. Меньше всего майора госбезопасности волновали местные амуры. Возможно, он в чем-то ошибался… Вадим прошел по дорожке – в беседке стояла тишина. Миновал поляну, обернулся, прежде чем скрыться за деревьями. Ничего не менялось. Мелькнуло в голове: «Вернуться, разобраться, выяснить, с кем крутит шашни Людмила Анатольевна, – хотя зачем? Кому он навредит, если не себе, – представитель крупного внешнеторгового объединения?»

Он ускорил движение и через минуту вышел к жилому комплексу, направился к подъезду. Фонарь разбрызгивал неяркий свет. Рядом с лестницей на лавочке кто-то сидел, тлел огонек. Буркнув «добрый вечер», Вадим поднялся по ступеням.

– Не мое, конечно, дело, товарищ, – глуховато прозвучало в спину, – но вы… ничего не перепутали?

Вадим остановился, недоуменно повертел головой. Он вышел не к тому подъезду! Жилые строения, соединенные переходами, причудливо изгибались. С чего он взял, что, выйдя из сквера, окажется там, где нужно? За спиной сухо засмеялись.

– Ошибочка вышла, товарищ? Еще не проводили спортивное ориентирование?

– Согласен, оконфузился. – Вадим помялся, спустился с лестницы. Бледный свет озарял мужчину средних лет с маловыразительным лицом. Он сделал затяжку, огонек накалился и побледнел.

– Вам туда, – кивнул мужчина. – Через подъезд. Простите, но видел, как вы днем туда заходили с комендантом. Можете, в принципе, и здесь переходами пройти, но если не знакомы с системой местных коридоров, то будете до утра аукаться. К тому же у наших хозяйственников есть вредная привычка отключать на ночь свет. Чего зря горит, если все дома? Экономика должна быть экономной, знаете ли. Присаживайтесь, если не спешите, покурите.

– Почему бы и нет? – Вадим приветливо улыбнулся, пристроился рядом. – Я видел вас днем…

– Войтенко Петр Иванович, – собеседник протянул руку. – Второй секретарь. Каждый вечер выхожу покурить перед сном. Не люблю окуривать свое жилище, потом самому же дышать…

– Светлов Вадим, «Проммашэкспорт», новенький в этой части света.

– Ну да, ну да. – Мужчина пожевал губами. – Слышал что-то такое… Не буду спрашивать, с чем связана ваша работа, здесь не принято проявлять любопытство. Секретность на каждом шагу, м-да…

В беседке с Югановой был точно не он. Разве что проделал спринтерский забег вокруг сквера и даже не запыхался. Вадим уже жалел, что не проявил неприличное любопытство. Важна любая информация.

– Давно здесь работаете, Петр Иванович?

– Давно, – вздохнул Войтенко. – Прибыл в тот год, когда мадам Монтейро пришла к власти. Столько эйфории было… Народ ликовал – вернее, часть народа, что ее поддерживала. Местное общество, если не знаете, расколото примерно поровну – те, что поддерживают ее реформы, и те, что нет. Сильна буржуазная прослойка, люмпены, готовые идти за кем угодно, лишь бы платили… Но я не о том. Полтора года в Центральной Америке, в общем-то, не шутка.

– И как здесь?

– В каком смысле? – покосился Петр Иванович. – Работа, досуг, климат?

– В комплексе.

– Нормально. – Войтенко засмеялся. – Руководство направило, значит, надо работать. К нашему мнению обычно не прислушиваются. Бывают варианты и похуже, уверяю вас. Та же Африка. Здесь хоть и беспокойно, но цивилизация. Море, колорит, интересные люди, интересная кухня. Опять же, буржуазные пороки, на которые наши люди иногда поддаются – в разумных, разумеется, пределах… Не интересуетесь буржуазными пороками?

– Нет, не интересуюсь… Здесь есть буржуазные пороки? В стране, где правит президент-социалист и взят курс на строительство общества равноправия?

– О, Вадим, вам еще предстоит сделать массу удивительных открытий. Чего здесь только не намешано. Реформы продолжаются меньше полутора лет, национализацию проводят мягко, избегая чрезмерного насилия. Многолюдные митинги с социалистическими лозунгами мирно уживаются с буржуазными пережитками и соблазнами. Казино, бордели, увеселительные заведения с алкоголем на любой вкус и цвет, дискотеки с наркотиками, проститутки на тротуарах, цепляющиеся к прохожим… Это только часть негативного. Борьба с этой мерзостью ведется медленно, а если честно, то практически не ведется. Чиновники и полицейские имеют с этого свой куш. Изгонишь, посадишь – придут другие. Госпожа Монтейро хочет выглядеть белой и пушистой для всех… Ее трудно винить, мадам подвергается жесткой критике и справа, и слева, но все же с намеченного курса не сворачивает…

– И что, наши люди посещают казино и бордели?

– Я – нет. – Войтенко улыбнулся. – Таким воспитали. Посещать указанные заведения советским гражданам запрещено. Но пропустить рюмочку-другую в хорошем заведении под вкусную еду – всегда не дурак. Посещать подобные точки, особенно те, что через дорогу, не возбраняется. Даже рекомендую. Только поменьше общайтесь с заезжими европеоидами. Их тянет к нашему посольству, словно мух на мед…

Послышались шаги, с дорожки свернула женщина, цокая каблучками, прошла по асфальту и поднялась по ступеням. Лунный свет поблескивал в стеклах очков. Людмила Анатольевна была одна. «Интересно, видела из беседки, кто стоит на дорожке? – подумал Светлов. – Скорее нет, чем да, в темноте все кошки серы».

– Все курим, Петр Иванович? – проворчала Людмила. – И накуриться никак не можем? А капля никотина, между прочим, убивает лошадь.

– И вам доброго вечера, Людмила Анатольевна, – встрепенулся Войтенко. – Изволили прогуляться перед сном?

– Именно. – Юганова вошла в здание, хлопнула дверь. Войтенко затер о край урны тлеющий огонек, выбросил окурок. Появление и исчезновение коллеги он никак не прокомментировал.

– Ну, бывайте, Вадим, завтра с утра на работу. – Он поднялся и протянул руку. – Надеюсь, дорога домой уже не покажется вам такой тернистой?

В личных делах фигурантов не было ничего интересного, да и быть не могло – люди с «интересной» биографией дипломатами не становятся. Начальник местного 1-го отдела любопытством не страдал, получил приказ оказывать содействие – и оказывал. Об ответственности за разглашение сведений товарища предупредили. Товарищ цинично посмеялся: он бы сам кого угодно предупредил! Не стоит беспокоиться, товарищ Светлов, двадцать лет на этой многотрудной работе. Впрочем, работника смутило, когда вместе с прочими бумагами «торговый представитель» попросил для ознакомления дело посла Девятова. Пришлось уверить человека, что новый 37-й год не планируется. Пока он знакомился с материалами, Виталий Сотников дежурил в коридоре и отгонял от двери посторонних. Долго заниматься конспирацией не могли, все равно поползут слухи.