Холодные сумерки - Шарапов Валерий. Страница 12

«Следовательно, Вахтанг, ты не маньяк-убийца. Но счет к тебе только что увеличился еще на строчку».

Вечером, когда Дмитрий, с опухшей от бумаг и отчетов головой, уже готовился уйти домой, чтобы подремать хотя бы пару часов перед свиданием с Олей, телефон зазвонил снова.

«Господи, только бы не очередное тело».

– Майор Меркулов слушает.

– Дима? Не ушел еще? Зайди, – раздался глухой голос Курлянда.

– Слу… – начал было говорить Дмитрий, но из трубки уже доносились гудки отбоя – полковник положил трубку.

– Что еще случилось? – поинтересовался Дмитрий у стен. – Вроде бы я ничего не успел натворить? Что произошло на этот раз?

Стены молчали, и он, так и не придумав, чем провинился, вернул бумаги в сейф и отправился к начальству.

Дед, вопреки опасениям и ожиданиям, выглядел мирно. Сидел в кресле у окна, читая подшитые листы, в которых Дмитрий опознал собственный отчет за вчерашний день.

– Вызывали, товарищ полковник?

– Садись. – Дед кивнул на стул для посетителей, не в пример более удобный, чем те, что стояли в опере или в кабинетах попроще. – И рассказывай.

– О чем? – удивился Дмитрий.

Полковник хлопнул рукой по отчету.

– Вот об этом. Только своими словами. Не что делал и делаешь – читать я умею, – а что думаешь и чувствуешь.

И Дмитрий рассказывал. О представлении на пляже, о Зое, любовь для которой оказалась уж очень злой, о фотографиях – старательно умалчивая об Игоре, – и о том, что упорно не верится в секты и что убийца странный, не попадающий ни под одну схему, и поэтому приходится специально для него хоть как-то построить новую, а новая тоже не получается. Рассказывал, наконец, о том, как бесит почти полное отсутствие улик, хоть чего-то конкретного на теле или около. Пустота.

Он говорил, а Дед сосредоточенно жевал дужку очков, время от времени хмыкая и кивая. Когда Дмитрий выдохся, полковник помолчал, а потом спросил:

– Значит, в то, что этот Ваха – убийца, не веришь? Хотя и мотив есть, и возможность?

– Не верю, товарищ полковник. На девяносто девять процентов. Один оставлю на случай, если этот Вахтанг настолько безумен, что поступил так, чему нас даже не учили. Если так – завтра нам в обезьянник попадет объект, по которому ученые будут писать монографии.

– А может быть так, что он только притворяется психом? Маскируется? – задумчиво спросил Дед.

«Вот хитрый черт!»

Дмитрий задумался. В теории такое было возможно. Есть мотив, есть возможность, допустим есть желание, чтобы его не поймали. Или, если поймают, попасть в психушку, а не в тюрьму, хотя лично Дмитрий предпочел бы применить к нему высшую меру наказания – расстрел. Возможно. Так Вахтанг получался почти гением… и все равно картинка не складывалась, никак в нее не укладывались все детали.

– Думаешь, что не может, – понял по молчанию полковник. – Но отработать надо.

– Надо, товарищ полковник. Отрабатываем. На данный момент Вахтанг – единственный, кто может что-то сказать о жизни Зои в последние недели. От родителей и подруг она отстранилась…

– В секту ты тоже не веришь? – полуутвердительно-полувопросительно продолжил Дед, и Дмитрий мог только кивнуть.

– Секта, товарищ полковник – это всегда эмоции. Лидер, гуру. Представьте себе кучку подростков, которые собрались вокруг жертвы и аккуратно, механически режут на ней символы.

– Но в Ордене этом ведь резали?

– Но не так, – уверенно ответил Дмитрий.

Как раз перед уходом он успел связаться с едва проснувшейся Москвой, узнать кое-какие детали и отправить запрос на получение материалов. Запрос, впрочем, обещал быть долгим – бюрократические жернова между столицей и периферией мололи не быстро.

«Впрочем, всегда можно уточнить детали у Ольги. Хорошее будет свидание».

– Те резали в процессе, а здесь – после. После, товарищ полковник, для них смысла не было: они призывали этого своего… Бафомета, чтобы вселился в несчастную.

– А в мертвых демоны вселяться не умеют? – засомневался полковник и сунул в рот дужку очков. – О чем только не приходится думать… значит, считаешь, по культам работать смысла нет?

А вот это был очень хороший вопрос. Дмитрий задумался. Дед не торопил, листал материалы.

– Смысл есть, – наконец ответил Дмитрий. – Маньяк может быть одиночкой, но черпать вдохновение у других… гуру. Менять доктрину, дополнять ее. Взять мысль и развить. Газеты об Ордене писали, но без подробностей. Может быть, в Москве действительно упустили какую-то мелочь, которая перебралась к нам. Может, завелся свой придурок, который занимается оккультизмом. И тогда у нас появляется связь. И шанс выявить его.

– Потому что по одной жертве, если ты думаешь верно, шанса его выявить нет, – подытожил полковник, закрывая папку.

Дмитрий кивнул. Дед и сам видел, что фактуры в отчетах – кот наплакал. Видел и записки о Зое. В итоге все всё понимали – но легче от этого не становилось. Если убийца не Вахтанг, если маньяк подбирал жертв случайно, то найти его было не проще, чем иголку в стоге сена. Для психологического портрета мало данных, а связей между жертвой и маньяком до часа икс может вовсе не быть, ни физических, ни эмоциональных.

– А может, он ограничится одной, а? – Надежды в голосе старого опера не было.

– Нет, товарищ полковник, – тихо ответил Дмитрий. – Такие не ограничиваются. Он может затаиться на время, пока снова не стукнет в голову, а тогда… А что ему стукает – мы пока не знаем.

– Ладно. – Полковник поднялся, и Дмитрий тоже вскочил. – Работай по тому, что есть. Другие дела я с тебя сниму, от экономистов и моральников прикрою. Людей в группу даю, бери кого надо, как только понадобятся. Михаила?

– И Ивана Таранда. Он хорошо работает с людьми. И… и Игоря. Потому что плохо работает с женщинами, но хорошо с ними говорит.

«Хотя бы пригляжу за идиотом. Да и то сказать, женщины перед ним и правда млеют».

Полковник, словно подслушав мысли, бросил на него быстрый взгляд.

– Медсестра тут заносила рапорт, у Игоря отчего-то синячище на ребрах. К чему бы?

– Не могу знать, товарищ полковник! Наверное, на перила налетел, торопился.

– Ну-ну. Ладно, свободен.

Дмитрий отдал честь, повернулся, пошел, и когда он был уже в дверях, Дед ему сказал:

– Ольгу-то побереги.

«Чего?! Всего-то на свидание позвал!»

– Простите?

– Хорошая девочка, говорю, – терпеливо повторил полковник. – И эксперт годный. Не испорти.

«Чего?!»

– Да я ничего и не… Давид Михайлович, а вы знаете, почему она перебралась из Москвы сюда?

– Знаю.

Дмитрий подождал, но продолжения разговора не последовало. Оставалось только откозырять и пойти наконец домой.

«Секретчики хреновы. Ладно. Как там было? «Вы же следователь?»

Каждый во Владивостоке знал – если хочешь поближе познакомиться с девушкой, то веди ее на Токаревский маяк. Там, на краю земли, на пронизывающем до костей ветре, когда она озябнет и устанет, всегда можно накинуть свою куртку на хрупкие плечи. И приобнять. Циничный, всем известный расчет.

Владивостокские девушки специально одевались на такую прогулку полегче – чтобы дать повод накинуть на ее плечи пиджак. А парни, напротив, утеплялись, доставали из шкафов лучшие пиджаки и плащи. Некоторые, особенно предусмотрительные и мерзлявые, надевали сразу две куртки. Дмитрий из шкафа мог добыть разве что китель, ветровку и намедни купленную джинсовку. Ее и накинул. Подумав, потратил еще пять минут на то, чтобы наполнить походный термос горячим чаем.

Узнать, где живет Ольга, было несложно. Нужно было лишь зайти в отдел кадров, побалагурить с суровой кадровичкой Светланой Федоровной, подарить ей шоколадку – и адрес Ольги был написан на клочке бумаги. Как ожидалось, Олюшка жила в ведомственной общаге на Борисенко. Тащиться через весь город по знаменитым владивостокским пробкам Дмитрию не хотелось. Но ведь сам пригласил!