Лягушка в молоке (СИ) - "Silvia_sun". Страница 65

      — Там двое оборотней. Я бы вообще ванну из зелья принял, не хватало мне еще всякой гадости.

      Найджел распорядился вычесть стоимость флакона из месячного оклада Петерсона и отчитал недотепу:

      — Ты вообще в школе учился? На ЗОТИ оборотней целый месяц изучают не просто так. Для заражения нужна кровь и слюна. При обработке ран заразиться невозможно, если только оборотень себе в рану плюнет, потом порежет тебе руку и повозит кровоточащей твоей клешней в своей ране. Петерсон, ты — идиот. В наказание будешь вести всех поступивших из Лютного. До полнолуния еще неделя, прекрасный стимул вылечить их быстрее. Если что, камера для оборотня у нас имеется, но только одна. Так что крутись, как хочешь.

      На этой патетической ноте планерка завершилась, а мы с шефом побежали к Яге, беседовать о домовом. Баба-Яга степенно пила чай с бубликами, она была румяной и довольной. Увидев посетителей, бабка протерла руки вафельным полотенцем с вышитыми петухами и коряво поздоровалась на ломаном английском. В палате действительно шел снег, появляясь под потолком и падая красивыми хлопьями вниз. Периодически гремел гром, но молний видно не было. В помещении было тепло, снежинки растекались по полу. Над кроватью блестел защитный купол, но вообще весь кафельный пол был залит водой. Я вызвалась переводить и спросила про домового на русском языке. Бабка меня уверила, что Тишка умен и расторопен, но еще очень молод, по меркам домовых. Она его считала единственным родственником и очень надеялась устроить его судьбу. Признав во мне соотечественницу, Яга слезно меня умоляла пристроить Тишу в хорошую семью. Смерти Яга не боялась, даже хотела уже отдохнуть, но домового бросить она не могла. Я обещала переговорить с русской дамой, бабка сказала, что будет ждать, и отослала нас из палаты.

      Шеф стоял тихо и терпеливо ждал окончания беседы. На бегу к камину я объяснила ситуацию, Найджел проворно затащил меня в ординаторскую и подал порошок. К счастью, Мария была дома, она ужасно обрадовалась возможности завести домового и попросила разрешения войти. Шеф дал добро, и через минуту миссис Долохова красиво шагнула к нам. Найджел витиевато поздоровался и проводил гостью, Яга с Марией заперлись в палате, оттуда сверкнула яркая вспышка, и через пару минут из палаты вышли двое: Долохова и домовой. Тиша улыбался и доверчиво держался за руку новой хозяйки. Мы попрощались, Мария увела домового, а Яга вышла из палаты и попросила меня перевести:

      — Слышала я, как русал рыдал. Скажи начальнику, я его в благодарность вам успокою, а потом запрусь в палате, вы ко мне не заходите. Часов в пять сестры придут, так вы им тело мое выдайте, а палату на карантин на пару дней поставьте.

      Над ней все еще шел снег, она держала над головой старомодный зонтик. Найджел предложению Яги обрадовался, мы вместе зашли в палату к русалоиду, тот горестно перебирал ожерелье из ракушек и, кажется, плакал. Увидев бабулю, он изобразил сложный поклон и начал что-то свистеть и верещать жалобным голосом. Бабка свистела не хуже русалоида, забрала у него бусы, что-то перевязала и вернула ожерелье повеселевшему пациенту. Русалоид махал ладошкой с перепонками ей вслед и благодарно свистел.

      Выйдя из палаты, бабка неожиданно схватила меня за руку и приложила свой корявый палец к моему лбу.

      — Дарю. Будешь русалок понимать.

      Наконец сверкнула молния, а у меня заболела голова. Не знаю, зачем мне понимание языка русалок, но лишних знаний не бывает. Шеф выхватил было палочку, но бабка одним движением выбила палочку из его рук.

      — Ишь, размахался. Пошла я. Спасибо тебе, девочка.

      С этими словами она исчезла, а дверь в ее палату с треском захлопнулась. По двери пошли зеленые побеги, палочка шефа валялась посреди большой лужи.

      — Старичье…

      Шеф поднял палочку и вытер ее краем мантии.

      — Наградила или прокляла? Я этих древних вообще не понимаю. Может, пойдем диагностический кристалл тебе на грудь положим, на всякий случай?

      Я честно ответила:

      — Сказала, что научила языку русалок. Можем проверить, сами же жаловались, что историю болезни русалоида заполнить нужно.

      Шеф повеселел, всучил мне историю болезни с незаполненной первой частью и пошел со мной обратно к пациенту. Я с любопытством раскрыла книжицу размером с обычный машинописный лист и пролистнула первую страницу. Описание начиналось с объективного осмотра, а анамнез был пуст.

      Русалоид плавал на животе, мечтательно заложив лапки за голову, но нашему возвращению обрадовался. Немного сомневаясь, решилась выдавить из себя традиционное:

      — На что жалуетесь?

      Сама удивилась, сколько свиста и писка из меня вырвалось. Русалоид наполовину высунулся из воды и подробно поведал мне, чем болел, как жил, нет ли у него в семье наследственных заболеваний и прочее. Не удержалась, спросила насчет ожерелья. Оказалось, что Яга — сильная и пользующаяся авторитетом, она его пожалела и попросила королеву сильно дурашку не наказывать. Теперь ему в Черном озере будет хорошо, может и самочка обломится. По их понятиям, он красивый, а скучал в одиночестве, вот и баловался. Чувствовал он себя хорошо и хотел домой, в нормальную воду.

      Целитель Пристли выслушал мой рассказ внимательно, подсказал, как оформить записи в истории и потащил на обход. Пока разбирались с русалоидом, наступил полдень. Насчет моего нового умения пожал плечами и сказал, что знает, к кому обращаться, в случае чего. Русалоидов мало, это второй пациент за пять лет.

      Обход был интересным, я записывала распоряжения шефа и удивлялась, как быстро он ориентируется в ситуации. Запомнились только особенные пациенты, с некоторыми шеф расправлялся одним движением палочки и вел нас мимо. Пара пациентов в коме получила еженедельную коррекцию лечения, в палату мы даже не заходили. Это были безнадежные больные, мы могли только поддерживать их жизнь и надеяться на прорыв в колдомедицине. Пристли постоянно что-то пробовал, но пока результата не было. Зато было несколько ярких случаев. Бандиты из Лютного оказались молодыми парнями лет двадцати максимум, у всех был один и тот же диагноз: «неправильно наложенные чары». Все четверо щеголяли раздутыми пальцами на ногах и руках, у одного был также раздут нос и верхняя губа. Периодически вспыхивали белые искры, и несчастные жертвы начинали подпрыгивать и трясти больными конечностями. Шеф преувеличенно спокойно спросил Петерсона: