Время золота, время серебра (СИ) - "shizandra". Страница 43

Разные люди. И эта разность не похожа на его собственную. Он даже в боевом модусе более адекватен, в том смысле, что не выглядит настолько полоумным. Или, может, Юри и Жан чего-то ему не рассказывают? В общем, даже для странного на всю голову Плисецкого, Виталий-Витя был странным в квадрате. Или же его странность в сравнении с самим Юркой росла в геометрической прогрессии, если не в астрономической.

Вынужденная мера защиты от враждебной окружающей среды. Твари не трогают спятивших детей. Они их в тварей превращают. Или нет?

Он пролистал пару комиксов, где Железный Человек был девкой. Не зашло. Старк должен быть мужиком и точка. Потом еще один, где бабой был Капитан Америка. Потом откровенно пялился на Леди Локи. Потом откуда-то со стороны послышались шорохи. Юрка отложил «графические романы», медленно поднялся на ноги, подхватывая заодно пистолет, и плавно пошел вперед. Видно так же хорошо, как если бы он передвигался при ярком дневном освещении. Херово. Мутация усилилась. Раньше было не так четко.

Мелькнула впереди человеческая фигура. Не твари. Не Виктор. На том стандартная армейская форма — городской камуфляж. Выходит, Вит-Витя. И вроде даже никакой агрессии. Хотя, кто его знает, как он отреагирует, если увидит, что Юрка не спит, и не перегрызут ли его зверушки всем им горло?

— Не спится? — решился нарушить молчание он, показывая, что не спит. Пистолет сунул за пояс. Не размахивать же им перед носом то у мальчишки, то у неведомой… и, наверное, самой опасной твари из всех, что здесь обитают. Но и самой красивой, надо отдать должное. Он даже красивее брата. Эта узорная вязь, почти татуха, придает ему некий шарм. Красивее Бека. Хотя черные глаза капитана способны были прожечь его насквозь. Наверное, это тоже проблема.

Судя по тому, что Витя или Виталий даже не вздрогнул, видел он в темноте ничуть не хуже Юрия. И шел он по-другому, не порывисто, не так, словно в нем кипит кровь, как у подростка, а мягко, бесшумно, плавно. И он снова был выше Юрки. Значит, все-таки Виталий.

Он не дошел до Юрки всего пару шагов. Остановился, глядя с неожиданной улыбкой, изменившей его лицо, сделавшей его абсолютно не похожим ни на Виктора, ни на Витю.

— Ты понравился Витьке. Но пользоваться этим не стоит, — он не угрожал, но его слова звучали как предупреждение. Виталий оглянулся на поднявшую голову тварь, которая не сменила место дислокации с вечера, узор на скуле на мгновение полыхнул, и голова снова опустилась на когтистые лапы. Виталий дернул щекой и снова повернулся к Юре. — Вас бросили здесь.

— Есть такое, — медленно кивнул Плисецкий. — Обидно, ведь достаточно было сбросить два троса. Нами просто воспользовались, и решили, что добыча важнее людей, пусть даже один из них наверняка на сто процентов чист от мутаций. Витя хороший мальчик. Я тоже таким был. Так что ни пользоваться им, ни обижать его я не собираюсь». Ему досталось, как и тебе. И это не жалость, если что.

— Я видел, — Виталий собрал волосы и безжалостно скрутил их в жгут. — Они просто струсили.

Он покосился на Юру и неторопливо направился вглубь помещения, даже не оглянувшись. Так уверен, что за ним последуют?

— Я знаю, что тебе страшно. Боишься стать таким, как я. Не станешь.

Юрка обернулся. Нужно кого-то разбудить, иначе это нарушение устава. Ну, и просто херня. Потянувшись, он аккуратно тронул за ногу Криса, умостившегося на самом краю, прижал палец к губам, призывая к тишине и скользнул следом за хозяином.

— Меня эта мысль беспокоила, — не стал отпираться он. — Меня взяли только потому, что моя мутация не внешняя и является полезной. И по настоянию генерала. Так что да, я боялся того, что… но она все равно усилилась. Моя мутация. Не хочу стать ненужным… не хочу отправиться в какой-нибудь паноптикум.

Смех Виталия был… неожиданным. Его силуэт на мгновение исчез среди нагромождения столов, и снова появился рядом с Юрой.

— Хочешь, расскажу, как я стал таким? Почему монстры не трогают меня? Почему слушаются, и почему Витьку они по-настоящему любят, а меня просто слушаются? Тебе такое не грозит, ангел, — он подался вперед, погладил Юру по скуле и отступил, глядя с искренним любопытством. Не детским, а взрослым, тяжелым любопытством ученого, изучающего новый вид бабочки.

Виктор тоже зовет его ангелом, но, наверное, не стоит об этом упоминать сейчас. Он даже не вздрогнул в ответ на прикосновение. Витя боится касаться людей. Боится боли. Виталий — нет?

— А расскажи. Я на эту тему думаю всю вахту, так что… — Юрка не боялся, смотрел прямо, глаза в глаза. Совсем не боялся, скорее просто никак не мог понять. Если бы не мимолетность касания, он попытался бы его продлить. Слишком жесткой была ломка. Слишком скучал он по тактильным ощущениям.

— Я помню все, что делает или говорит Витя. Я знаю, что он рассказывал Виктору о той банде, которая нас… спасла. Вот только он не помнит, как жил в ней. Только что взрослые шумели и ругали его. Обычно его использовали как приманку. Живца. Почти все монстры — телепаты, и плач потерявшегося ребенка, которого оставляли взрослые в какой-нибудь трущобе был для них, как маяк. Они приходили, охотники их убивали. Все просто. Пока один раз не пришли те, с кем они справиться не смогли. Когда от взрослых ничего не осталось, Витя побежал. Он не помнит, но я помню, как оказался в метро, как поскользнулся на лестнице и упал в Улей. Целое озеро изначальной материи. Той самой, из которой потом появляются все твари. Я помню тысячи голосов, которые заговорили вдруг в моей голове. Я увидел город их глазами, услышал все то, что слышали они. Чувствовал то же, что и они. Они видели во мне ребенка. Маленького Витю, которого надо было защищать, о котором надо было заботиться. Они позволили мне-взрослому объяснить им, как это сделать. Разрешили управлять ими ради блага одного обиженного ребенка. А я позволил им сделать себя их частью. Тебе еще не страшно?

Его улыбка была почти злой. Почти сумасшедшей. Усталой, роскошной и обреченной.

— Нет, — покачал головой Юрка, чуть подавшись вперед. — Может, хотя бы ты дашь ответ, почему случился Прорыв? Зачем твари пришли в наш мир? Зачем происходит то, что происходит?

— Я не чувствую других тварей. Я не видел другой мир, я не знаю, что за границей Периметра, — Виталий запрокинул голову, закрывая глаза и открывая взгляду шею с тонкой сеткой шрамов. Почему они остались? Шрамы были получены до? — Я могу ошибаться, я знаю только то, что знают сами твари. А они забывают. Прошлого у них почти нет, только память о мутации и инстинктах. Я учился по книгам и журналам. Я не помню, целовался ли я когда-нибудь и точно не знаю, как это делать. Я не умею правильно одеваться, иногда забываю слова. Не задавай мне вопросов, ответы на которые я тебе не дам.

Наверное, это уже входит в привычку — выражать свою поддержку таким вот образом. Юрка ладонями обнял его лицо и, чуть приподнявшись на носках, коснулся губами его губ. Не больно, но и совершенно не так, как касаться губами губ Виктора. Или Бека.

— Теперь запомнишь.

Совсем не так. Жар тела Виталия был осязаем даже через слои одежды, далеко не бархатистая кожа под ладонями, но без намека на щетину. Стальные мышцы, усиленные черт знает каким коктейлем из гормонов и веществ. Он не пах ничем — ни потом, ни пылью, ничем звериным. От него веяло только опасностью, напряжением и чем-то еще таким… Наверное, так чувствует себя мотылек, летящий на пламя.

Запястья, словно тисками сжали. Но не оттолкнули, не отбросили прочь, просто отстранили, заглядывая в глаза.

— Ангел, я кусаюсь, — Виталий улыбнулся… но улыбка эта была странно понимающая. И почему-то все такая же усталая. — Я не человек.

— Виктор тоже зовет меня ангелом, — тихо заметил Юрка. — Ты еще, наверное, не в курсе, но ангелы — те еще монстры на самом деле. Так что мы все друг друга стоим.

— Ну надо же… У нас с ним больше общего, чем я думал, — Виталий отпустил его и отошел совсем. — Вы зря сюда пришли. Не надо было трогать хранилище.