Обратный отсчет (СИ) - Барчук Павел. Страница 27

Как всегда бывает, по закону подлости, именно когда мы перешли к самой волнительной части истории, все свернуло куда-то не туда. Ликвидатор только успел затронуть тему Разрушителя. Данный вопрос, между прочим, интересовал меня сильнее всего. Однако продолжить нам не дали.

Дверь с грохотом распахнулась. Даже не так. Она буквально отлетела в сторону, чудом не сорвавшись с петель.

На пороге комнаты стояла Романовская. Красная, взъерошенная. За ее спиной маячил растерянный Толик.

— Извините… — Тихо высказался он. — Я не знал, что вы тут такое обсуждать собираетесь. Она попросила научить, как подслушивать чужие беседы. Ну… Я научил…

Глава 14

После столь интересных подробностей, которые успел рассказать Ликвидатор, я бы, конечно, хотел разговор наш продолжить. Остановились то мы на самом интересном.

Судя по всему, речь шла как раз о том самом псионике, который впервые пустил в народ слухи о Разрушителе. Толик его тоже упоминал.

Ну и, соглашусь с Полковником, телепат вряд ли смог бы изобразить жену Сергея Сергеевича с бухты барахты. Телепаты, скажем прямо, не отличаются ни подобным чувством юмора, ни подобными талантами. Воспроизводить чужие голоса они не умеют. Не попугаи все-таки и не клоуны. Тем более, голоса, котрые прежде никогда не слышали. А вот выполнить роль некоего транслятора, передавшего сообщение — вполне. Только в данном случае передача проходила не на коротких волнах.

И данный факт увеличивает количество вопросов втрое. То есть… По факту получается, что другие реальности на самом деле существуют? Текст сообщения Софии Романовской конкретно об этом и говорит. В общем, нам с Ликвидатором нужно было еще многое обсудить. Однако появление Ангелины вынудило Романовского временно закруглиться с рассказами.

— Ты врал мне! Ты выставил мать сукой, которая бросила ребенка! Ты скрывал правду! Ты все эти годы заставлял меня верить, будто со мной что-то не так! Потому что я не могла понять, как⁈ Как можно оставить дитя, которое ты выносила в утробе. Которое является частью тебя! Я думала, что оказалась недостаточно хороша, поэтому мама ушла от нас! — Швыряла девчонка обвинениями в лицо Сергею Сергеевичу и при этом медленно на него наступала.

Она буквально впала в состояние аффекта. Только такого, эгоистично-детского аффекта. Обычный ребёнок топал бы ногами, падал на пол, бился в истеричных конвульсиях. Однако Ангелина — это вам не обычный ребёнок. Это — пусть новорождённый, но псионик. Поэтому ее истерика выглядела совсем иначе.

Когда она забежала в комнату и принялась кричать на отца, я не сразу заметил, что происходит из-за злости Романовской. Был сосредоточен на фразах и ярости девчонки.

А происходило нечто весьма знакомое. Сначала задрожали стекла в окнах. Меленько так задрожали, с тихим, еле слышным звоном. Потом, где-то на десятом обвинении, прозвучавшем в адрес Ликвидатора, мебель попыталась взлететь. Ну, конечно, не настолько мощно как это выглядело в моем исполнении, однако тоже приятного мало. Тем более, сейчас матери рядом нет, я не знаю, как сделать купол, каким она прикрыла себя и Толика, а у меня сил меньше чем у обычного человека.

Вот тут как раз мой новый друг Анатолий совершил самый настоящий героический поступок. Наученный горьким опытом, он не стал ждать, пока нас троих, меня, его и Ликвидатора, кровавыми ошметками раскидает по стенам. Пацан просто прыгнул на Романовскую сзади и, повалив ее на пол, уселся сверху. Еще и руки девчонке заломил на всякий случай. Чтоб не размахивала ими от греха подальше.

При этом Толик одновременно принялся вливать в нее эмоции спокойствия, умиротворения и даже равнодушия. Мысленно, естественно. Я почувствовал, как он внушает Лине — ничего не произошло, все хорошо, необходимо отключить злость. Вот только Толик не знал, что Романовская, такой же универсал, как и я. Для нее эти его внушения — пустой звук.

— Слезь! Слезь, скотина такая! Сволочь. Голодранец! Убери с меня свою поганую, вшивую задницу. — Дергалась Ангелина под Толиком, весьма прилично подкидывая его вверх.

— И ничего моя задница не вшивая, дура! Вши водятся в волосах! — Возмутился пацан, забыв о том, что Ангелину надо успокаивать, а не злить еще больше.

— Значит, убери свою волосатую вшивую задницу! Фу! Ты грязный! Фу! Снимите с меня этого урода! — Визжала Лина.

Со стороны, конечно, это смотрелось очень смешно. Будто Романовская — бешеная кобыла, а Толик просто принимает участие в безумном родео.

Однако, именно это позволило остановить приближающуюся бурю. Не знаю, насколько сильным получился бы взрыв у Ангелины. И знать, если честно не хочу. В конце концов, по сути, я — ее создатель. Думаю, точно силы у психованной девчонки не мало.

Глупый поступок Толика глупым выглядел лишь в первые минуты. Пока он скакал на спине Романовской и они сыпали друг на друга ругательствами.

Но зато стекла перестали дрожать, а мебель со стуком шлепнулась обратно на пол.

— Сде-лай! Что! Ни-будь! — Кикнул мне Толик. Слова у него выскакивали слогами из-за дрыгающейся Ангелины. — Я! Не! Мо-гу! Ее! Ус-по-ко-ить!

— Вот черт… — Я принял сидячее положение, спустив ноги на пол, а затем уставился на девчонку.

Силищи то в ней до чертиков теперь. И сдерживать она ее не собирается. Так что Толику и правда приходилось туго.

Я закрыл глаза и попытался найти внутри себя источник энергии. Как в сквере, перед взрывом. Он чувствовался очень слабо. Видимо, из-за моего состояния. Потом мысленно потянулся к Романовской. Представил, как от меня в ее сторону бежит тихий, спокойный ручеёк. Он приятный. Он успокаивает. Вода журчит мелодично, погружая в транс.

Спустя пару минут крики прекратились, как и возня с пыхтением. Я приоткрыл один глаз.

Ангелина по-прежнему лежала на полу, Толик по-прежнему сидел сверху, но девчонка больше не сопротивлялась. Она дышала еще рвано и часто, однако судя по всему, приступ бешенства прошёл.

— Слезь. — Сказала Романовская спокойно. Видимо, это предназначалось Толику. — От тебя воняет.

— Ну знаешь, как-то не было времени ванные принимать. Все время рядом с Борисом сидел. Сама знаешь. Следил, чтоб ухудшения не было. — Буркнул он, поднимаясь на ноги. — Вот сегодня и помоюсь, как раз. Чтоб не оскорблять твое дворянское обоняние.

Едва Толик освободил Лину, она медленно встала, посмотрела на отца, а потом отчетливо произнесла:

— Ненавижу тебя. Ты сломал мне жизнь.

И вот уже после этого девчонка вышла из комнаты. Не выбежала, не выскочила. Нет. Это было бы гораздо лучше, прояви она именно человеческие эмоции. Ангелина теперь выглядела спокойной. А значит, она на самом деле отца ненавидит. И это навсегда. Прямо как и я. Вот ведь неожиданный поворот.

Должен признать, если бы нас с Толиком не было рядом, Ликвидатору пришел бы какой-то особо хреновый трындец. А защиту он выключил еще несколько дней назад, когда случилась вынужденная трансформация Лины. Чтоб девчонка ненароком не причинила себе вред. Мы же планировали тактично подвести ее к правде. К тому, что теперь она совсем не та, которой была раньше.

Сама то ситуация вышла донельзя глупой. Проблема выросла на ровном месте. Как оказалось, когда Сергей Сергеевич выпроводил пацана и доченьку из комнаты, доченька решила, что неправильно родному папеньке иметь от нее секреты. В конце концов, она тоже теперь псионик.

А вообще, так скажу. Оказывается, удержать от опрометчивых поступков бешеного, разъярённого псионика тяжело даже другому псионику. Даже двум. Потому что Толик и я, мы еле смогли угомонить Романовскую.

— Борис, продолжим завтра. — Устало сказал Ликвидатор.

Он за все время, пока в комнате творилось это безумие, с места не сдвинулся. Просто стоял и смотрел, как его единственную дочь корёжит от ненависти.

— Хорошо. — Кивнул я, а потом снова улегся в постель.

Да, мне бы хотелось выяснить все, что не договорил Романовский. Однако, он прав. В данной ситуации лучше всем успокоиться и тупо отдохнуть. В конце концов, случилось до хрена чего. Просто какая-то долбанная куча проблем. Разбираться со всем этим лучше спокойно, а не впопыхах.