Боярская стража (СИ) - Котов Алексей. Страница 33

На завтрашний день планов много. Для начала — начну с утренней пробежки, потом нужно нанести визит красному боярину Звереву, так что хорошо бы выспаться. Хотя казалось, что не засну, но провалился в сон почти сразу. Как и вывалился из него, тоже по ощущению почти сразу же.

Вернее, из сна меня вытащили и эхо разбудившей странной фразы до сих звучит в ушах. Приподнялся на подушке, поморгал щурясь со сна. Да, не почудилось — в кресле напротив боярыня Белоглазова. Закинув ногу на ногу, качая острым кончиком сапога, внимательно на меня смотрит, чуть склонив голову.

Я присел на кровати, зевнул, даже рот не прикрывая. Пару дней назад так не делал, подспудно боялся, что шрам будет болеть. Сейчас уже даже не думаю об этом — если не говорить вслух, то вообще никаких ощущений от огненной полосы на лице, как лицо не растягивай.

Не глядя на Белоглазову, во второй раз сладко зевнул, так что слезы брызнули, надел штаны и направился в ванную. Не торопясь умылся, вышел, так же не торопясь накинул гимнастерку, подвинул второе кресло и присел напротив Белоглазовой.

— Вы что-то сказали, или мне послышалось? — спросил я, глядя на так и выписывающий в воздухе восьмерку кончик сапога боярыни.

— Не послышалось.

Выражение лица у Белоглазовой сейчас примерно как у Остермана недавно. Странно, в допросной комнате вполне адекватно себя вела. Спокойно и профессионально, а сейчас выглядит так, как будто я ее порцию сладкого съел.

— Можете повторить? Не расслышал.

— Володя, ты дурак?

Вот. Точно эта фраза меня и разбудила. Не послышалось, значит. Очень интересное начало разговора.

— Вы не могли бы чуть расширить мысль? Чтобы я понял о чем речь и не воспринимал это как оскорбление.

Задавая вопрос, на Белоглазову я не смотрел. Опустил взгляд — сцепил пальцы и крутил сейчас большими вокруг друг друга. Успокаивает, не дает высказать сразу все, что хочется. Этот хвост будем рубить по частям, мне еще мотивы ее такого поведения надо бы узнать. Серая боярыня же, краем вижу, буравит меня взглядом уже подсвеченных серебряным блеском глаз.

— Владимир. Ваша первейшая задача сейчас, учитывая обстоятельства — не выделяться, — Белоглазова цедила слова, явно не справляясь с раздражением. — Вы же мало того, что ведете себя крайне вызывающе, настроив против себя почти весь преподавательский состав, так еще и подвергая себя опасности, едете к черту на рога непонятно зачем! Я не думала, что вы как ребенок, за которым нужен постоянный контроль!

— Скажите, кто на меня напал?

— Официальной версии еще нет.

— Основная, предварительная?

— По предварительной версии напавшая на вас банда черных сталкеров, через посредников, была нанята братом риттмейстера Божидара Шлогара, которого вы убили в Волчьей цитадели.

Интересная версия. Но еще более интересная заключается в том, а не было ли это имитацией мести резунов? Ведь если подумать, австрийская сторона на меня как наследника может иметь виды, учитывая «мою» и убитого короля к ним симпатию. А значит, кто-то мог нанять банду сталкеров так, чтобы возникло впечатление, будто это резуны. Впрочем, по заветам апостола Павла, дабы себя не погубить, не нужно быть слишком мудрыми, поэтому спрашивать о таком варианте версии я не стал. Задал более интересный в моменте вопрос.

— Вы в курсе, что все сказанное в этом помещении становится известно третьим лицам?

— Нет, — быстро и резко ответила Белоглазова.

Да-да, конечно верю.

— Но если даже если и так, можете говорить спокойно.

Кивнул, и прежде чем начать говорить, зажал пальцем левый уголок губ — фраза планировалась длинная.

— Знаете, я бы сейчас мог долго объяснять свои мотивы. Начал бы с того, что оказался здесь без копейки денег и тут же обстоятельствами был поставлен в довольно неудобную позу, из-за чего вынужден искать пути удешевления жизни. В том числе путем поиска недорогого жилья, из-за чего и поехал на окраины города. Напомнил бы вам про обещанную помощь с обеспечением профессорских нужд, или сообщил бы, что сильно волнуюсь из-за вашего бездействия по поводу моей уникальности. Но делать я этого не буду, ограничусь простым вопросом: Варя, ты дура?

В этот момент я впервые посмотрел Белоглазовой прямо в глаза, мгновенно засиявшие серебряным отблеском еще ярче.

— Что ты себе позволяешь?

— Что ты себе позволяешь? В зеркало пробовала смотреть?

— Я тебе сейчас покажу, как…

Белоглазова начала подниматься, но голова ее вдруг дернулась, словно она в челюсть только что выхватила плотно и качественно. Обмякнув, боярыня мешком рухнула на пол, потеряв сознание. Однако. Показала, так показала.

Китайский арбитр — девять, все остальные судьи — десять баллов!

Я уже присел рядом с девушкой, потрогал пульс. Все нормально — есть, дыхание ровное. Поднял на руки и переложил ее на кровать. Постоял рядом, подумал немного. Да что тут думать, понятно мне все уже: зеркало.

Случайно сказанное только что слово послужило и ответом на суть происходящего — боярыня только что реально посмотрела в зеркало, глянув мне в глаза. И ее ментальная атака, должная меня подчинить или как-то ошеломить, отразилась в нее же. Потому что глаза — зеркало души.

Я бы сейчас может и не понял в чем дело, если бы не недавняя дезориентация профессора Скуратова во время общего собрания, который глянул мне в глаза, а потом чуть не вырубился. Если у других владеющих в глазах светится эманация силы, то у меня они обычные — мое сформированное эфирное тело и потоки силы отличны от нормы. Чужое колдунство на меня не действует, более того — отражается.

Кроме того, есть еще момент. Белоглазова отнюдь не выглядит идиоткой, но почему-то иногда, когда находится рядом со мной начинает едва ли не истерить в припадке. И по поводу такого ее поведения у меня тоже мысли есть, одна догадка за собой сразу другую тянет. Надо бы еще спросить кое-что кое у кого, чтобы догадку эту подтвердить.

Еще раз проверив пульс у бесчувственной девушки, я вышел из апартаментов. Спустился вниз, прошел в помещении дежурной смены охраны. Нашел взглядом старшего, отозвал в сторонку.

— На факультете Терра ассистентом профессора числится боярыня Арина Цветаева, прибыла в Академию пару дней назад. Ее надо срочно найти и привести ко мне в апартаменты. Знаете, кто я и где расположился?

— Так точно.

— Если у Цветаевой или любого другого возникнут вопросы, говорите, что выполняете не только мое, но и распоряжение боярыни Варвары Белоглазовой, профессора кафедры менталистики.

— Понял, ваше благородие.

Когда я поднимался по лестнице, с улицы уже послышался шум мотора отъезжающей машины, выехавшей за Ариной.

В комнатах ничего не изменилось — Белоглазова по-прежнему без сознания, но дышит ровно. Присел на кресло, принялся ждать, напевая песню про спящую красавицу. Арина влетела ко мне без стука через девять минут. Раскрасневшаяся, запыхавшаяся.

— Что случилось?

— Не очень пока понимаю. Здравствуйте, сударыня.

— Здравствуйте, сударь, — от моего официоза Арина словно на стеклянную стену наткнулась.

— Посмотрите, пожалуйста, что с боярыней Белоглазовой.

И так неестественно большие глаза Арина стали и вовсе как блюдца, когда она заметила бесчувственную девушку. Бросила на меня удивленный взгляд, но быстро подошла к кровати, провела над Белоглазовой рукой, потрогала виски, проверила пульс. Еще раз провела рукой у ее лица, расстегнула платье и склонилась к груди, слушая сердце.

— Что здесь произошло?

— Сначала скажи мне что с ней, и я попробую понять, что именно произошло.

— Я не могу понять. Ты здесь был, видел что-то?

На «ты» Арина перешла легко и просто, принимая предложенный тон.

— Был. Видел. Есть предположение, что она сама себя оглушила.

— Что?

— Сама себя. Бывает так — замахиваешься дубиной, а попадаешь себе по голове.

— Что за чушь? Это шутка?

— Если бы. Скажи, как ее состояние? Жить будет?