Блуд на крови. Книга вторая - Лавров Валентин Викторович. Страница 28

Когда дворник отправился в полицию, Чеброва решила поживиться столовым серебром, нагребла целый мешок, да была с ним поймана.

Беляевы до прихода полиции изображали из себя спящих, хотя еще ночью Арссений сбегал на Кронверкский и спрятал чужое добро.

Суд присяжных восхитился работой полиции. Супруги Беляевы, дворник Капитон Комаров и мещанка Чеброва были приговорены к различным срокам каторжных работ.

ТАЙНА ТЮРЕМНОГО ЗАМКА

Клонился к закату первый день января 1869 года. По длинному узкому коридору двигалась странная процессия. Возглавлял ее потрепанный, явно нетрезвый мужичишка. За ним, осторожно ступая по метлахским плиткам пола, держались два представительных господина. Оба были в новых фраках, белых галстуках, с белыми гвоздиками в петлицах.

Наконец, они вошли в небольшой полукруглый зал. Внизу, на невысокой мраморной доске сидела, чуть согнув ноги, прислонившись к подпорке, молодая обнаженная женщина. Густые белокурые волосы опускались на небольшие груди. Нежная кожа подернулась зеленью разложения… Мужичишка махнул рукой, хрипло проговорил: «Нам надо дальше, в кладовую».

ДРАКА В КАМЕРЕ

Харьковский тюремный замок был переполнен, арестанты раздражены и дерзили начальству, то и дело случались драки. Тех, кого начальство определяло зачинщиками, отводили на несколько дней (в зависимости от провинности) в карцер.

Вчера ранним утром, еще до раздачи завтрака, особенно сильная драка произошла в камере под номером 16.

Когда дежурный надзиратель Пономаренко с двумя помощниками вошли в камеру, драка там закончилась. Разгоряченные, еще не остывшие от баталии арестанты поправляли разодранную одежду, подымали с пола упавшие кружки и миски, подушки и одеяла.

— Почему безобразие? — грозно вращая белками, спросил Пономаренко. Камера никогда не назовет виновных, но порядок требовал виновных выявить и наказать. По этой причине он продолжал допрос:

— Кто зачинщик? Будете молчать, всех отправлю в карцер!

Возле дверей находились нары арестанта Ивана Федулова. Это был невысокий, но складный парень лет 27-ми, голубоглазый, с копной волос соломенного цвета. В драке ему расквасили нос. Он стоял перед надзирателем и кровь заливала его серый халат. Надзиратель внимательно оглядел арестантов и особенно долгий взгляд остановил на Иване.

— Почему, Федулов, у тебя кровь? Кто ударил? — спросил Пономаренко.

Федулов знал, что надзиратель не защитит от побоев. По этой причине, да еще из-за обиды, которую ему нанесли, вдруг резко ответил:

— «Почему-почему?» Потому, что кончается на «у».

— Ах, ты нарушаешь порядок, да еще и дерзишь! — Пономаренко кивнул помощникам: — Отведите его в четвертый.

«Четвертым» номером был карцер, помешавшийся в подвале.

Федулов без ропота, даже с некоторой, казалось, охотой, поплелся в карцер. От товарищей он слыхал, что в «четвертом» чисто и сухо. И, хотя! наказанным давали горячую пищу лишь раз в двое суток, и спать приходилось на голом матрасе, но там можно было отоспаться и отдохнуть в одиночестве, не видеть грубые лица сокамерников.

СУДЬБА ИГРАЕТ ЧЕЛОВЕКОМ

Федулов попал в острог по глупости.

Был он из бедной крестьянской семьи. На селе, где жил Иван, считали его малость блаженным. Поведения он был тихого, дружбу ни с кем не водил. Выпивал, но лишь по праздникам и меру знал.

В том же селе жила первая красавица в округе — Анфиса Кулиниченко. Она была резвой, смешливой, за словом в карман не лезла, умела отбрить любого мужика. К тому же отец ее — сельский староста, владел землями, сдавал их арендаторам, был человеком с большим капиталом. Многие сватались за Анфису, даже из Харькова приезжали женихи, но всем от ворот поворот сделала. А выбрала красавица скромного Ивана Федулова.

Все удивлялись, а ее папаша был возмущен такой необстоятельностью, даже хотел было дочку за косу поучить. Только из этого ничего не вышло. Анфиса взвилась:

— Убегом уйду, но за Ваньку замуж выйду.

Смирился Сила Кулиниченко, свадьбу сыграл, Ивана в свой дом взял. Три года молодые прожили ладно, двух дочерей Анфиса родила. В третий раз забрюхатела. Одно неладно: муженек ревнив оказался! Случится, пошутит Анфиса с кем из знакомцев, поговорит о том-сем, так Иван три дня чернее тучи ходит, аппетита лишается.

А на Рождество грянула беда. К Силе Кулиниченко в гости пожаловал волостной писарь, человек бедовый, зубоскал и охальник. За столом говорил он скабрезности, а затем хлопнул проходившую мимо Анфису по мягкому месту.

Вскочил с ножом в руках Иван и вне себя от ярости ударил писаря в шею. Фонтаном брызнула кровь, забился в судорогах несчастный и дух испустил.

ЗАПИСКА

Драка в 16-ой камере возникла, как это обычно бывает, из пустяка.

Между арестантов случился обыкновенный разговор: дескать, пока мы тут, горемычные, томимся, наши бабы на воле нам рога наставляют.

С этим тезисом не согласился лишь Иван. Вскочил он с нар, кулаками замахал:

— Вранье! Не все жены такие!

Арестанты начали подтрунивать над Иваном. Тогда он стукнул одного, началась драка.

Все это произошло в канун воскресного дня. Утром потянулись к узилищу люди с кулечками и корзинами — передачи близким принесли. Проделав более чем 50-верстный путь в санях, еще накануне прибыла в город Анфиса. С нею были и две маленькие дочки. Заночевав на постоялом дворе, она с детишками уже спозаранку топталась у тюремной ограды. Обратилась к тюремному чиновнику:

— Дяденька, как бы нам свидание получить. Ему фамилия Иван Федулов, муж он мне, деткам папаша.

Чиновник заглянул в толстую амбарную книгу и строго сказал:

— На свидание прав не имеете: заключенный Федулов находится под следствием. Вот когда осудят, тогда и дозволят. Передачку пожалуйста, в это окошко. — И заглядевшись на красивое лицо Анфисы, смягчился: — Грамоту знаешь? Можешь написать ему записку, привет передать.

Напрягая все литературные способности, Анфиса вывела:

Чиновник окликнул проходившего мимо Пономаренко:

— Тут приятная бабешка пришла, я разрешил ей привет мужу написать. Нарушение не шибко большое, а все на том свете доброе дело зачтется! Ты еще на дежурстве? Отнеси, пожалуйста, Федулову, да заодно и передачку…

Взглянул Пономаренко на женщину и остолбенел от неожиданности: это была та Анфиса Кулиниченко, которая когда-то отвергла его руку и сердце, спровадив сватов ни с чем. Видел эту прелестницу всего три раза, а крепко запали в душу ее синие глаза, сочные манящие уста. (Пономаренко жил на хуторе — в верстах двадцати от Анфисы.) Женщина не замечала пристального взгляда, на нее устремленного: слишком была погружена в собственные думы. А Пономаренко с горечью размышлял: «Ведь я после твоего отказа ушел на эту собачью работу — в тюрьму!»

Взял он корзину, записку и отправился в «четвертый».

ПОДМЕТНОЕ ПИСЬМО

Со смотрителем Харьковского тюремного замка Ткачуком случилось странное происшествие. Он вернулся со службы домой в половине четвертого пополудни — календарь показывал 30 декабря 1868 года.

Снял с себя китель и протянул домработнице Гликерии (из заключенных). Та стала его чистить и под ноги смотрителя упал листок бумаги.

— Что это? — удивился тот. Развернул, прочитал, и глаза от удивления у него округлились. Печатными буквами карандашом было написано: «Арестант Федулов вовсе не сам повесился. Это его убили».

— Откуда это? — спросил смотритель Гликерию.