Анима - Бо Вова. Страница 14

А вот на выходе нас уже ждали, и выглядело это крайне стремно.

Куча полицейских держали нас под прицелом. Оглядевшись, заметил повреждение одной из гермостворок, что вели на пути. Такое ощущение, что их просто оплавили.

– И вот мы с Эзо возвращаемся с разведки, – тем временем вещал Гамбо. – А там гоблины злющие нам на пятки наступают и верещат что-то на гоблинском. А этих вообще не видно. Ну мы и подумали, что тут дело нечисто и вышли сюда, начальник.

Я же не слушал, потому что смотрел на охранника тюрьмы, что сейчас лежал на перроне, а под ним уже собралась огромная лужа крови. Лицо бледное, но парень все еще жив и прижимает руки к груди. Рядом трется полевой медик, но не похоже, что он может что-то сделать.

Я делаю шаг, и в меня тут же утыкаются стволы автоматов. Присев возле охранника, оглядел рану, которую док сейчас пытался перевязать. Паршиво дело. Широкая и с обугленными краями. Что-то очень горячее пробило его насквозь.

Один из полицейских схватил меня за шиворот и попытался оттащить. Тюремная роба порвалась от рывка, но я остался на месте. Поднес правую руку к бледному лицу охранника.

– Сними, я могу помочь, – коротко бросил я.

Полиция что-то орала приглушенными масками голосами. Гамбо увещевал, охранник хрипел, но в этот момент кто-то дал отрывистую команду, и все стихло. Охранник долго смотрел мне в глаза, а затем поднял дрожащую руку и начал водить пальцем по блокиратору, вращая и меняя местами руны.

Тут я тоже рисковал. Если он ошибется или рука дрогнет, то блокиратор оторвет мне конечность. Но охранник справился и создал нужную последовательность, после чего каменное кольцо на моем запястье потухло и стало шире.

В следующий момент рука покрылась броней, из инвентаря материализовался громоздкий медный шприц, и я ударил иглой прямо в сердце. Алая жидкость в стеклянной колбе под напором поршня начала исчезать.

Глаза парня расширились, представляю, каково ему сейчас. Я один раз получил такую штуку до восемнадцати. И хоть я формально уже имел длань и был призывателем, корежило меня сильно. А тут обычный человек, чье тело не способно перерабатывать Аниму.

– Это затянет рану и восстановит все повреждения, – теперь я обратился к медику. – Но надо доставить его в больницу и сделать переливание, чтобы вывести избыточную Аниму. Ну и… – в моем голосе проскользнула неуверенность, – что там еще принято в таких случаях.

Медик снял маску и произнес обычным голосом:

– Там знают, как работать с интоксикацией. Справятся. Спасибо.

Я кивнул и поднялся на ноги, отойдя обратно к Гамбо. Только что я потратил эликсир за пятнадцать рублей по какому-то там реестру, пятьдесят по курсу турнирной арены. А значит, не меньше сотни по реальному рыночному курсу.

Скорей всего это месячная зарплата этого тюремного охранника, если не больше. И огромные деньги для меня лично. Но это не имеет значения, потому что он отнесся к бродяге и заключенному по-человечески. Дал совет, дал артефактный нож, который явно был для него весьма ценным. И чуть не умер, просто выполняя свою работу.

В Москве слишком много ублюдков, которые в принципе лучше бы не рождались на свет. И рядом с ними живут такие парни, как этот. И они уж точно заслуживают еще одного шанса.

Посмотрел на пятерку полицейских, что вели мою тушку стволами, и на всякий случай убрал длань, чтобы не раздражать их лишний раз. Заодно перекинул карту ящера на свое место. Но если кто-то просветит мой пополнившийся инвентарь, то у них все равно возникнут вопросы.

– Я без понятия, как эту штуку обратно активировать, – поболтал я браслетом.

– Какого цвета были гоблины? – услышал я голос.

Вперед вышел человек в штатском, но гордая осанка и твердый взгляд говорили о нем лучше всякой формы. Человек смотрел мне прямо в глаза, держа руки за спиной. Но я все равно заметил, что левый рукав куртки был закатан по локоть.

– Зеленые. Обширный лесной биом, но лугов и полей тоже хватает. В рощах много гоблинских ловушек, так что пусть клановые смотрят под ноги, когда пойдут зачищать.

– Что-нибудь еще? – довольно спросил мужчина.

Я лишь пожал плечами.

– Этого я сам верну в тюрьму, – произнес мужчина и развернулся в сторону эскалаторов. Затем все же замер и обернулся. – До этого момента призыватель Эзо не давал городу поводов усомниться в своей адекватности. У нас ведь нет необходимости вызывать сюда подкрепление с новыми блокираторами?

– Путь паломника тернист, но прям, – процитировал я древнего философа. – Уважай путь паломника, потому что он уважает остальные пути.

– Как интересно, – губы мужчины тронула улыбка. – Переводя на московский, это означает: не лезь ко мне – и не получишь в ответ?

– Из вас получился бы отличный переводчик, – вернул я улыбку.

– О, он еще и в юмор умеет, – усмехнулся штатский. – Иди за мной.

– Эзо, не забывай, кто тебя всему научил, – услышал я голос Гамбо за спиной. – За меня не беспокойся, прокачусь с ветерком в просторном автозаке. Слыхали, парни, а до меня такой мрачный ходил, никаких шуток не понимал. Чуть что – сразу с кулаками…

Я не дослушал браваду Гамбо, позволив эскалатору поднять меня наверх.

– С тобой-то ладно, – тем временем произнес полицейский. – По глазам вижу, что гоблинов ты не боишься. Но чтоб этот пройдоха сунулся в разведку. Удивительно.

– Вы знакомы? – проигнорировал я намек на несостыковки в нашей истории.

– С Гамбо? Мы с ним каждый месяц видимся в участке. И еще ни разу не смогли посадить по полной. Видимо, тюремщиков он тоже достал, раз решили его в разлом отправить.

– А бывает иначе?

– Он если и попадает к нам, то ненадолго. Обычно за пару дней дело против него разваливается или штраф погашают. И проныру отпускают. До этого ему везло и никаких разломов под руку не попадалось, – хохотнул полицейский.

– Если так достал, то разлом ведь может и в камере открыться, – припомнил я слова следователя Тарасова. – Так мне рассказывали.

– Ради таких, как Гамбо, разломы в камерах не открываются, – понял метафору мой сопровождающий. – Он плут и проныра, но грань знает. А иногда даже сотрудничает со следствием, – он на несколько секунд замолчал, но затем все же закончил мысль: – Когда ему это выгодно.

Мы вышли из метро, спокойно прошли через оцепление. В городе еще не начало светать, но мрак был не таким плотным. Полиция поглядывала на мою рваную робу, но вопросов никто не задавал.

Сопровождающий подвел меня к большому черному внедорожнику, открыл пассажирскую дверь, а сам сел за руль. Мы не спеша тронулись по практически пустым улицам столицы. Так или иначе, но следом двинула и машина сопровождения.

Мужчина явно был не простым полицейским, раз ему не задали ни одного вопроса.

– Мне вот что непонятно, – как бы между делом произнес он. – В разлом вас заходило семеро, а вышло шесть.

– Значит, кто-то остался, – ответил я, хотя вопроса не было.

– Думаешь, еще выйдет? – с усмешкой произнес он.

Я промолчал. Неизвестно, сколько жучков напичкано в эту машину и что вообще требуется, чтобы мои слова считались чистосердечным признанием в убийстве. И если даже «курорт» стал для меня бесполезен, то усугублять ситуацию я точно не хотел.

– Призыватель Элапида. Двадцать шесть лет, второй ранг. Использует камни нейтрала и яда. Состоит в банде призывателя Хана, который, в свою очередь, является частью группы, известной как Аспиды. Преступная группировка, орудующая на юге Москвы. Там не только призыватели. Занимаются рэкетом, наркотой, в том числе анимапсихотропами. А также разбоем, азартными играми, притонами, борделями и прочей чернухой. Не брезгуют и убийствами, выкупом заложников, вымогательством. Работают как в своих интересах, так и на заказ. Конкретно отряд Хана состоит из призывателей, которые крышуют черный рынок артефактов и отпечатков. Занимаются устранением конкурентов и добычей товара. А как добывается подобный товар, думаю ты и сам можешь догадаться.