Выбор сердца (СИ) - Верон Ника. Страница 32

— Сложно, — буркнула Рита, дотягиваясь до конфет.

А он вновь обратил внимание на её легкую нервозность. Пока — легкую, без мелкой дрожи, с которой, на самом деле, не так-то просто справиться. Совсем недавно нечто подобное наблюдал. И тоже — виновником срыва был он.

— Что я должен сделать, чтобы ты стала доверять мне хоть чуточку больше? — прозвучавший с его стороны вопрос, вызвал вполне искреннее недоумение Коташовой. Готовила себя, как минимум, к «легкому» выговору за непонимание ситуации, в которой он, в настоящий момент времени, находился. — Рит, правда, любое твое условие. Давай не будем оставлять вопрос открытым, — предложил Константинов, без каких-либо сомнений добавив, — Ну, не приведет это к хорошему. А я не хочу потерять тебя.

Еще одно признание. И снова — с его стороны. Рита, прикрыв глаза, постаралась успокоиться. Не стал бы человек выводить на разговор не самой приятной темы, имей скрытые намерения. А под скрытыми подразумевала интрижку с очаровательной блондинкой.

— Да нет никаких условий, — и всё же сделала попытку прекратить разговор на тему, которая сейчас была не ко времени, напомнив, — У нас, кажется, вообще друг перед другом никаких обязательств не было, да и нет. Предложение дружбы — это всего лишь предложение дружбы. Ну, переспали попутно. Просто не хочу, чтобы ложь продолжалась дальше. И если…

— Нет лжи, — перебил вновь Константинов. — Правда — нет. Я своему старшему пацану примерно то же пытался минувшим летом доказать, — не стал скрывать, припомнив один из разговоров с сыном, будучи на отдыхе. — Не знаю почему, но нас едва ли не с первых дней совместной работы в одну постель все дружно пытались уложить. Хотя, скажу честно, у меня в тот период на прекрасную половину человечества своеобразная аллергия была. А Лерочка, своим кукольным внешним видом, раздражала больше остальных. Все, какие у нас отношения, не стану скрывать — достаточно эмоциональные — это на сцене, в кадре. Там — да, в жизни… — задержав на Рите взгляд, признался, неожиданно, эмоционально выдав, — Ну, я ее в качестве любовницы даже представить не могу, не то, что в постель лечь. — молчание Коташовой заводило в тупик. — Рита, в конце концов, мне не было смысла срываться сюда, будь рядом столь очаровательное и, судя по твоим предположениям, желанное создание. Проще тогда уже было в Париж полететь.

— Леш, давай мы об этом обо всем поговорим позже, когда у тебя хотя бы одна серьезная проблема решится, — предложила Коташова, потянувшись за очередной конфетой. — Я, правда, не хотела, чтобы день вот так завершился. Не надо было мне…

Понаблюдав за ней несколько долгих минут, и не дождавшись окончания фразы, Константинов вышел из комнаты.

Поглубже вдохнув, Ритка задержала дыхание, на сколько смогла. Требовалось взять себя в руки. Успокоиться. Ничего, совершенно ничего не произошло. Человек просто обсудил ситуацию с младшим сыном. С человеком, который… Был далек от юриспруденции и вообще — от какой-либо правовой структуры. Вот и вся проблема.

В удивлении подняла взгляд, когда перед ней, спустя несколько минут, поставили чашку с горячим чаем. Вернулся Константинов. А вот выражение его лица совсем не понравилось! Какое-то шестое чувство подсказало: он принял решение. Вопрос только — какое и на сколько касающееся их отношений. И где-то глубоко внутри начал зарождаться предательский страх.

— Не знаю, на сколько это поможет с доверием, но, возможно, ты в чем-то права, — присаживаясь на угол дивана, заговорил совершенно спокойно. — И, если уж планировать совместное будущее, не мешает попытаться решить с прошлым.

— Леш, не надо, — а вот сейчас почувствовала себя крайне неловко. — Не время, — да и страх не желал отступать. — Мне не следовало… — и еще одна конфета.

— Да нет, думаю, что именно сейчас — самое время, — возразил он, внимательно наблюдая за тем, как она с завидной методичностью поедает сладости. — Я не хочу, чтобы между нами постоянно стояла тень человека, к которому у меня, скажем так, полная антипатия. Ты чай пей, — добавил он, при этом чуть отодвигая от неё вазочку с конфетами. Сегодня, по всей видимости, нервное перенапряжение заедала глюкозой.

С сыном о собственном прошлом говорить оказалось куда легче. Впрочем, там разговор не касался уж слишком личного. Здесь же предстояло коснуться в том числе и собственной оплошности. Которой вполне можно было избежать, прояви чуточку больше здравого смысла. Наверно еще и данный факт не давал покоя. Приводил к самокопанию, легче от которого не становилось. И, в итоге, привело к серьезному срыву, в том числе — психологическому.

Сам дотянувшись до конфеты, есть ту, однако не стал. Развернув от фантика, так и оставил лежать на краю столика. Принять решение оказалось куда проще, чем воплотить то в жизнь. Однако, как говорится, сказал «А», говори уже и «Б».

— После первого развода долгое время был один, — наконец, негромко, совершенно спокойно, с привычным ей налетом сарказма в собственный адрес, зазвучал голос Константинова. — Не считал себя вправе создавать семью, пока не подниму Димку. Относительно собственных детей, согласно диагноза, больших надежд не питал, а поднимать чужих был не готов, считая себя ответственным за будущее единственного, как тогда думал, сына. А потом уже как-то и привык один.

Очень коротко. Максимально коротко. Впрочем, о первом его браке в общих чертах Рита знала. В одном из разговоров, во время поездки в Москву, коснулись. Константинов тогда совершенно неожиданно пошел в данном вопросе на контакт. И в новогоднюю ночь упоминал.

— В сорок один встретил Ольгу, — продолжал он, лишь на секунду глянув на Риту, возможно, стараясь уловить её реакцию на то, о чем планировал рассказать. Она же, обхватив чашку руками, сосредоточенно изучала её содержимое. Хотя кроме чая там, точно знал, больше ничего нет. Даже — сахара, класть который не стал намеренно. — Танцовщица одного из современных столичных музыкальных театров. По крайней мере — официально там числилась. Звезд с неба не хватала, но на плаву держалась неплохо. Регулярные гастроли, — секундная пауза, после которой продолжал, — В тот год вместе оказались на отдыхе в Сочи. Больше того — в одном отеле, практически в соседних номерах. Закрутилось все как-то быстро. Яркая, эмоциональная, всего двадцать шесть.

А Коташовой показалось, что именно о той встрече ему вспоминать особенно больно. Молчал слишком долго. Вряд ли собирался с мыслями. Скорее — снова переживал те моменты. Наверняка — не самые худшие.

Работа у него в то время, в основном, была в Москве, где жила и Ольга. Отношения, само собой, были продолжены. Причем это уже потом, спустя время, анализируя всё в то время происходящее, пришел к пониманию того, что инициатором дальнейшего общения выступала именно Ольга Петрова. Только мастерски сделанный «расклад» представил всё так, что решение, вроде как, принимались им. А потом, по прошествии трёх месяцев получил новость…

'— Леш, а как ты отнесешься к тому, что нас уже не двое, а трое? — поинтересовалась она после их очередного, совместно проведенного выходного дня. Замечательно проведенного. Вот где их отношения были идеальны, так это — в постели.

— То есть — трое? — поинтересовался он, выходя в тот момент из душа.

— Ну, как у нормальной пары, в нормальных отношениях появляется третий? — полюбопытствовала она тогда, даря ему свою самую очаровательную улыбку. — Нет, если ты не хочешь детей, я не настаиваю, — изменился тут же её тон. — В конце концов, это я не настояла на предохранении. Даже из роддома меня встречать не надо. Рожу для себя.

— Оля, если ты, действительно, беременна, то должна знать одну вещь…

— Я в курсе, — заверила она в тот момент, а он не стал выяснять: откуда. Свою проблему никогда, ни с кем не обсуждал, в редких интервью не упоминал. Насторожиться бы. — Но, уверена, если получилось с беременностью, всё будет в порядке и с малышом'.

Должно было быть. И очень в то время надеялся, что всё сложится удачно. Хотелось семью, на самом деле. Тепла — простого, человеческого, домашнего.