Квадратный корень из лета - Хэпгуд Гарриет. Страница 3
Взгляд миз Эдеванми упал на меня, и ее брови взлетели под африканский начес. Физичка знала, что я знаю ответ, но я плотно сжала губы, и она снова повернулась к белой доске.
– Ладно, – сказала она. – В следующей четверти у вас будут фракталы, давайте начнем сейчас.
Фракталы, записала я, бесконечные естественные множества, обладающие свойством самоподобия. Большая картина состоит из тысяч крошечных узоров, как в калейдоскопе.
Томас был калейдоскопом. Он делал мир цветным. Я могу рассказать вам сто историй о Томасе, и все равно будет мало. Он укусил учительницу за ногу. Ему пожизненно воспрещен вход на летнюю деревенскую ярмарку. Он подложил медузу в контейнер с завтраком Мегуми Ямазаки, которая сказала, что у меня мертвая мамаша. Он умел продевать лакричные шнурки через нос.
И много чего еще. Если верить Грею, мы были «волчатами, росшими в одной грязи». Томас мало соответствовал своей стороне забора, где лужайка была аккуратно подстрижена, а правила, установленные грозным папашей, практически заламинированы. И я тоже всегда была дичком по нашу сторону забора, где разрешалось бродить где вздумается. И дело тут не в том, что мы дружили или были влюблены – мы просто всегда были вместе. У нас был общий мозг. А теперь Томас возвращается.
Так случается, когда вывернешь камень из земли в саду и увидишь извивающихся под ним личинок.
Неожиданно зазвенел звонок – я даже подумала, это пожарная тревога. Все вокруг тянули учительнице листки с самостоятельной. Белая доска была испещрена условными сокращениями – и ничего о фракталах. Стрелки часов почему-то показывали полдень. Один за другим миз Эдеванми забирала протянутые листки, добавляя их ко все увеличивающемуся вороху.
Я в панике уставилась на девственно чистый листок с заданием. Я даже не помнила, как их раздавали.
Сидевший рядом Джейк Халперн сдал свой тест и неуклюже поднялся, задев меня рюкзаком. Миз Эдеванми нетерпеливо щелкнула пальцами.
– Я… – Я поглядела на нее и снова на пустой листок, – мне не хватило времени, – проблеяла я.
– Ах вот как, – чуть нахмурилась физичка, – значит, останешься после уроков.
Меня еще никогда не оставляли после уроков. Когда я вошла в аудиторию, незнакомый учитель поставил штамп на моем направлении и вяло махнул рукой.
– Садись и читай. Или делай домашнюю работу, – сказал он, снова углубившись в свою аттестацию.
Я прошла по душному полупустому классу и села у окна. У меня в папке пакет документов для поступления в колледж, который я взяла в нашей аудитории утром. Я засунула папку на дно рюкзака, чтобы просмотреть позже (читай: никогда), и вынула листок с заданием миз Эдеванми, решив от скуки выполнить тест.
Назовите три характеристики специальной теории относительности.
(1) Скорость света неизменна. (2) Не существует вещества, которое перемещалось бы быстрее света, поэтому (3) для разных наблюдателей время идет с разной скоростью. Часы – способ измерения времени на Земле. Если планета завертится быстрее, нам придется изобретать новую минуту.
Что такое общая теория относительности?
Эта теория, объясняющая гравитационные эффекты в контексте пространства-времени. Объект – например, яблоня Ньютона – заставляет пространство-время искривляться вокруг него в результате тяготения. По этому принципу существуют черные дыры.
Опишите метрику Гёделя.
Это решение для уравнения Е=mc 2, которое «доказывает», что прошлое все еще существует. Раз пространство-время искривлено, можно пройти сквозь время и пространство и попасть в некую точку прошлого.
Какова основная характеристика ленты Мёбиуса?
Бесконечность. Чтобы сделать ленту Мёбиуса, достаточно один раз извернуть полоску бумаги и склеить скотчем концы. Муравей может пройти по всей поверхности ленты, ни разу не выйдя за ее границу.
Что такое горизонт событий?
Это условный радиус черной дыры, точка невозврата. Наблюдая черную дыру снаружи, вы ничего не видите внутри. Попав за горизонт событий, можно узнать тайны Вселенной, но потом вы не сможете выбраться из черной дыры.
Дополнительный балл: напишите уравнение Вельтшмерцианова исключения».
Над последним вопросом я ломала голову целую вечность, прежде чем сдалась, но на часах было всего четыре шестнадцать. Еще сорок четыре минуты до освобождения.
Клонило в сон, и, чтобы не задремать, я начала рисовать. Млечный Путь, созвездия из вопросительных знаков. Геометрические шутки, космические корабли, имя Джейсона, тут же вымаранное, снова написанное и снова зачеркнутое, и снова, и снова, и снова. Потом то же самое с именем Томаса.
Вскоре на листке с самостоятельной царила полная неразбериха.
Четыре двадцать одна. Зевнув, я открыла тетрадь, чтобы переписать ответы на чистый лист.
«Е=mc 2», – начала я.
Едва я написала, уравнение начало дрожать и сливаться.
Хм. Я снова зевнула и поморгала, но факт оставался фактом: выведенная моим почерком формула определенно приплясывала. Ей бы туфли на платформе и зеркальный шар.
Я захлопнула тетрадь. Передо мной лежала обычная линованная общая тетрадь. С сильно бьющимся сердцем я дважды попыталась открыть ее на нужной странице. Линии рябили, как звуковые волны.
Когда-то я читала, что длительный недостаток сна может вызвать галлюцинации, но думала, речь идет о черных пятнах-ореолах перед глазами, как при мигрени, а не об оживающих, как в мультфильме, школьных тетрадях. Словно в опровержение, уравнение начало вращаться. В душе я понимала, что должна испугаться, но все происходило будто во сне – приказываешь себе проснуться и не можешь.
Зевнув, я уставилась в окно и начала считать в обратном порядке от тысячи простыми числами: 997, 991… На девяноста семи любопытство пересилило, и я поглядела на тетрадь. Она не двигалась. На листке были лишь мои каракули и больше ничего.
Ладно, как сказала бы миз Эдеванми. Это летний грипп, или у меня температура, или сказывается бессонная ночь. Я встряхнулась, расправила плечи и взяла ручку.
Я снова начала писать имя Джейсона, и вдруг тетрадь исчезла.
Кроме шуток.
Ручка замерла в воздухе. На этом месте только что была тетрадь! Это было так неправдоподобно, что я невольно засмеялась.
– Детские хиханьки здесь неуместны, мисс Оппенгеймер, – прозвучало недовольное замечание от учительского стола.
«Миз», мысленно поправила я, и что еще за «детские хиханьки»? Нашел семилетнюю! Я уже сексом занималась! Я принимала необратимые решения, ужасные и судьбоносные! Я по возрасту уже машину водить могу!
Учитель сердито смотрел на меня. Не в силах справиться с идиотской улыбкой, я притворилась, что пишу в невидимой тетради. Успокоившись, учитель отвернулся.
Опустив взгляд на отсутствующую тетрадь, я подавила новый смешок. Я ошиблась: она не невидимая. Будь это так, я видела бы столешницу, а вместо этого передо мной зиял прямоугольник пустоты, вроде черно-белых точек в старом ненастроенном телевизоре. Именно таким я представляла себе неизвестную вязкую материю за пределами Вселенной, куда расширяется Большой взрыв.
Может, я схожу с ума?
Нагнувшись, я поглядела под парту. Простая деревянная столешница с комками окаменевшей жвачки, стикером «Фингербанда» и граффити.