Солдаты 21 века.Разведывательно-диверсионная группа. «Мулла» и «Бай» - Негривода Андрей Алексеевич. Страница 50
В 23.40 уже вся группа Филина была в сборе…
— Значит так, Филин, — докладывал Индеец результаты своего совместного с Братом и Кабардой похода за транспортом. — «Колёса» есть на выбор: парочка «66»-х, тентованный «Урал», четыре «козла», причём на двоих стоят турели с «Утесами»! [39] Где только и взяли? Охраняли эту богадельню одиннадцать наркош — они обкурились до глюков, вот мы их и сняли, в три прыжка…
Тут Индеец как-то замялся, не зная, как докладывать дальше.
— Тут вот ещё что…
— Ну же, Артур!
— Там у них афганец один в клетке сидит, полужмурик… Его, видимо, пытали — я много чего видел, но этот должен был их сильно достать, если с ним такое сотворили. Пойдем, посмотришь…
В одной из комнат была оборудована походная тюрьма. То, что увидел Филин, заставило его сердце ухнуть куда-то вниз, к каблукам.
Невольник сидел на полу, руки прикованы цепями к стене и разведены в стороны. Черная борода, смуглое лицо, всё бы ничего, но вот ноги!.. Кто-то методично, от колен вниз до щиколоток срезал ремешки кожи, в сантиметр шириной, получилась эдакая бахрома…
Он сидел в луже собственной крови, не подавая признаков жизни, а вокруг вились жирные зелёные мухи. Волосы на голове Андрея приподняли чалму… Не говоря ни слова, к афганцу бросился Док… А Филин вышел на порог конюшни, и таким сладко-пьянящим показался ему воздух, после смрада и сладковатого запаха крови в узилище, что голова пошла кругом…
— Андрюха, тут такие дела… — зашептал в ухо Док. — Края надрезов заживали не одновременно… Его планомерно резали в течение, думаю, часов сорок… Он в шоке болевом, но, видимо, крепкий мужичок… Он в сознании и всё бормочет, что, мол, он несчастный чайханщик и кроме шурпы и чая ничего не знает… С ним сейчас Бай.
— Слышь, Док… — Андрей перевёл дух. — Это наш Хайзулла… Это мы его искали…
— Ох, ни фуя себе струя!.. — Этот вояка был удивлен по-настоящему. — Выше подоконника!.. Ну и что дальше?
— Будем думать, и думать быстро!
Обалдевший от новости Док пошёл поделиться ею с ребятами, а Филин остался стоять на пороге.
Его никто не трогал — каждый понимал, что от принятого командиром решения зависят и их жизни… [40]
..Воспоминания Филина…
… «…Таджики мои дорогие!.. Сколько же раз я обязан вам своёй жизнью!..»
Отставной капитан-пенсионер Филин всё думал и думал, вспоминал, а потом возвращался за клавиатуру своего компьютера и продолжал стучать по кнопкам клавиатуры…
«…Да разве только тогда, в Афгане?!. А потом? Сколько всего было потом?!. Приднестровье, Абхазия, Фергана, два похода в Карабахе!.. Да… Карабах… Особенно тот, первый поход… Когда… Эх, бля!!! Почти весь отряд потеряли из-за генерала-мудака!.. — Андрей под волной нахлынувших воспоминаний жахнул кулаком по столу. — Только самые „старые“ и остались!.. Я тогда совсем „с катушек слетел“!.. Жить не хотелось!.. Вот и побрёл в „зелёнку“ один… Смерть искать… И даже не догадывался, что рядом есть кто-то, кто не даст ей меня „приласкать“!.. Эх, Бай ты мой родной! Алишер!..»
30 августа 1990 г. Нагорный Карабах…
«Грады»… [41]
…Земля всё сыпалась и сыпалась с неба…
Это был настоящий ад. Армагеддон в день Страшного Суда. И судил Господь грешников по деяниям их!.. Но только… Что-то в этом светопреставлении было не так, не правильно было. Те, кто был постарше да поопытнее, кто не единожды нарушал заповедь Господню «Не убий!»… Те-то как раз и выжили… А вот мальчишки-солдатики, совсем ещё мальчики, спрятавшиеся неумело, впопыхах, не понявшие в первый момент, что Гиена Огненная бьет прямо в них, они-то и умирали…
— Б-бах! Б-бах! Б-бах!.. — содрогалась земля, разрываемая огненными смерчами, и разбрасывала далеко в стороны свою сухую, вперемешку с камнями и деревьями, черную плоть. — Б-бах! Б-бах-бах-бах! Б-бах!..
И не было на этом небольшом её пятаке, на этом затерянном в горах плато места, куда не заглянуло бы разгневанное Око Господне…
И указывал Перст Божий на тех, кому выпало умереть — и они умирали…
Страшно…
Умирали пацаны просто…
Разлетаясь кусками и кусочками своих ещё не успевших нагрешить, тел… Не понимая, за что же их так сурово покарали архангелы небесные, мечущие молнии…
— Бах-бах-бах! Бах-бах-бах! — Раз за разом падали молнии на уставшую от гнева Божьего землю. — Бах-бах-бах-бах!..
И вздохнув обреченно, вставала земля дыбом в очередной раз и опадала вниз, на головы тех, кто сумели спрятаться в этой огненной круговерти, как бы желая похоронить и их…
«..Как же так?! Что же это?! Как такое вообще может быть?! — надрывалась от крика бьющаяся в голове Филина, словно птица в силках, мысль. — Они же нас мочат!!! Свои же!!! Кто, кто мог отдать такой приказ?! Какая сука?! Но я выживу!.. Выживу!!! Специально для того, чтобы посмотреть в заплывшие жиром глаза этого кабинетного „Суворова“ и сорвать с него погоны! И будь он хоть Министр обороны! Плевать!!! Э-эйех! Сколько пацанов положили! Падлы! Падлы все!!!..»
— Бах-бах-бах! — отозвалась каменистая земля новыми взрывами. А горы, ужаснувшись увиденному, отозвались далеким эхом. — Ах-ах-ах! Ах-ах-ах!
А с чистого, голубого, словно выстиранного неба падает и падает земляной дождь…
Филин лежал под кустом барбариса и смотрел в это небо. Страх ушёл, улетучился куда-то. Он не боялся умереть, он даже хотел этого… Чтобы не опускать долу потом глаза под немыми, укоряющими взглядами матерей тех мальчиков, которых он сегодня потерял… Это было страшнее смерти… И как, кому нужны будут потом его объяснения, что, мол, погибли они не по его, Филина, вине?..
«…Не могу больше! Всё, финиш!!!»
Андрей поднялся, сначала на колено, потом в полный рост…
— Бах-бах-бах! — вздохнула еще раз истерзанная земля.
— Ах-ах-ах! — ужаснулось горное эхо.
— Вжиу-вжиу! — пропели совсем рядом свою смертельную песню стальные шмели.
Его мощно ударило в плечо, и какая-то неудержимая сила стала валить на землю… Кислый запах давно немытого человеческого тела, земля, опадающая огромными комками и злой голос:
— С головой поссорился, командир? Ты какого фуя вылез?!! — кричал ему в ухо Медведь, пытаясь перекрыть рокот канонады. — Ты чё, пацан?!!
— Отпусти, Игорь — не могу больше! Как в глаза родителям смотреть буду?!.
— Э, не-ет! Сначала мы отсюда выберемся, падлу эту найдём и поговорим по-нашему, по-«Витязевски», а потом… Потом, если так уж невтерпёж, я тебя сам пристрелю… И для себя один патрончик оставлю… Лежи, дурак, башку береги!..