Наследник чародея. Школяр. Книга первая (СИ) - Рюмин Сергей. Страница 18

Демьян-старший повернулся и внезапным боковым ударом с правой врезал кулаком Андрюхе по лицу. Андрей этого не ожидал, не успел отреагировать, и его просто снесло.

Я стоял за его спиной, поэтому следующим ударом Демьян рассчитывал, наверное, свалить и меня. Во всяком случае следующий боковой, уже с левой, летел мне в скулу.

Мышцы сработали рефлекторно.

Вообще-то я с 4-го класса занимался борьбой самбо в спортзале общества «Динамо». Каждый год, с сентября по май по 3 раза в неделю. Особых успехов я, увы, не достиг. 3 раза за эти 6 лет ездил на соревнования. На них выиграл аж 4 (!) схватки, получив 1-й юношеский разряд. Ну, не хватало у меня силенок, честно говоря. Я и подтягивался еле-еле 8 раз. Зато за 6 лет всю технику этих приёмов-бросков-подсечек-подножек-рывков изучил весьма досконально. Конечно, приёмам из боевого самбо нас наш тренер не обучал, но подсматривать, как тренируются милиционеры из числа сотрудников УВД, он нам не мешал. Многие из нас охотно оставались в зале в качестве зрителей, когда к нашему тренеру на занятия в спортзал приходили милиционеры.

Как мне удалось поймать кулак Демьяна, честно говоря, я сам не понял. Но поймал. Правой рукой. И ловко ухватил за кисть. Помогая себе при этом и левой, повернул кисть вправо против часовой, заваливая противника на спину. Юрец потерял равновесие, чему способствовала и принятая им неслабая доля алкоголя, упал. Я же выкрутил ему руку до упора, согнув её в локте. Казалось, еще чуть-чуть и кости хрустнут. Демьян-старший громко взвыл:

— Больно, сука, отпусти! Отпусти, гад!

Лежачего бить нехорошо, но я всё равно не удержался и врезал ему по рёбрам ногой, отчего тот заорал еще сильнее.

— Вот козёл! — вырвалось у меня. — Засранец, блин!

— Урод! — поддержал меня Мишка. Он встал справа от меня, сжимая кулаки и изображая нечто вроде боксерской стойки, предупреждая возможную атаку со стороны демьяновых дружков. Те проявили благоразумие и вмешиваться не собирались.

Я пнул Демьяна по ребрам еще раз и отпустил его руку. Юрец вдруг с шумом выпустил газы, испортив воздух, ухватился обоими руками за пах и скорчился в позе эмбриона.

Я поймал вдруг себя на мысли, что сейчас мой организм словил то же самое ощущение, что и при визите участкового. Точнее, во время его ухода. Как будто моё тело покинуло какое-то то ли напряжение. Как будто по рукам в направление Демьяна прошла какая-то волна. И на секунду возникло чувство непонятного облегчения.

Я сделал шаг назад, едва не сбив с ног поднимающегося Андрюху.

— Ты что, Юрок? — сморщив нос, поинтересовался его брат Николай. — Обосрался, что ли?

— Фу! — подал голос кто-то из дружков Демьяна. — Это зашквар, пацаны!

Мы отошли подальше, задерживая дыхание и демонстративно зажимая носы. Уж больно сильно испортил атмосферу Юрок. Он внезапно вдруг вскочил, одной рукой держась за пах, другой за задницу, и рванулся куда-то в темноту. Его дружки потоптались на месте, Колян взглянул на меня (а мой рот помимо моей воли распирала улыбка), хотел что-то сказать, но потом махнул рукой. И они ушли, причем совсем в другую сторону, чем их теперь уже бывший авторитет.

— Пошли, кровянку замоем, — предложил Мишка.

Мы развернулись и побрели к центральному входу в клуб. Андрюха задрал голову, пытаясь унять текущую из носа кровь, зажал пальцами ноздри.

На наше счастье закрыть клуб еще не успели. В вестибюле одиноко горел светильник дежурного освещения.

Мы прошли в мужской туалет. В общем зале, где размещались писсуары с унитазами, курили и о чём-то разговаривали два молодых незнакомых парня. На подоконнике стояла полупустая бутылка портвейна. Увидев нас, они замолчали.

Мы остались в умывальной, где находились три железные раковины с потрескавшейся от времени белой краской и единственным целым зеркалом.

Андрей низко склонился над раковиной, включил воду, подставляя нос под холодную струю. Я и Мишка встали рядом по бокам. Кровь вроде бы остановилась. Андрей умылся, посмотрел в зеркало, присвистнул и с чувством выругался. Кроме разбитого, распухшего носа у него на левой скуле наливался чернотой большой кровоподтек — куда пришелся основной боковой удар кулака Демьяна-старшего.

— Сходили кино посмотреть! Теперь меня родаки месяц из дома не выпустят!

В полусумраке клубного мужского сортира зреющий фингал выглядел совсем уж страшно. Андрей крутанул головой, плеснул в лицо водой еще. Я прищурился, разглядывая скулу. Кровоподтек окружала едва заметная красноватая дымка. Дымка! Я сразу же подумал о схожести ситуации с тогдашней головной болью. Там ведь тоже была дымка. Только другого цвета.

— Замри! — приказал я, протягивая руку к лицу одноклассника. Ладонь сразу то ли укололо, то ли обожгло тысячью иголочек. Я отдернул руку, сунул её под струю воды, чтобы остудить. Стряхнул воду, вытер кисть об штаны. Снова поднес руку к лицу. Невидимые иголки снова впились в ладонь.

— Фигасе, — хмыкнул Андрюха. — Уже и не болит почти…

Я снова погрузил руку в струю, смывая неприятные ощущения.

— Глянь! — заинтересовался один из курильщиков, отставляя уже пустую винную бутылку на пол возле кабинки. — Что пацаны творят!

Мишка потянул меня и Андрея за рукава:

— Пошли, пошли!

На выходе из клуба он бросил:

— Бежим!

Мы с Андреем рванули за ним в темноту стадионного парка. Пробежав между деревьев метров пятьдесят Мишка остановился.

— Ты куда намылился? — отдышавшись спросил Андрей.

— Ты видел, как на нас эти смотрели, которые портвешком разминались? — хихикнул Мишка. — Да у них глаза по полтиннику были. А один чуть сигаретой не подавился!

Он повернулся ко мне:

— Ну, ты, Тоха, даёшь! Прям реально Хоттабыч какой-то! Кстати, — Мишка обратился к Андрею. — Фингал-то у тебя рассосался!

— Да я видел, — отозвался Андрей, еще раз пощупав рукой щеку. — Заценил уже!

— Мужики, — подал голос я. — Только, плиз, об этом никому, ладно? А то у меня предчувствие какое-то нехорошее. Ну его нафиг! Чем меньше народу знает, тем оно лучше и безопаснее.

— Меня терзают смутные сомнения… — передразнил Мишка.

— Да не вопрос, — сказал Андрей. — Ладно, погнали домой.

Домой мы пошли другим путем, почти по молодому Ленину с одноименной картины Белоусова. Не мимо центрального входа в клуб, где тусовалась всякая пьяная гопота, а через калитку напротив нашей школы. Лишних 15 минут, зато без всяких приключений и нежелательных встреч. На улицах поселка, кстати, было как-то непривычно пустынно. Вообще никого: ни влюбленных парочек, ни заблудившихся алкашей.

У подъезда мишкиного дома мы остановились. Мишка достал мятую пачку болгарских «Родопи», протянул мне. Я отрицательно качнул головой:

— Не хочется… — поймав себя на мысли, что раньше я ведь покуривал. Не часто, но иногда, исключительно за компанию с Мишкой. Сейчас же дышать табачным дымом не было никакого желания.

— Как хочешь, — Мишка прикурил, затянулся, спрятал пачку. — Посидим пять минут?

— Посидим!

Мы перешли на детскую площадку, сели на лавочку под раскидистой липой. От посторонних взглядов нас скрывали густые ветки, спускавшиеся чуть ли не до земли. Днём детвора любила здесь строить шалаши.

— Ну, и что это было? — поинтересовался Мишка. — Рассказывай, давай! Колись!

— Что? — уточнил я. — Что тебе рассказать?

— Ну, во-первых, как ты ухитрился завалить Демьяна? — хмыкнул Мишка, пуская дым кольцами. — Ты ж сроду ни с кем никогда не дрался…

— Не знаю, — пожал я плечами. — Я ж его и не бил совсем. На приём взял. Чисто инстинктивно. Сам же видел!

— А что ты там у Андрюхи наколдовал? Синяк на глазах сошел!

— Честно скажу, — медленно выдохнул я. — Сам не знаю, как это получается. После аварии обнаружилось. Только, чтоб никому…

Мишка кивнул, соглашаясь, затянулся в очередной раз.

— А что еще можешь?

— Да не знаю я! — я вскочил. — Оно само как-то выходит! Хочешь, у тебя уши вырастут?

Мишка шутку не понял, отодвинулся подальше: