У меня к вам несколько вопросов - Маккай Ребекка. Страница 90

Яхав написал: «Защита еще выступает? Защита еще может вызвать кого угодно. Или, если они уже давали показания, может вызвать их для контрдоводов после обвинения. Что случилось???»

«Ничего такого, — ответила я суше, чем хотела. — Просто интересуюсь».

Уточнение: Бет отбыла, но, как я выяснила, недалеко. В «Инстаграме» она выложила фотографию со своим симпатичным мужем у открытого огня на террасе ресторана. Она подписала ее #самолечение и #зож, и тегнула горнолыжный курорт в Стоу, штат Вермонт — судя по веб-сайту, он предлагал роскошные спа-услуги и блюда местной кухни. До меня дошло, почему Бет ждала, пока муж заедет за ней: они прекрасно проводили выходные перед его операцией.

Я просмотрела ее старые фотографии: Бет на пешеходном мостике, муж Бет в смокинге на уличном переходе, дети Бет развалились у нее на кровати, словно их снимали для журнала, что было похоже на правду. На одной фотографии было видно, как прошлой весной ей делали прививку — в голубых глазах над маской стояли счастливые слезы. Я не знала, что искала.

Я не знала, сможет ли она — захочет ли — мне помочь, и понимала, что ее «Инстаграм» никак не приблизит меня к ответам на эти вопросы. Но я должна была попытаться. Если ради этого придется испортить ей выходные, значит, придется испортить ей выходные.

Ольха снова был в суде, но не Бритт — и я доверяла ей. Я позвонила ей и спросила, не отвезет ли она меня в Вермонт. Юридическая изоляция заботила меня в последнюю очередь. Бритт приехала из Смита на своей «киа» и подобрала меня возле «Кальвин-инна».

Пока мы ехали, Бритт сказала:

— Если мы правы… Готова спорить, поэтому Робби и взял с собой семью. Вы так не думаете? Он боялся, что случится что-то подобное. И хочет произвести хорошее впечатление.

Теория Ольхи казалась Бритт, в отличие от команды защиты, вполне убедительной. Они пока не собирались обсуждать это в подкасте, но всегда могли это сделать в будущем, если понадобится.

Поездка заняла у нас два с половиной часа — дороги, когда мы поднялись в горы, все еще были местами покрыты мутным серым льдом.

Я спросила Бритт, не встречается ли она с кем-нибудь в Смите, и она сказала:

— Я еще с Ольхой.

Я была рада, что она смотрела на дорогу и не видела моего ошеломленного лица. Мне почему-то все время казалось, что их обоих привлекают люди своего пола. И ничто в их поведении не намекало, что они пара.

— Вот здорово! — сказала я после затянувшейся паузы. — И сколько уже? Она пожала плечами.

— Наверно, с ваших курсов, в общем и целом. Когда учишься в разных городах, все как-то ни шатко ни валко.

Спрашивать больше показалось навязчивым, и я оставила эту тему. Но я была ужасно рада. Это доказывало, что я вношу в жизнь людей не только хаос.

Бритт сказала:

— У меня был оптимистичный настрой. Даже до того, как вы мне позвонили. Проблема в том, что обычно это плохой знак.

— Понимаю, о чем ты.

Я всегда предпочитала воздерживаться от оптимизма. Но надежда… разве не она помогала Омару оставаться в живых? Убежденность, что ад однажды может закончиться?

Весь день я проникалась надеждой за Омара. Представляла, как он выйдет на свободу ветреным весенним днем. Представляла, как он поселится у своего младшего брата и как брат купит ему новое мягкое постельное белье. Представляла, как он будет есть любую еду, какую захочет. Мороженое, выпечку, прекрасные салаты. Представляла, как он пойдет на массаж, акупунктуру, мануальную терапию, как закурит самокрутку. Представляла, как он будет двигаться в своей прежней манере, словно на пружинах, поигрывая мышцами. Как сядет в машину и поедет, быстро-быстро.

Конечно, даже если с него снимут обвинительный приговор, до нового судебного разбирательства может пройти года два или три. Может, и дольше, если будут новые волны ковида. Тем временем обвинение сможет подать апелляцию, и Верховный суд Нью-Гемпшира сможет отменить решение судьи, только так. Вероятность, что Омара выпустят под залог, была невелика, поскольку в 95-м ему отказали. Но даже так это был наилучший расклад; мечтать не вредно.

Мы наконец приехали на курорт, оказавшийся гораздо больше, чем я ожидала: парковка кишела внедорожниками с номерами других штатов.

— Боже, я об этом не подумала, — сказала я. У меня было довольно смутное представление о том, как я буду выслеживать Бет весь день, но было уже три часа дня, и я не хотела, чтобы Бритт возвращалась по этим горным дорогам в темноте.

Она поковырялась у себя в телефоне, затем включила громкую связь и стала осваивать меню местного спа-салона, и в итоге вышла на женщину с бархатным голосом.

— Да, — сказала Бритт, — меня зовут Бет Доэрти. Я так понимаю, муж записал меня на сегодня, но забыл сказать, на какое время.

На том конце послышалось шуршание и замешательство, и женщина сказала:

— У меня указано, что вы были записаны на косметическую маску на 14:30. Разве вы не… Бритт сбросила звонок и перекинула мне телефон, как горячую картошку, и мы стали давиться от смеха.

Я сказала:

— Ты бы имела успех в моем кругу в Грэнби. Мы столько раз подкалывали людей по телефону в общаге. Никогда не знаешь, кто возьмет трубку.

Я стала ждать на мягкой скамейке на втором этаже возле спа-салона под названием «Времена года», источавшего аромат масла ши сквозь двери из мраморного стекла. Бритт неторопливо вошла в бизнес-центр, как к себе домой, и вставила наушники, чтобы поработать над правками.

Хотела бы я раньше усвоить эту мудрость: входи куда угодно, словно это твое место, и так оно и будет.

Я убивала время, просматривая видео, присланное Джеромом: Сильви прыгает через скакалку на нашей подъездной дорожке. У нее такие крепкие ножки, а сосредоточенное личико светилось от радости. Она то прыгала нормально, то скрещивая руки, то нормально, то скрещивая, то нормально, то скрещивая. Новый трюк.

Я подумала о подруге из Эл-Эй, которая недавно сказала о своей дочке: «Кажется неправильным дарить ей все это счастье и уверенность, когда мы знаем, что нас ждет. Седьмой класс приложит ее о стенку. Это как откармливать хрюшку на убой».

Но какова альтернатива? Морить хрюшку голодом?

Из спа-салона показалась Бет, уткнувшаяся в телефон. Она была без макияжа, кожа сырая, но сияющая, и в зеленых спа-шлепках из поролона, с ватками между пурпурных ноготков. Туфли она несла в руке. Я встала со скамейки достаточно поспешно, чтобы привлечь внимание.

Она смерила меня взглядом с головы до ног, словно нижняя часть моей фигуры могла объяснить, что я здесь делаю. Она сказала:

— Что. За. Хуйня.

Пока я там сидела, я думала, стоит ли мне объясниться, извиниться или притвориться, что это случайность, но в итоге сказала:

— Я закажу тебе выпить внизу, а потом навсегда выметусь из твоей жизни. Но прямо сейчас тебе надо пойти со мной.

Когда похищаешь кого-то, нужно действовать решительно.

И несмотря на то, что она пробубнила что-то себе под нос и отправила мужу голосовое сообщение о том, что «возникла нереально дебильная хрень», она прошла за мной по длинному коридору, спустилась по величественной изогнутой лестнице и вошла в бар, отделанный дубом и красной кожей, с фотографиями знаменитостей, приезжавших на курорт в разные годы.

Мы присели за маленький кряжистый столик, над которым висела подписанная фотография Бинга Рассела [84] в ковбойской шляпе. К нам тут же подошел официант, наполнил стаканы водой со льдом и сказал, что у них не хватает персонала, но он скоро вернется, чем явно не обрадовал Бет: это означало, что мы пробудем тут дольше тридцати секунд. Она сказала:

— Ну?

Глаза у нее были ядовито-голубыми, как у киношной злодейки, зрачки сузились до булавочных головок.

— Окей. — Я положила руки на стол ладонями вниз, а затем, подумав о языке тела, повернула ладонями вверх. — Я ценю, какой открытой ты была со мной. Я думала потом, как ужасно это должно было подействовать на тебя — я про выходку с этой камерой. Это было надругательство.