Под знаком судьбы (СИ) - Мамаев Максим. Страница 34

— О да, видал я его дом, — рассмеявшись сказал женским голосом Седой. — У Флавия превосходное чувство юмора. Теперь комендант катит бочку на церковников считая, что они зачастили с самоуправством, само собой, церковники всё отрицают.

— Лена, — неумолимо продолжал я, — Людей от всякой гадости исцеляет, даже пострадавшим от секты принялась помогать, если верить тому, что я слышал. Да и у тебя какие-то свои тёмные дела, о которых ты почти ничего толком не рассказал.

— Планов у меня много, Хал, — передал безмолвной речью Седой и придвинул поставленное трактирщиком блюдо поближе к себе. — Расскажу обо всём позже, всему своё время. А насчёт того, что тебе делать дальше… Это хороший вопрос. Я могу брать тебя с собой, если последний наш ночной поход не отбил у тебя желание. Твоя помощь и правда не помешает. Я думаю, любой из твоего окружения будет рад твоей помощи, и вообще, на твоём месте я бы радовался хоть одному спокойному деньку, не понимаю с чего бы тебе расстраиваться.

Наблюдать как девушка по-мужицки уплетает мясо, запивает пивом, да ещё и серьёзные речи излагает, было таким контрастом, что я начал жалеть о том, что не могу разделить сие зрелище с Артёмом. Расскажу ему об этом как-нибудь, на досуге. В данной ситуации приходилось прикладывать усилие для того, чтобы остаться серьёзным и сосредоточиться на разговоре.

— Может ты прав, — ответил я, допивая свой чай. — Передышка лишней не будет. Но ты позови меня, когда соберешься волощать эти свои планы. До встречи, Седой, надеюсь, скорой.

— Позову, это само собой, — услышал я его голос в голове. — Хорошей службы тебе, Хал.

Я встал из-за стола, поправил мундир и направился к выходу, но задержался, не без причины.

— Красавица, ты освободилась? — услышал я мужской голос сзади, обращались явно к Седому, девушек тут почти не было. — Обиделась на своего дружка? Сидели молча как чужие. Давай составлю тебе компа… Эй, ты чего?

Раздался грохот, я обернулся и только успел увидеть, как орущий мужик летит через столы в стену, снося всё, с чем столкнётся на своём пути, Седой же даже от еды своей не стал отвлекаться, небось швырнул беднягу одной свободной рукой. Эх, самое интересное пропустил.

— Ступай Хал, — услышал я Седого, наблюдая как возмущённый народ начал стягиваться к девушке в бардовом балахоне. — Я тут сам разберусь.

— Да я и не сомневался в этом, — передал в ответ я, улыбнувшись, повернулся к выходу и вышел. — Что ж, удачи тебе.

Глава 17

Остальные дни дежурства проходили относительно спокойно, потому я основательно взялся за роту, подготовив всё для обороны на все вероятные сценарии, от эпидемии до массовой резни. Во время тренировок я неустанно обьяснял бойцам зачем их тренирую и доходчиво работал с возражениями, особо непонятливым же сказал, что освобожу от тренировок любого из бойцов, если они сумеют одолеть меня в тренировочном бою. Я рассчитывал, что особо ретивые поубавят пыл, не рискнут выступить против меня, но и к другому исходу также был готов.

— Капитан! Это не совсем честно, — сказал один из солдат, когда я собрал всех на тренировочном полигоне поутру, чему рота совсем не обрадовалась. — Если кто-то из нас выступит против вас в равном тренировочном бою один на один, вы нас по полигону размажете. Всё же, вы капитан. Да ещё и ветеран битвы под Малиновским бугром. Да, и до нашей дыры эти слухи дошли, о том как вы сражались, в трактирах о Малиновском бугре всякое говаривают.

— Да? — удивился я, вырастил каменный пенёк прямо из брусчатки, уселся на него скрестил ноги и сложил руки на груди. — И что же рассказывают?

— Что вы сражались вместе со своим гибридом так, будто сами стали зверем, — ответил другой солдат, таким напускным тоном, будто не особо верит в эти истории. — Не уступали даже ротмистру Звягинцеву в силе, впав в неистовую ярость. Ещё рассказывают байки, что ваш гибрид был рождён в разгар какой-то битвы, является ни чем иным как исчадием дьявола, и может откусить голову любому, кто не так на него посмотрит. Говорят также, что немало ребят спаслось только благодаря тому, что вы привлекли внимание зверья, напавшего на лагерь, и успешно давали тварям отпор.

— Вот как? — рассмеялся я. — Так обо мне уже легенды слагать принялись? В этих россказнях есть доля правды, к примеру, мой скакун и в правду откусить голову может. Но не каждому встречному, этот гибрид хорошо воспитан и соображает где свой — где чужой.

— Не серчайте, капитан, — продолжил солдат. — Когда мы вас увидели впервые, вы и сами не произвели впечатление воина с теми эпитетами, которыми вас описывают.

— Понимаю, — ответил я, улыбаясь. — Зная, как выясняется, истории обо мне, вы наверняка ожидали увидеть матёрого вояку, всего в шрамах, нелюдимого, грубого….

В ответ солдаты загудели одобрительным тоном, и я не стал продолжать.

— И много боевых магов со шрамами вы видели? — спросил я. — Где это вы видели, чтобы могущественные маги в нашем государстве ходили со шрамами?

— Ну как-же, ротмистр Звягинцев, и остальные командиры кавалерий, — начал тут один усатый солдат, лет сорока с виду. — Я лично видал некоторых из них, до того как сюда сослали.

— Ну так это кавалеристы, — парировал я. — Им по статусу положено. Они эти шрамы носят, можно сказать в качестве украшения. — пока говорил, я вспомнил физиономию Звягинцева и минувшие события. Казалось бы, это было не так давно, но уже успело покрыться незримой пеленой, словно давний ночной кошмар. Однако стоило вспомнить об Ане и остальных, как осевшие на дно чувства всколыхнулись словно гнилая угольная чернь со дна глубокого озера. Эти чувства вмиг стёрли улыбку с моего лица, я сжал губы, чтобы взять себя в руки. — В память… о погибших.

Нетрудно догадаться, что скрыть мои эмоции в этот раз от окружающих не удалось, все замолчали.

— Я был бы рад оставить шрамы той битвы себе на память, как это делают в кавалерии, — продолжил я, в попытках сгладить печальную ноту разговора, хотя знал что хороших слов из меня сейчас не выдавить. — Всё же, послужив в драгунском эскадроне Звягинцева, довольно скоро начинаешь чувствовать себя частью единого целого, частью эскадрона. И заслужил право называть себя драгуном. Но я нечасто бывал в сознании пока целители со мной возились, мне попросту не оставили выбора.

На деле ситуация была несколько иной, и не раны стали моей проблемой, но какой смысл рассказывать об этом тем, кто не поймёт и крупицы того, что со мной тогда происходило. Впрочем, я давно привык держать язык за зубами, не болтая лишнего, прожитые годы научили меня тому, что у жажды быть понятым и принятым грош цена. Со временем это чувство проходит. Потому я рассказываю только то, что необходимо для той или иной задачи, чтобы нужные мне люди могли видеть более полную картину. По этой же причине я не стремлюсь узнать о прошлом Лены и остальных, мне достаточно и того, кем являются эти люди сейчас. Но если брать в частности солдат, тут уж приходится так или иначе считаться с их происхождением и прошлым. Бывали случаи, когда мне в подчинение попадались дети аристократов, у кого магия так и не проявилась. Родители от таких отрекались, я же считаю таких солдат поздними цветами, которые ещё проявят себя, и знание их прошлого помогало мне с такими работать, чтобы впоследствии они становились магами. Само собой, я работал с такими не напрямую, не хватало ещё, чтобы тогда со всей Империи мне таких в полк наприсылали. Подобные добрые дела наказуемы, дополнительным трудом.

— Тогда погибло немало хороших ребят, — сказал я после небольшой паузы. — Точно так же как сейчас рота потеряла шестьдесят восемь славных ребят, поражённых болезнью. Я почти их не знал, но осознаю, что для кого-то из вас среди погибших были друзья и коллеги. Мне не хуже вашего известно, что значит терять близких.

Я встал с пенька и стал прохаживаться вдоль первых рядов строя. В роте царила тишина, с мрачными лицами они наблюдали за мной, и, тем не менее, словно ловили каждое слово, что я говорил. По старой привычке, на ходу сложив руки за спиной, словно важная ворона, я продолжил: