Большая книга грузинских сказок и легенд - Микеладзе Мака. Страница 8

Сыновья господа вместе и порознь

«В трубу труби, коль хочешь собрать войско», — трубил Квириа и… Угрюмей, молот в угол забрасывал, Баадур сети сворачивал, Копала оленей из упряжки выпускал, замолкал колокол Иахсара, Тергаул об охоте забывал, Георгий-прекрасный вскакивал среди пира, и собирались все вместе — богатыри доблестные. У них кроме судьбоносных копий были и огненные кони, быстрее мысли мчавшие из одного царства в другое — пройти сквозь огонь и воду. Выслушав все известия от разведчиков, отправлялись туда, где больше всех нуждались в их помощи. Немало битв выиграли, зло добром одолели. Успешнее других было Каджаветское сражение. Если, бывало, между собой спорили, их дела при дворе господнем разбирались. Однажды Иахсар у Угрюмого три серебряных кубка забрал. Квириа рассудил по справедливости и вернул кубки хозяину. Много нечистых мест освободили сыновья божьи от гадости. Завершив добрые дела, доблестные богатыри садились на своих невидимых коней и исчезали в тумане, но народ не забывает их благородные деяния и восхваляет в песнях:

Копала

Стоило дэвам увидеть Копалу, еле успевали от греха подальше убраться. Копала на пшавской горе жил, на оленьем току. А в мирное время впрягал красавцев оленей, с серебряными рогами, бирюзовыми глазами, золотыми звёздами на лбу, в молотилку и молол пшеницу. Поле у Копалы было одно загляденье, зёрна — в палец толщиной, из одного зёрнышка золотая нива вырастала. Олени гумно выравнивали, а на нём божьи дети состязания устраивали: кто оленя опередит, кто дальше всех камень кинет, кто дерево с корнями вырвет.

Стоило дэвам разгуляться, Копала прекращал пахать-сеять, закидывал на плечи подаренный богом лахти (дубинку) и отправлялся на подвиги. Когда бог изготовил тот лахти, наказал: «Кто сдвинет с места, тому и нести его суждено». Собрались со всего света богатыри, а Копала схватился за лахти, закинул, как пёрышко, на плечо и понёс, тихо напевая.

Дэвы, понимая, что не к добру Копала появился, решили окружить его гумно. Не растерялся Копала: «Давайте померимся силами!» Забросил дэв палаван камень двумя руками за гору. Копала бросил одной рукой — камня и след простыл. Ошарашенные дэвы с места не сдвинулись. Тут рассердился Копала: «Как посмели эти грязноволосатые негодяи со мной соревноваться!» Кинулся на них, схватил за шею да и разбросал по сторонам. Кто кувырком, кто вприсядку, кто, перекатываясь, улепётывал. В народе говорят, куда Копала присядет, то место святым станет. Конечно, каджи священные места ненавидят — набросятся на камень, поднатужатся, волосы дыбом встанут, из сил выбиваются, а сдвинуть не могут, лишь когтями царапают. Пожаловались дэвы своему главному — Буге-Бамбаозу, разгневался тот и поклялся отомстить Копале. Явился к нему, слезами заливается, разжалобить хочет: «Я такой несчастный, никогда мухи не обидел, муравья не задавил, а сейчас дэвы заставили к тебе прийти…» Взглянул Копала — вонючий, сопливый, дурно пахнет, явно нечистый душой, вредный, — подумал, но всё же решил вызвать на разговор:

— В волосах густо, а в голове — пусто?

— Не суди по одёжке, — ответил дэв.

— Ври да не завирайся, — не уступал Копала.

— Нос задираешь, сам дурака валяешь, — отпарировал дэв.

— Сила есть — ума не надо, — не отставал Копала.

Долго пререкались они друг с другом. Наконец понял дэв, что не победить ему Копалу, с отчаяния набросился на него, но куда ему тягаться с ним! Переломал Копала дэву все рога, скукожился дэв, утих да и убрался восвояси, исчез.

Решили однажды дэвы по приказу Сумбат-дэва перекрыть реку Арагви, возвести стену, запрудить реку, а потом одним разом разрушить и затопить деревню. Узнал об этом Копала, в пух и прах разнёс ту стену, дэвов всех до одного истребил. Тогда сам Сумбат-дэв выступил против Копалы. Трудно бы пришлось Копале, но тут на помощь пришёл Баадур. Бросил он Копале златотканое покрывало, взлетел вверх Копала и забросал дэва огненными стрелами, испепелил злодея Сумбата.

Люди любят Копалу, говорят, перед его домом белый ясень растёт, на нём ангелы сидят и золотым светом тьму освещают. Дэвы как свет увидят, тотчас окаменевают.

Иахсар

Иногда на небе собирались вместе божьи дети, повелители мест, непокорные и подручные, — совещались, рассуждали, пировали, состязались. Дежурный выносил столитровую кварту — весы, каждый старался приподнять её. Однажды Иахсар тоже попробовал и подбросил кварту, удвоили тяжесть — опять поднял, утроили вес — сдвинул с места. Подарил распорядитель гордому богатырю лук и стрелы.

Иахсар передавал богу жалобы и просьбы народа. Однажды один, спасённый Иахсаром, хромой мастер из кремня большой кувшин — квеври — ему выдолбил. Видно, благословленным и добрым был тот человек — в квеври божественное вино настоялось.

В те времена в низовьях Арагви дэвы воду плётками перекрывали, в сети попадались люди, дэвы вылавливали их и съедали. Потому и хваталами их называли. Не стерпел Иахсар, погнался за дэвами, разрубил плётки, освободил несчастных пленников, дэвов по сторонам разбросал и помчался вслед за главным хваталой. Тот затаился на дне озера Абуделаури. Нашёл его Иахсар и кинулся на дэва. И забурлило озеро, вздыбились волны.

Победил Иахсар дэва после долгой борьбы, но не смог на поверхность выбраться — кровью дэва было залито всё озеро. Взмолился Иахсар: «Помогите выбраться, не могу всплыть в крови нечистого». Три лета и три зимы сидел Иахсар на дне озера. Узнали об этом в деревне, привели четырёхрогую овцу с четырьмя ушами, зарезали, а кровь в озеро спустили. Разверзлось озеро, окрасилось в изумрудный цвет, выплеснула вода алмазный камень, а на нём — превратившегося в голубя Иахсара. Улетел голубь на вершину горы Карати.

Однажды явился к Иахсару хозяин той овцы: «Помоги. Я же тебе свою овцу в жертву принёс». Выполнил Иахсар его просьбу. Пришёл тот ещё раз — и вновь отблагодарил Иахсар просителя. Когда же в третий раз появился, не стерпел Иахсар и пинками выпроводил настырного человека.

«Коль сделал доброе дело, назад не оглядывайся!»

Угрюмец Пиркуши

Угрюмец прекрасным кузнецом был, своему мастерству у дэвов и каджей научился — они же и предупреждали, чтоб не работал на людей, а Угрюмец всё же ковал им топоры, тесаки, косы, плуги да ещё и учил их кузнечному делу. Наказали его за это каджи: подкрались и лицо обожгли.

Угрюмец красавцем был — девки глаз от него не могли отвести, но он монашеским обетом был связан и женщин к себе не подпускал. Много слёз пролили девушки, увидев его обожжённое лицо, и прозвали Угрюмцем.