Другая девушка (ЛП) - Вольф Триша. Страница 6

Нацепляю вокруг запястья, и несколько раз щелкаю ею по коже, пока дрожь не проходит.

Раздается стук в дверь, и меня охватывает паника. Я опускаю рукав, затем поправляю волосы.

— Да?

Мисс Янсен просовывает голову в приоткрытую дверь.

— Привет, Эллис. У меня тут студентка, которая хочет с тобой поговорить. Есть время?

Успокойся. Улыбайся.

— Да, есть. Через пять минут, хорошо?

Она кивает, но я вижу, как в ее глазах мелькает любопытство. Я просто стою посреди кабинета. Как зомби. Она закрывает дверь.

Я шепчу проклятие. Медленно сажусь за стол. Мне требуется несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями.

Я сосредотачиваюсь.

Это одна из начальных стадий НЛР. Я вижу признаки, но всеми фибрами души отрицаю происходящее. Я испытываю чувства к Картеру. Разве это не еще один знак? Что нам суждено было найти друг друга?

Подави эмоции логикой.

Если чему-то суждено случиться, это произойдет без моего участия.

Единственная опасность в том, чего это мне будет стоить.

Я не могу вызвать подозрений, а слухи о том, что школьный психолог тесно общается с учеником, определенно привлекут ненужное внимание.

Разумнее всего будет передать дело Картера другому психологу. Я не могу находиться рядом с ним. Мне нужно прекратить все связи.

Поднимаю телефонную трубку, чтобы позвонить секретарю, но потом кладу ее обратно.

Картера бросили родители, отправив в эту школу. Я не буду так же жестоко с ним поступать. А скажу ему лично, что больше не могу быть его психологом.

Но именно этого ты хочешь.

Хлопаю ладонями по столу, чтобы успокоить внутренний голос. Я контролирую ситуацию. Я покончу с этим, пока все не зашло слишком далеко.

Глава 4. Преданность

Эллис

Некоторые люди могут быть изолированы и оставаться психически здоровыми, стабильными. Другие… полностью теряют связь с реальностью.

Некоторые исследования последствий изоляции утверждают, что риски для здоровья сравнимы с курением сигарет и ожирением. Люди, которые страдают от длительных периодов изоляции и осознанного одиночества, подвергаются более высокому риску заболеть и умереть.

Удивительно, что простое одиночество может свести человека с ума. Насколько сильно нужно презирать себя, чтобы прям возненавидеть? А потом эта ненависть проявляется в заболевании или смерти, положив конец страданиям.

Я на другом конце спектра. Сказать, что толпа заставляет меня нервничать, было бы преуменьшением. Весь этот галдеж, пристальные взгляды и необходимость соблюдать этикет… утомляет.

Сегодня в академии день гордости, студенты и преподаватели собираются в актовом зале, чтобы принять участие в собрании, который проводит мистер Ди. Вся школа. В одном помещении.

После объявления мистера Ди о том, что футбольная команда должна победить наших врагов, на сцену выбегают болельщицы в красно-черной форме, а за ними следует наш бесстрашный талисман — пума.

Раздаются аплодисменты и крики, и от гулкой акустики большого зала у меня начинает кружиться голова. Я будто стою под люминесцентным светом. Чувствую себя сбитой с толку, отстраненной. И это вызывает панику настолько сильно, что я боюсь сказать что-то не то, или сделать.

Ухожу от коллег и направляюсь в дальний конец аудитории, где при необходимости могу выскользнуть в коридор и скрыться от шума.

Я нахожу укромный уголок между трибунами. Во время выступления на сцене в зале становится темнее, и я начинаю расслабляться. Мне просто нужно знать, что поблизости есть возможность сбежать. В любой ситуации. От страха оказаться в ловушке у меня кружится голова и колотится сердце.

Я с интересом смотрю представление, которое устраивают чирлидерши и танцевальная команда, неуклюже хлопая вместе с остальными, когда чувствую осторожное дуновение на затылке.

Затем:

— Прошлой ночью ты мне приснилась.

Шепот так близко от моего уха должен напугать, но я узнаю его характерную интонацию. По моему телу разливается огненный поток.

Мои руки замирают на середине хлопка.

— Прибереги эту информацию для сеанса, мистер Хенсли, — я бросаю на него быстрый взгляд. — Где мы будем наедине, — в моем голосе ясно слышится предупреждение.

Однако он не отступает. Подходит еще ближе, прячась за трибунами.

— На тебе был черный костюм… и больше ничего. Только пиджак и строгая юбка. Чертовски сексуально.

На этот раз я не смотрю на него; гляжу вперед, наблюдая, как девушку в униформе подбрасывает в воздух. Чувствую прикосновение его горячего дыхания к своей шее, и мои соски твердеют под шелковистым материалом тонкого лифчика.

— Ты сидела на своем столе, — продолжает он. — Прямо передо мной, а потом раздвинула ноги…

По моей коже пробегает дрожь, которая резко контрастирует с жаром, разливающимся между бедер.

Все, над чем я работала, пойдет прахом, если я не положу этому конец.

— Картер, — огрызаюсь я. — Это неуместно. Знаешь это слово?

Толпа аплодирует, шум становится оглушительным, когда талисман показывает трюк. Картер использует это, чтобы придвинуться еще ближе и провести тыльной стороной ладони по моей руке. Прикосновение такое простое, но при этом каждый нерв в моем теле напрягается.

Его улыбка дерзкая и обаятельная. Он тронул меня до глубины души и знает это.

— Ты избегаешь меня, — говорит он.

Ох, если бы он только знал правду…насколько все плохо.

— Я не избегала тебя. Мы договорились встретиться завтра.

— Я искал в интернете. У тебя нет профиля. Никаких фотографий. Ничего. Мне правда нужна твоя фотография, на которую я мог бы смотреть…

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Не смей, — я прикусываю губу. Проклятье. Самый простой поиск в Google может привлечь нежелательное внимание. Я понижаю голос. — Не смей так поступать, Картер. Это вредно для здоровья. Ты должен прекратить такое поведение.

Он сокращает крошечное расстояние между нами.

— Мне все время хочется тебя увидеть.

Я медленно закрываю глаза. Долго молчу. Атмосфера пропитана его словами и одеколоном. Манящим жаром его тела, которое находится так близко. Я каждой своей молекулой впитываю его, прежде чем оттолкнуть.

— В том-то и дело, Картер, — говорю я, готовясь к боли. — Я собиралась рассказать завтра, что больше не могу тебя консультировать. Думаю, для нас обоих будет лучше, если я направлю тебя к другому…

Он встает передо мной, загораживая обзор.

— Ты меня не бросишь.

Прерывисто вздыхаю.

— Я не хочу. Но у меня нет выбора. Ты должен понять, — я пытаюсь обойти его, но он хватает меня за запястье.

— Что понять? — спрашивает он. Его хватка усиливается до боли. — После всего лишь одной встречи, что тебя так насторожило, мисс Монтгомери? — он наклоняется ближе и шепчет мне на ухо: — Я тебя пугаю? Или возбуждаю?

Склонность к насилию. Слова из его досье всплывают в памяти. Мое сердце словно подскакивает к горлу. Я быстро моргаю, перебирая свой арсенал психиатрии в поисках способа обезвредить его.

— Картер, ты устраиваешь сцену. Пожалуйста, прекрати, — я умоляюще смотрю ему в глаза. — Ты делаешь мне больно.

Кажется, это действует, и он моргает. Его хватка на моем запястье ослабевает.

— Увидимся завтра, — говорит он. — Я не могу выбросить тебя из головы. Мне нужно тебя увидеть.

Собрав больше сил, чем я чувствую в данный момент, вырываю свою руку и ускользаю.

Распахнув двери, бегу быстрым шагом в коридор. Почти свежий воздух — воздух, не пропитанный его запахом, — проясняет мою голову. Но я все еще слышу его слова: «Мне нужно тебя увидеть».

Слова имеют силу. Если вы дадите людям возможность высказаться, их слова расскажут, кто они такие.

Я нужна Картеру.

Нет смысла бороться с этим влечением к нему, и отрицать то, что происходит между нами. Вот почему я здесь, и почему выбрала эту профессию. Чтобы помочь тем, кто во мне нуждается.