Слоновая кость - Рон Мерседес. Страница 1

Мерседес Рон

Слоновая кость

Отцу

Спасибо, что напомнил: у неба нет границ

Mercedes Ron

Marfil (Enfrentados 1)

Пролог

Если бы меня спросили: «Какого черта ты в это ввязался?!», ни один из ста тысяч ответов не был бы честным. Настоящий и тот не отражал всей правды.

Работа высасывала все соки; иногда спрашивал себя, на что она мне сдалась и не пора бы остановиться. Но разве мог выбросить за борт все усилия и забыть, чем пришлось пожертвовать? Так что просто заглушал голос совести и продолжал.

Те люди убили бы меня без колебаний, услышь они мои мысли, но столько лет разум был единственным надежным убежищем, пусть время от времени и приходилось контролировать мысли, чтобы никто не прочитал в глазах и тени сомнения, что иногда овладевало.

В нашей работе сомнение равносильно смерти.

С расстояния убедился, что прицел не сбит. Меня никто не прикрывал, хотя поблизости находилось человек пятнадцать.

Как только началась стрельба, сразу понял: дело дрянь. Но один… один точный выстрел изменил бы все.

Марфиль

Две недели спустя

Взглянула на монету в двести колумбийских песо, которую крутила в пальцах. Пока ждала Лиама, думать могла лишь о том, как две стороны монеты, составляющие единое целое, никогда не встретятся «лицом к лицу». Это кажется глупостью, монета всего лишь монета, но в то мгновение не могла не сравнивать себя с ней. Есть ли у меня две совершенно противоположные стороны, которым никогда не стать единым целым? Временами было сложно понять себя. Уверена, взгляни на себя со стороны, в голове все время вертелся бы вопрос: «Да что эта девчонка творит?!»

Моя сестра Габриэлла не раз повторяла, что, если юношеские годы провести в закрытой школе в семи тысячах километров от родительского дома, душевных травм не избежать. К счастью, я уже оставила этот этап позади, а ей, напротив, предстояло еще два напряженных года в мире строгих правил. Через несколько месяцев сестре исполнится шестнадцать, но сейчас ее волнует лишь то, что она никогда не целовалась с парнем.

Травмы, последствия… Цепочка следов, что тянется далеко в прошлое. Единственное воспоминание, из-за которого по-прежнему просыпаюсь ночами с болью в сердце и катящимися по щекам слезами, будто мне четыре, а не двадцать. Удивительно, как некоторые воспоминания навсегда запечатлеваются в памяти, в то время как иные исчезают без следа. Почти как в пиксаровском мультфильме «Головоломка»: мозг удаляет ненужные воспоминания и сохраняет те, которые считает наиболее важными. Спрашиваю себя: «Для чего вспоминать, как маму убили у меня на глазах?»

Ясно одно: что бы ни говорили в «Головоломке», мозг делает то, что ему вздумается.

Вынырнув из моря мыслей, вдруг поняла, что группа парней в баре не сводит с меня глаз. Подняла голову и посмотрела на них не моргая. Намерением было запугать их или, по крайней мере, слегка охладить пыл, но двое рассмеялись, а третий, высокий и темноволосый, так и не отвел пристального взгляда.

Ненавидела отводить взгляд первой, неважно, была с другом или смотрела на незнакомца. Лишь одному человеку удалось запугать меня настолько, что опускала голову и страшилась даже моргнуть, но сейчас нас разделяли сотни километров. Не горела желанием даже вспоминать об этом.

Так началась самая эпичная битва взглядов в истории. Ну, не такая уж и эпичная, просто люблю драматизировать, а выдерживать взгляд того парня было непросто. Чем дольше смотрела на него, тем сильнее разгоралось любопытство, а чем дольше он смотрел на меня, тем увереннее я становилась в том, что начинало приходить ему в голову. Могла бы поступить с ним так же, как с остальными? Тогда бы хоть развлеклась…

– Эй, Мар, – раздался низкий голос позади меня, хотя именно прикосновение руки к спине заставило подпрыгнуть и отвести взгляд.

Проклятье! Я проиграла.

Повернулась, чтобы поприветствовать лучшего друга, и разочарование испарилось как дым, как только наши взгляды встретились. Лиам Майклсон, рост метр девяносто, волосы цвета воронова крыла, глаза голубые как небо… Настоящий герой-любовник. И да, мой лучший друг. Такое тоже бывает.

– Давно ждешь? – спросил он, глядя поверх моей головы на парней в конце барной стойки.

– Достаточно, чтобы ты угостил меня.

На самом деле я еще не могла пить алкоголь и тем более покупать его, но поскольку использовать фальшивое удостоверение личности здесь было чуть ли не нормой, казалось глупым, что этот закон все еще действует.

Лиам тепло улыбнулся и подал знак девушке за барной стойкой, чтобы разлила напитки.

– И что же тебя задержало на полчаса?

Я покатала оливку по дну бокала с мартини.

Лиам сделал глоток пива и закатил глаза.

– Лучше тебе не знать.

– Вирджиния? Нет, погоди… Роза?

– Тесси, – сказал он таким тоном, что я прыснула.

– Тесси? Зовешь ее так по какой-то причине, о которой не знаю, или…

– Она хочет, чтобы я ее так называл. Невыносимая женщина, черт бы ее побрал!

Лиам был классным парнем и… он был парнем. Парни, как правило, хотят хорошо провести время без обязательств. Мы, женщины, тоже хотим этого и много чего другого, пусть ко мне это не особо относится… Вирджиния, Роза и… Тесси мечтали о чем-то большем с моим лучшим другом. Он отличная партия… если не принимать во внимание склонность заигрывать со всеми, кого видит.

Мы с Лиамом изучали экономику в Колумбийском университете Нью-Йорка. Познакомились в мой первый год. Для меня все тогда было в новинку, не только в университете, но и в жизни. До этого я восемь лет училась в закрытой школе за границей: почти весь год в окружении девушек и монахинь, и лишь два летних месяца проводила дома в Луизиане. Лиам был на три года старше, а это означало, что он сейчас учился на последнем курсе.

Уговорить отца позволить одной переехать в Нью-Йорк было нелегко, без споров не обошлось, но, хотя все еще трудно было в это поверить, я уже два года жила самостоятельно. Стоит признать, что абсолютная свобода сперва вскружила голову; те годы, когда заставляли сдерживать себя и подавлять чувства, из-за чего я едва не лишилась рассудка, не прошли безболезненно, так что в полной мере воспользовалась свободой. Нравилось думать, что те времена остались далеко позади… во всяком случае, хотелось в это верить.

Лиам был первым парнем, которого я поцеловала. Мне тогда едва исполнилось восемнадцать, и с ним я узнала, на что способна, когда хочу очаровать мужчину. Отец всегда старался оградить меня от остального мира, будто бы я была его маленьким сокровищем, к которому никто не смеет прикасаться, но Лиам коснулся… души.

До интима так и не дошло, но все же мы успели кое-что попробовать, прежде чем поняли, что любим друг друга как друзья. Как бы хорошо ни было ему со мной… и с остальными.

После Лиама я пыталась построить более серьезные отношения с парнем по имени Реган, пока не узнала, что он и его друзья поставили десять тысяч долларов на то, кто первым затащит меня в постель. Да-да, десять тысяч долларов. Отстой! Все, что отец твердил о парнях с тех пор, как я вступила в сознательный возраст, в итоге оказалось правдой, и это разозлило гораздо сильнее, чем можете себе представить. После того случая я стала другой Марфиль. Решила, что полагаться могу только на себя, и начала жить по правилу: «Отношения не терпят полутонов».

– Сюда идет парень из бара, – сказал Лиам спустя полчаса и три бокала мартини. – Мне притвориться твоим бойфрендом?

Рассмеялась, допивая напиток.

– Было бы забавно, но не стоит.

Хотела посмотреть, что будет.