Стань моей, если осмелишься (СИ) - "Диметра". Страница 15

Еле сдерживаюсь, чтобы не застонать от удовольствия.

— Хватит, — хриплю, задыхаюсь, а он углубляется и прощупывает меня, я готова взорваться от кайфа, изгибаюсь как змея.

— Давай я сделаю тебе приятно, ебать не буду, ты не готова ещё.

Господи, дай мне сил самой не изнасиловать его, что за ерунда творится со мной? Сейчас не весна!

Он так умело ласкает меня пальцами, что я неосознанно начинаю извиваться ему на встречу, но в момент, когда я уже готова кончить, он останавливается.

— Жду внизу, — он улыбается мне как сам дьявол и уходит, оставив меня неудовлетворенную и злую.

Я пытаюсь помочь себе сама, но у меня так как у него не выходит.

Тогда, я представляю его руки там, вспоминаю как он меня трогает и взрываюсь таким фейерверком, что даже в глазах темнеет, а по телу проносится сладостная судорога.

Как толь я заканчиваю, мне становится стыдно за свою слабость и противно от себя, я намываюсь как следует, тру тело до красных пятен.

Высушив голову и одевшись, спускаюсь вниз. То что я вижу там, приводит меня в бешенство, он сидит за столом, а вокруг него ходит блондинка лет сорока, но с офигенной фигурой и огромными сиськами.

Она смеётся и через раз касается его, то пальцами, то плечом, то бедром.

Ну и пожалуйста, вот её и пусть трахает!

Сажусь напротив Нарвала и подношу бокал с водой к губам.

— Катя, знакомься, это Василиса. Она моя невеста.

Я тут же давлюсь водой, оплёвывая все кулинарные шедевры, лежащие на скатерти.

— Вася, это Катя — моя домработница.

Кате я не нравлюсь, понимаю это с первого взгляда. Судя по её поведению, у них что-то было точно, она пожирает его глазами. У меня начинает клокотать в груди, откуда во мне эта жгучая ревность? Заставляю себя сглотнуть эту горечь и вздергиваю носик.

Мне плевать. Ясно?

Украдкой рассматриваю её.

У этой тёти Кати есть всё чего хотят парни! Я бы на месте одинокого мужика её поимела во все дыры, как минимум из-за её доступности.

— Очень приятно, — говорит она, я просто киваю, дар речи у меня пропал.

— Катюша, прибери её ванную.

Катюша? Отворачиваюсь, чтобы скривиться и передразнить его.

— Хорошо, — она улыбается и виляя задом идет наверх, только она не знает, что я за собой всё уже убрала, я не какая-то свинья.

— Как тебе Катя?

— Никак, — ем горячий борщ, приготовленный этой Катей чуть ли не захлёбываясь, как на зло он чудовищно вкусный.

— Мне нужно будет уехать. Я тебе оставлю телефон, с него можно будет звонить только мне, Кате или моей охране, если тебе что-то будет нужно и планшет, там много фильмов закачено.

— Угу, — ем стейк из индейки, который почему-то невероятно мягкий и нежный, как она это приготовила?

— Вась, я не хочу тебя оставлять, но мой отец требует встречи.

— Это может затянуться?

— Не могу быть уверен.

— Мне всё равно. Или куда хочешь, я никакая тебе не невеста, тупой дурак.

Споласкиваю тарелку в раковине, ахаю от того, как он хватает меня сзади и шепчет в самое ухо. — Сейчас я найду твоему языку другое применение, тебе это понравится, злая сучка.

Забирается мне под футболку, задирает лифчик, хватает соски, больно сжимает, потом в шорты залезает.

— Меня тут охотно встречают, такая мокрая.

Он размазывает влагу по складочкам, хватаю грязную сковородку, стоящую на плите, хочу вмазать ему как следует. Нарвал удерживает руку.

— Когда вернусь, выебу тебя так, что сидеть не сможешь.

— Пошёл к черту!

— Как не странно, именно туда я и направляюсь!

Он целует меня в губы без языка и уходит.

Я остаюсь стоять со сковородкой в руках: беззащитная дезориентированная потерянная и опять дико возбужденная.

Глава 21. Жнец

Нарвал

Не могу оторваться от неё, думал поиграюсь и отправлю назад, но теперь я решил, что буду бороться до победного. Мне и правда плевать на всё кроме неё, я головой точно поехал.

Меня так никогда не штырило, чтобы поехать к Жнецу, буквально ломаю себя.

Долго собираюсь и придумываю себе дела, чтобы остаться. Долго выбираю одежду, переодеваюсь в третий раз за сегодня, моя девочка разбушевалась.

До смерти хочу её, задыхаюсь как прёт. Стоит подумать и у меня уже всё готово к работе, не понимаю, что она сделала со мной, сопротивляется мне, но я вижу, что она откликается на мои прикосновения, мурашками вся покрывается, я просто тащусь от её чувствительности, и как старательно она всё это скрывает.

Стою в прихожей уже минут десять, не могу уйти, хочу ещё раз увидеть её. Иду к ней в комнату, дверь приоткрыта, она лежит в своих шортиках к верху попкой и что-то читает в планшете, надо будет ей книгу привести хорошую, думаю, она классику уважает, раз учителем работает.

Только вот её там не ценил никто, с грязью мешали, я всем им показал их место, особенно тому папаше, который настраивал всех родителей в комитете против моей девочки.

Перестарался я конечно, чрезмерно по лицу мужику попало, обычно я осторожнее, но не сдержался, как услышал её дрожь в голосе, она охраннику своему вычитывала про жалобу, меня буквально переклинило.

Думал как всегда, вмажу, чтобы визуальных следов не было, чтобы он на своих двоих дойти до директора не смог. Но его поганая рожа меня завела.

Хочу подхватить её на руки и прижать к себе, почувствовать её тело хрупкое на своём, черт… Как же мне уйти. Женя подходит и шепчет:

— Пора ехать, ему не нравится, что мы медлим, — он чрезмерно взволнован

— Он знает про этот дом?

— Нет, не узнал, всё чисто сделали, нужно сейчас выходить, нам ещё дважды машины менять.

— Хорошо.

Бросаю последний взгляд на Василису, она подходит к окну и потягивается, такая соблазнительная, вижу под тоненькими шортиками и майкой нет нижнего белья, расслабилась. Думает наверное, что не попадется мне в таком виде.

Выхожу из дома, мои собаки почувствовали, что я иду, прибежали проводить, они скулят мне в след, это очень плохая примета.

Едем сперва в другой пригород, меняем машину, проверяем наличие хвоста, пешком через пути железнодорожные переходим всей компанией, в такси садимся и едем до подготовленной тачки, заранее припаркованной у старых гаражей.

Мои люди лучшие из лучших, они настоящие профи, все бывшие преступники и очень преданы мне, они умрут за меня если потребуется, я спас их от тюрьмы и хорошо прикормил финансово.

Подъезжаю к Москва-сити. Это фишка у Жнеца такая, он любит на виду у всех криминалом заниматься.

Еду чуть ли не на последний этаж, он все квартиры выкупил и сделал себе штаб наверху.

Такому чудовищу самое место в аду, а не под облаками.

Жнец это кстати батя мой. Кличка у него такая не спроста. Он получил её, потому что людей, которые у него вызывают хоть малейшее подозрение, он сразу убивает.

Ему плевать, что я его сын, он может даже меня спокойно убить, у него нет никакой жалости ни к одному существу в мире.

Детей у него с десяток, почти все мальчики, мы не общаемся, потому что не пересекаемся, мы от разных матерей. Жнец всех кормит, денег у него бесконечные потоки. Братья живут в разных частях Москвы и практически в дела не лезут.

Мы видимся только раз в год на каких нибудь очередных похоронах, единственный с кем я общаюсь и кого правда могу назвать братом это Ваня, мы с ним родные и по отцу, и по матери. Он связующее звено между мной и Жнецом.

У них полное взаимопонимание. Жнец считает его лучшим своим ребёнком, возможно его бы он не смог убить, но это не точно, Ваня для него святой, но вот только никак ничем необычным не выделяется, поэтому кличку до сих пор не получил.

— Ты опоздал, — он смотрит в газету, но обращается ко мне, его голубые глаза в очках пугают меня, они как у мстительного призрака.

Он приглаживает густые короткие седые волосы, это его дурацкая привычка, он так делает всегда когда взбешен.