Стань моей, если осмелишься (СИ) - "Диметра". Страница 7

Тяну эту огромную тушу вниз, но это оказывается тяжелее, чем кажется на первый взгляд.

Он просто неподъёмный!

Внезапно он открывает глаза, хватает меня своими огромными руками и затягивает обратно в машину, усаживая на свои колени.

Брыкаюсь, пихаюсь, толкаюсь, но он ловит мои руки, заламывает за спину, ограничивает движение.

Одной лапищей держит руки за моей спиной, другой прижимает к горячему телу, удерживая за шею.

Он одержимо зарывается носом в мои волосы, шумно вдыхает мой запах, чувствую его каменный стояк, упирающийся мне в зад.

Господи, только не это…пожалуйста…

Уж лучше в клетке с родителями, чем потерять невинность от первого встречного.

— Ты охуенно пахнешь.

Он вжимает меня в себя. Напрягаюсь всем телом, пытаясь отстраниться, дергаю руки туда-сюда, чтобы получить больше свободы.

— Зачем ты это делаешь?

— Ты знаешь, как сводишь мужиков с ума? Такая горячая…

Он обжигает своим дыханием, посылая новые парализующие мурашки.

Мужчина поглаживает меня так, как никто и никогда не делал. Такая интимная неукротимая ласка, которая вызывает у меня одновременно ненависть и желание.

— Кто послал тебя?

— Я сам пришёл.

— Тебя никто не приглашал

— Острый язык.

Меня начинает нестерпимо плавить, всё таки тело наше далеко от совершенства, против воли поддаётся чужому человеку, это так печально…

Преодолевая морок, накрывающий моё сознание, бью его локтем в солнечное сплетение, быстро открываю дверь, вырываюсь из цепкого захвата, воспользовавшись заминкой.

— Эй, стой, Василиса!

Это чудовище еще и имя моё знает.

Бегу по траве босиком, пластыри отклеиваются, в раны попадает пыль, начинает саднить.

Пытаюсь добежать до дороги, чтобы меня хоть кто-то перехватил, потому что я не хочу выяснять, что нужно моему похитителю от меня. Он озабоченный ПСИХ!

Мурашки продолжают водить хороводы по коже, я просто их игнорирую.

Машина останавливается у обочины, я рывком открываю дверь.

— Здравствуйте, пожалуйста, не могли бы вы меня довезти?

— Конечно, — отвечает мужчина, но когда он блокирует двери, я понимаю, что этот человек не лучше моего похитителя, его руки в тюремных наколках и шрамах, а на торпеде лежит пистолет.

Дядька тут же сворачивает туда, откуда я только что прибежала.

— А … Куда вы меня везете?

Водитель не отвечает, а просто тормозит возле моего похитителя, скрестившего руки на груди.

Викинг злющий как чёрт, из его глаз буквально сочится ядовитая ярость.

— Нарвал, я привез их.

Господи, о чем речь? Нарвал это кличка такая? При чем тут несчастный кит?

Глава 10. Меня и правда нет

Он откликается на эту кличку «Нарвал». Это вызывает во мне нежеланное уважение к этому хмурому мужчине.

У всех авторитетных бандитов, являющихся частью кланов, после достижения в прошлом даётся характерная кличка, она как бы клеймит человека за его победу в серьёзном деле или отмечает нестандартное проявление своих талантов в сложной ситуации.

У любого прозвища есть своя история и просто так оно не даётся. Это всегда решает верхушка и сменить своё имя в последствии нельзя, только если ты сделал что-то, перекрывающее свои старые заслуги.

Моего отца прозвали Варан, потому что он был лучшим в выслеживании своих врагов и если уж он решил кого-то найти, то их встреча была неминуемой и как правило заканчивалась одинаково…

Папу Софии прозвали Годзиллой, за то что он любил громить здания, притоны и дома своих врагов. Он импульсивен и решителен, зная его привычку сбросить бетонную плиту с грузового вертолета или прикатить на КамАЗе с демодулятором и раскрошить в труху здания с людьми, укрывающимися в нем, ни у кого не возникало сомнений на счет его прозвища.

Какая тупорылая всё таки кличка у этого бандита! Бедное млекопитающие никак не заслуживает таких оскорблений.

Уродливый зэк с кривыми зубами и плешивой головой, обманувший меня у дороги, открывает багажник и вытаскивает оттуда свёрток размером с человека, он открывает ту часть, где торчит что-то похожее на волосы.

— Похожа? — самодовольно улыбается он Нарвалу.

— Вообще не похожа, такой другой нет, — он говорит это своему подельнику вкрадчиво, чтобы я не услышала, но я слышу.

О чём это они? Делаю шаг и вижу, что в белоснежной простыне лежит мёртвая обнаженная девушка моей комплекции, отдалённо напоминающая меня. Даже её волосы такого же цвета.

Меня начинает мутить, рвотный позыв скручивает желудок, меня не выворачивает на траву только потому, что я ничего толком не ела.

— Мы все морги обкатили, более похожей на неё не нашли.

— Ладно, доставай второго.

Я пячусь назад, пока они рассматривают мёртвые ещё не до конца окаменелые тела, в другом свёртке лежит крупный мужик с пулевым ранением.

— Черт, он ранен! Не было чистого?

— Не подумали как-то, когда будет расследование, даже в сожжённом теле найдут признаки ранения.

В сложенном теле? Что они собираются делать?

— Тут кости не задеты, пулю вытащили — комар носа не подточит.

— Ладно, давай быстрее. Бомбу принёс?

— Женя и Вадик везут.

Я уже плохо их слышу, потому что почти скрылась в кустах, но на поляну заезжает ещё десять похожих машин, отрезающих мне путь.

Нарвал подходит ко мне и говорит:

— Раздевайся.

— Чего?

— Снимай с себя всю одежду, малыш.

— Ничего я не буду снимать, с ума то не сходи!

— Они не будут смотреть, а если вдруг повернутся, то я вырежу им глаза собственными руками.

— А себе?

— Что себе?

— Себе тоже вырежешь?

— Я буду теперь видеть тебя голой чаще чем ты сама, Василиса, — он смаковал моё имя и смотрел на меня диким голодным необузданным взглядом. Кажется, что он хочет меня сожрать.

Про реакцию моего тела на этот взгляд, на его голос, стараюсь не думать. Это безумие.

— Не будешь, я не разрешу.

— Посмотрим. Раздевайся.

— Нет, не стану.

— Я сам тебя раздену, если ты продолжишь сопротивляться.

— Я не собираюсь ходить голая.

— Петя, принеси её одежду, — всё еще жадно разглядывая меня, сказал Нарвал.

Больше всего удивляло, что он даже не пытался скрыть свой интерес к моей персоне, хоть немного интригу бы сохранил, притворился бы равнодушным уродом, треплющим психику течных сучек, как в романах о холодных недоступных мужиках, тут же никакой загадки, всё в открытую.

Я отвернулась и стала раздеваться, чувствовала, как его взгляд гуляет по моему телу.

— Не смотри.

— Привыкай ко мне, я буду на тебя смотреть всегда.

Спиной протягиваю ему свой брючный костюм.

— Нижнее бельё тоже.

— Нет.

— Я сказал да, Вась, могу помочь.

— Нет!

Он бросил мне белую толстовку до колен с капюшоном, очень приятную к телу и свободные штаны такого же цвета. Обычный костюм, но на ощупь я понимаю, что это очень дорогой бренд.

Под толстовкой я снимаю лифчик и бросаю Нарвалу. Он прижимает к лицу бюстгальтер и выдыхает мой запах. Его глаза мгновенно темнеют, у меня подкашиваются ноги от такого.

Какой же он похотливый и горячий. Я просто не смогу долго держать оборону с таким ходячим грехом.

Длинная толстовка скрывает трусики. Я аккуратно снимаю их и бросаю следом, Нарвал повторяет с трусиками тоже самое, что и с лифчиком, его лицо становится пугающе опасным, он одержимо облизывает пухлые губы.

Нервно сглатываю, рвано дышу.

— Умница, — его голос хриплый. Кто-то из его людей подходит и забирает мою одежду.

Что за фетишизм? Нет, ну нахрена?

Через мгновение я всё понимаю и мне жутко от этого.

Они одели мёртвую девушку в мою одежду, даже достали шпильки из под сидения и наклеили ей пластыри на пятки. Мою сумочку с документами и телефоном укладывают рядом на заднем сидении машины.

Мёртвого мужчину одевают в одежду как у Нарвала, усаживают за руль, ставят ноги на педали, к днищу машины устанавливают бомбу.