...Не повод для знакомства - Туринская Татьяна. Страница 5

В память запал один момент из их нескольких совместных дней. После очередных головокружительных кульбитов в постели они оба проголодались и Тома побежала на кухню сообразить чего-нибудь перекусить. Сашка сладко потягивался в кровати, когда из кухни долетел Тамарин голос:

— Владик, тебе бутерброд с колбасой или с сыром? Или оба?

Его комната находилась через стенку от кухни, обе двери были открыты и слуховыми галлюцинациями Санька не страдал. К тому же имена Саша и Владик не имели ничего созвучного, так что он явно не ослышался. Это Тома оговорилась. Почему-то его больно царапнула эта ее оговорка. Но в конце концов, кто он такой, чтобы устраивать ей допрос? Она же не спрашивала его о наличии штампа в паспорте. Да и вообще, между ними как будто установилась негласная договоренность — они вместе временно, у каждого из них своя жизнь и скоро Тамара уедет и все останется позади, как будто ничего и не было…

Санька молча проглотил ее оговорку. За все две недели, проведенные вместе, они так и не удосужились поинтересоваться семейным положением друг друга, узнать хоть какие-то подробности о личной жизни визави. Тогда это казалось абсолютно неважным и даже не совсем тактичным. Сашка не думал, что когда-нибудь вспомнит об этом своем загуле, потому и не задавал никаких вопросов. Они, собственно, почти и не разговаривали — зачем? Разве они залезли под одеяло для разговоров по душам? Обоих интересовал секс в чистом виде и ничего кроме секса.

А спустя пару недель после Тамариного отъезда Сашка и сам точно так же оговорился. Нет, не так же. Он назвал жену Томой во время занятий любовью, в самый пиковый момент, а Тамара вспомнила какого-то Владика, готовя бутерброды. В быту, так сказать. Что это могло означать, Сашка не знал, но понимал, что разница более чем существенная. Где секс, а где бутерброды. Но какая из оговорок обиднее, все никак не мог решить. То казалось, что обиднее было бы услышать имя Владик в постели (не даром же Ольга так вскинулась на чужое имя!). А подумав-поразмышляв, понимал, что бытовая ошибка больнее. Ведь в постели можно кувыркаться с кем угодно, а назавтра даже имя партнера не вспомнить. А вот бутерброды готовят не каждому…

Все это он и выложил докторше. Та не стала объяснять ему разницу между бутербродами и сексом, дабы ненароком не усугубить проблему с эрекцией пациента. Самое главное, что вынес Сашка из этих психологических тренингов, это то, что ему категорически противопоказано вспоминать Тамару. И не дай Бог никаких фантазий! Любые фантазии должны реализовываться с настоящей женщиной, а не с воображаемой подругой. Забыть навсегда о существовании Тамары. Ее нет и никогда не было, а все приключения с фантастическими впечатлениями Сашка попросту придумал, пресытившись обычным сексом. Тамара — не более, чем плод его больного воображения. И точка.

Скольких же баб ему тогда довелось перетрахать, чтобы убедить себя, что Тамары никогда не существовало в природе! Фантазии-то у него возникали постоянно и каждую приходилось воплощать в жизнь наяву (сугубо по совету доктора!). Вот тогда-то ему и подвернулась под горячую руку Юлька. Ах, как она стонала под его умелыми ловкими пальчиками! Как извивалась змеей от возбуждения и удовольствия, какими влюбленными глазами глядела на Сашку. Кто бы мог подумать тогда, что еще во время медового месяца он услышит от нее слова: "Сними себе бабу под любой гостиницей да хоть затрахайся с ней, а меня оставь в покое". У Сашки от таких слов аж дыхание перехватило. Во-первых, как это жена такое мужу говорит. А во-вторых… Все лечение насмарку! "Под любой гостиницей"! Он несколько месяцев упорно вбивал себе в голову, что не было никогда никакой Тамары, а эта зараза, то есть жена, мордой в лужу: "Иди и сними под гостиницей". Гадюка! Разом нахлынули воспоминания. Да уж, Тамара бы никогда до такого не додумалась. И никогда она не прикидывалась в постели, она действительно кричала от наслаждения, уж ей-то было с ним хорошо…

Этот брак закончился очень быстро. Фактически в кабинете доктора-психолога.

Тома

Тамара плакала. Плакала навзрыд, но тихонько, уткнувшись в подушку. Юра не любит, когда она плачет. В такие минуты он становится злой и жесткий, какой-то колючий, как замерзший кактус. Он сердится на себя. Это он виноват, он не смог защитить ее, он плохой помощник для мамы.

Юра, Юрушка, сынок… Глупый малыш. Ты единственный настоящий мужчина в жизни твоей матери. Единственный верный и надежный мужчина. Малыш…

Есть в ее жизни и другой мужчина. Взрослый, сильный, красивый мерзавец. Откуда ты взялся в ее жизни?!

Томе было двадцать лет, когда они с подружкой Людой на выходные поехали на базу отдыха "Бриз". База располагалась на живописном склоне на берегу Амура. Окруженная с трех сторон густым дремучим лесом, четвертой стороной база плавно спускалась к самой воде. Пологие деревянные ступеньки упирались в бетонный причал. Подобраться к базе можно было только со стороны реки. "Ракеты" ходили регулярно, поэтому особой транспортной проблемы не возникало, если, конечно, не укачает на волнах за полтора часа водного путешествия.

Путевка досталась девчонкам от другой подруги, Марины. Та работала на судоремонтном заводе, которому и принадлежала эта база. Сама Марина по какой-то причине в эти выходные поехать не смогла, ну не пропадать же добру — отдала путевку подругам.

Работники завода без проблем могли взять путевку хоть на выходные, хоть на все двадцать четыре отпускных дня. Особой популярностью база у работников не пользовалась, так как домики были довольно старые, одноэтажные, не снабженные ни электричеством, ни, как говорится, излишними удобствами. Электрифицирован был только главный корпус, в котором находились апартаменты директора базы и завхоза, пункт проката и большая столовая с несколькими электроплитами и холодильниками. Конечно, не богато в плане удобств, зато дешево, вернее, даром — для своих работников путевки были бесплатные, а вот невостребованные излишки продавались за полную стоимость. Но и полная стоимость была довольно невысокой, поэтому, несмотря на всю непрезентабельность, домики не пустовали. В основном приезжала молодежь. Им не так много надо, как умудренным жизненным опытом и убеленным благородными сединами зрелым людям. Набрали с собой сухого пайка на пару дней, выпивки, прихватили плавки-купальники и айда на природу.

Тома с Людой приехали сюда впервые. Отметились у завхоза, взяли ключи от так называемого "номера" и пошли устраиваться. А так называемого, потому что номера, как такового, не было. Была маленькая комнатушка в деревянном не то домике, не то сараюшке, а в комнате кроме двух несчастных дореволюционных кроватей ничего и не было, даже какого-никакого стульчика-развалюхи. Побросали сумки прямо на кровати и пошли знакомиться с территорией.

База была довольно просторная. Собственно говоря, ограничена она была только рекой, с остальных же сторон, как уже было сказано, почти вплотную к домишкам подбирался вековой лес. Ограды не было, поэтому более-менее благоустроенная территория базы плавно перетекала в тайгу. Где-то там, среди зарослей, и притаились пресловутые удобства — дощатый, дышащий на ладан, туалет типа "Сортир" с поблекшими желтыми буквами "М" и "Ж". А душевая кабинка находилась на пляже. И даже иногда работала. Вот и все удобства.

В центе базы этаким майданчиком цивилизации высилась огромная деревянная не то веранда, не то беседка. Вечерами там устраивали танцы, а днем выставляли облупленный зеленый стол для пинг-понга. Вот здесь-то и собирались отдыхающие. Кто-то гонял шарик самодельной фанерной ракеткой, кто-то внимательно следил за игрой, кто-то рассказывал анекдоты. Такая себе местная тусовка для тех, кому за двадцать или около того.

Вот и сейчас оттуда доносился цокающий стук теннисного мячика о фанерный стол, хрипел о чем-то жарком Челентано из походного кассетника. Подруги, скромно потупив глазки, прошли мимо, направив стопы на пляж, устланный мелкой галькой. В спину донеслось: