Мое непреклонное сердце - Гудмэн Джо. Страница 27
— Так и есть. Здесь имя моего отца.
— А Элизабет?
— — Моя мать. Графиня Уэйборн. — Заметив скептическую улыбку Колина, она сказала:
— Я ведь не всегда была бедной родственницей, капитан Торн. Пока не умерли мать и отец, это был мой дом. Здесь я родилась. Та башня, которую вы восприняли как тюрьму, была когда-то моей любимой комнатой. Там были мои куклы и книги и все мои детские сокровища, и я проводила в ней гораздо больше часов, чем провели сегодня вы или, может быть, еще проведете.
Колин был ошеломлен этой информацией, хотя его лицо осталось непроницаемым. Он обвел взглядом библиотеку, но мысленно увидел то, что осталось от уэйборнской усадьбы: сырые душные спальни, вытертые ковры, пятна от сырости на стенах и потолках. Когда его мрачный взгляд снова остановился на Мерседес, он просто спросил:
— Ну и как же все произошло? Она сразу поняла вопрос.
— Довольно просто, — сказала Мерседес. — Вы знаете, каким образом наследуется имение?
— Переходит от отца к сыну.
— Если есть сын. А если нет, то оно переходит к ближайшему родственнику по мужской линии. Вот таким образом мой дядя и стал графом. Он приходится братом моему отцу, а у отца не было сыновей.
Колин опустил нож для бумаги на стол.
Он взъерошил волосы, соображая. Ее страстное желание уберечь дядю от дуэли было ему не совсем понятно. В конце концов титул все равно бы унаследовал один из близнецов. Если бы не было Колина, который теперь становился законным владельцем Уэйборн-Парка. О чем он ей и сказал.
Мерседес покачала головой:
— Вы ничего не понимаете. Северн считает, что вы убили графа до того, как состоялась дуэль. А это значит, что вы не получите его состояния.
— Тогда его унаследует старший из близнецов. Как вы, наверное, и хотели?
— Мой дядя никогда не признавал их своими законными сыновьями. Он считал, что леди Джорджия, моя тетя, родила их от любовника.
— Тогда кто же заявит права на Уэйборн-Парк?
— Разве вы ничего не поняли? — спросила она. — Да, кажется, я должна все объяснить. Конечно же, виконт Филдинг. Маркус Северн является самым близким нашим родственником по мужской линии.
Глава 5
Она думала, что это произведет на него впечатление. Но Колин продолжал молча, задумчиво смотреть куда-то вдаль, и Мерседес решила, что он просто не расслышал ее слов.
— Северн, — повторила она, — наш самый близкий родственник по мужской линии.
На этот раз Колин поднял бровь.
— Что вы повторяете как попугай? — сказал он. — Я все прекрасно слышал.
Смутившись, она с упреком посмотрела на него:
— Ну, тогда вы хоть как-нибудь дали бы мне об этом знать.
— Мисс Лейден, — со вздохом сказал Колин, — если бы я вскакивал всякий раз, как вы меня удивляете, то давно уже лишился бы всяких сил.
— Значит ли это, что вы действительно удивлены? Разве вы до сих пор ничего не знали о Северне?
— Может, мне еще раз повторить вам громко и отчетливо? Я только что выразился достаточно внятно.
Этот унижающий тон заставил Мерседес выпрямить-ся в своем кресле. Она на миг закрыла глаза, молча проглотив нанесенную ей обиду, и прямо посмотрела ему в лицо.
— Вы можете мне рассказать, в каких вы с ним родственных отношениях, — сказал он. — Я этого тоже не знаю.
У Мерседес еще никогда не было такого неодолимого желания кого-то задушить. Но она сидела, смиренно сложив руки на коленях.
— Более правильно было бы сказать, что право на наследование имеет отец Северна: граф Розфилд и мой дед были двоюродными братьями.
— Значит, вы и Северн — четвероюродные сестра и брат?
— Что-то в этом роде.
— Целующиеся сестра и брат?
Мерседес вздрогнула. Она втянула голову в плечи и почувствовала, как зашевелились волосы у нее на затылке, а тело покрылось гусиной кожей. Она ничего не могла с собой поделать — по всему телу снова волной прокатилась дрожь.
— Какое пошлое, выражение! — напряженно сказала она.
Колин с интересом смотрел на нее, склонив голову.
— Вы ни разу не слышали его прежде?
— Нет, — выговорила она с трудом.
— Это просто означает, что кровное родство достаточно отдаленное и нет опасности кровосмешения, а следовательно, и препятствий для заключения брака.
— Я сама догадалась, — холодно сказала она, — моего образования для этого хватило. И все-таки это очень вульгарное выражение.
Голос Торна выражал полнейшее равнодушие:
— Может быть, вы перепутали выражение с самим действием.
— Я думаю, что…
— — Целующиеся брат и сестра, — тихо произнес Колин, прислушиваясь к звучанию. — Нет, никаких вульгарных ассоциаций у меня в голове не возникает. Хотя, если признаться, когда я увидел, как Северн поцеловал вас в щеку, и даже не один раз, а два, я удивился: как это вам удается удерживать свои позиции?
Он почти улыбнулся, когда увидел, как она выскочила из своего кресла, как чертик из табакерки.
Мерседес кипела от гнева.
— Мои обязанности хозяйки не дают вам права потешаться на мой счет. Я пригласила вас сюда, чтобы предупредить о грозящей вам опасности. Если вы не прислушались к этому, то я умываю руки.
Она молча выждала несколько ударов сердца, пытаясь прочесть что-нибудь на его лице. Его глаза были похожи на отполированный обсидиан — сверкающий и неприступный.
— Прекрасно, — сказала она, так и не дождавшись ответа. — Всего хорошего, капитан Торн!
Мерседес сделала изящный поворот, так что ее юбка развернулась в воздухе как веер. Она уже шагнула к двери, как вдруг внезапно остановилась.
Колин захватил в кулак подол юбки и резко притянул ее к себе. Опираясь спиной о край графского стола, Колин зажал ее между расставленными ногами. Он отнюдь не счел отсутствие сопротивления с ее стороны за согласие. Она просто боялась за платье. Как только она оказалась в пределах досягаемости, он тут же повернул ее к себе лицом и обхватил руками талию.
Мерседес ничего не сказала. Она прожигала его взглядом, будто надеясь, что он устыдится и отпустит ее.
— Этот взгляд на меня не действует, — заявил он ей. — Найдите другой.
Ее ясные серые глаза сузились.
— Уже лучше, — сказал он, ничуть не тронутый ее гневом.
— Вы невыносимы.
— Да, мне говорили об этом.
Он доводил ее до бешенства. Мерседес оглянулась на дверь.
Предупреждая ее следующее движение, Колин сказал:
— Я запер дверь, когда входил сюда. Не нужно было оставлять ключи в замочной скважине, если вы не собирались ими воспользоваться.
Мерседес увидела, что ключей там действительно нет,
— Они у меня в кармане, — сказал он, когда она опять обернулась к нему. — Наверное, вы были слишком заняты чаем и печеньем, чтобы заметить это.
Его глаза остановились на ее губах в тот момент, когда она открыла рот. Колин не был уверен, что она не собирается закричать, поэтому не стал рисковать.
— Если вы будете кричать, я вас поцелую.
Ее рот при этом закрылся так быстро, что он почувствовал себя несколько уязвленным. Сдержанно улыбаясь, он продолжал рассматривать ее. Она явно чувствовала себя неуютно под его испытующим взглядом, но, видимо, не хотела или не могла отвести глаза. Вполне возможно, что тут было и то и другое. Ему было интересно: каких действий она от него ожидает?
Колин снял руки с ее талии, но зато сжал посильнее ноги. И хотя его хватка стала еще более жесткой, он заметил, что Мерседес даже не покраснела. Ее взгляд был прикован к его лицу, но Колин чувствовал, что она смотрит скорее не на него, а сквозь него. Это был тонкий и незаметный уход в себя при полнейшем спокойствии и безмятежности. Она будто хотела стать невидимой, но ни одно желание или побуждение не отразилось на ее лице. Мерседес Лейден каким-то одной ей известным способом могла становиться непроницаемой.
— Расскажите мне об опасности, которая, как вы говорили, мне грозит, — попросил Колин.
Он был так близко, что Мерседес чувствовала его порывистое дыхание. Но это не вызывало у нее отвращения. Его слова доходили до ее сознания не сразу, а как эхо. Она медленно закрыла глаза. Руки ее безвольно повисли вдоль туловища. Она чувствовала себя обнаженной и страшно уязвимой. Мерседес надеялась, что Колин не догадывается о глубине ее страданий. Она не хотела, чтобы он имел над ней такую власть.