Мое непреклонное сердце - Гудмэн Джо. Страница 32

Колин удобно расположился в кресле за столом, взял в руки нож для писем и откинулся на спинку. Слушая Мерседес, он рассеянно крутил нож в руке. Когда она остановилась, чтобы перевести дыхание, он задумчиво взглянул на нее.

— Вы закончили? — спросил он, помедлив

— Еще нет. Он кивнул:

— Тогда продолжайте.

— Это еще вопрос, сможете ли вы получить имущество графа в его отсутствие. Да еще Северн предъявит вам обвинение. Так что Уэйборн-Парк если и достанется вам, то лишь после всяких разбирательств и проверок. И если судьба вам все-таки улыбнется и вы станете владельцем Уэйборн-Парка, нужно еще доказать, что вы можете управлять имением. Легко и просто обещать финансовую щедрость моим братьям и сестрам, а будут ли у вас средства поддержать их? Уэйборн-Парк требует больших денег, и если вы думаете сразу получить прибыль, что вы, американцы, так любите делать, то прежде сто раз подумайте. На это имение вам придется выгрести из ваших глубоких карманов все до последнего шиллинга, прежде чем дождетесь доходов. И то если удастся нанять дельного управляющего, который знает до тонкости своих арендаторов и не станет подчищать записи в книгах ради собственной выгоды.

Колин продолжал задумчиво смотреть на нее. Интересно, скоро ли истощится запас ее красноречия?

— Вы закончили?

— Нет, — уверенно сказала она. — Землевладельцы — мертвые души — просто проклятие здешних мест. Среди них много таких, как мой дядя: они считают, что им кто-то обязан помогать. С арендаторами никто не считается, земли истощены. Если случается неурожай, то обвиняются погода, насекомые или арендаторы. Никто не надеется на правительство, которое душит торговлю и всякое желание работать. Вы совершенно посторонний человек, что вы можете знать о нашей политике? И как вы сможете повлиять на ситуацию, находясь за тысячи миль отсюда на своем корабле где-нибудь в восточных морях? У вас здесь нет корней. В Уэйборн-Парке не может быть ничего для вас привлекательного, кроме способа, которым, как вам кажется, вы его получили. Что случится с людьми, которые здесь живут, когда вы решите, что достаточно наигрались со своей игрушкой? Похоже, вы все одержимы одной и той же прихотью, которая в первую очередь и привела вас сюда!

От волнения в голосе Мерседес появилась хрипотца, ни щеках играл румянец. Она посмотрела на часы, стоявшие на каминной доске позади Колина.

— Капитан Торн, вы еще можете успеть на лондонский дилижанс. Будет лучше, если вы уедете. Никто не хочет вас здесь видеть.

Воцарилось долгое молчание. Затем Колин спросил:

— Вы закончили свою речь?

Смущенная тем, что он не торопится покинуть комнату, она молча кивнула.

— Сядьте, Мерседес, — сказал он. — Я уже утомился смотреть на вас снизу вверх.

Она была уверена, что он совершенно умышленно на-звал ее по имени, чтобы напомнить ей о тех минутах, которые и давали ему право на фамильярность и о которых ей не хотелось и думать. У нее не было никакого предлога, чтобы протестовать. Он просто делает то, что ему нравится.

— Мне удобнее стоять, — ответила она ему.

— Это не предложение.

Мерседес села, будто кто-то выдернул у нее из-под ног ковер. Ее кратковременный бунт не доставил ей никакого удовлетворения. Она примостилась на краешке кресла, очень прямо держа спину, выгнув плечи и стиснув руки на коленях. Через несколько минут ее мышцы начнут протестовать против такой неестественной позы, но Мерседес решила, что будет терпеть до последнего.

Колин перестал играть ножом для писем и опустил его. В отличие от Мерседес он почти полностью растянулся в просторном кожаном кресле. Локти его небрежно покоились на подлокотниках, а пальцы были переплетены на плоском животе. Он даже слегка поигрывал большими пальцами. Из-за вытянутой позы и откинутой назад головы пронзительный взгляд Колина казался более скрытым, чем обычно. Он смотрел на нее поверх своего орлиного носа, слегка приоткрыв твердые губы. Даже рисунок его подбородка под этим углом зрения казался более рельефным.

— Да, это была целая речь, — сказал он наконец. Без всякого предупреждения он вскочил на ноги и стряхнул с себя маску терпения и сдержанности, будто легкий плащ. Колин вышел из-за стола и оперся бедром о край стола, точно так же, как в их первую встречу здесь. Таким образом он мог находиться где-то на грани между отдыхом и готовностью к действию, наслаждаясь удобной позой, но помня об опасности. Это было самое естественное состояние Колина.

— Вы, наверное, отчетливо представляете себе, что я готов поспорить с вами о некоторых вещах?

Мерседес величественно кивнула, будто разрешая ему говорить, хотя прекрасно знала, что все равно не смогла бы его остановить.

— Обри поехал в Лондон, но не на клипер «Таинственный Ремингтон», как вы подумали, а чтобы найти адвоката, которого я нанял. Я могу немного повременить с предъявлением прав на Уэйборн-Парк, но обязательно сделаю это. Для меня исчезновение вашего дяди не более чем досадное осложнение. Интересно, что его собственные дети воспринимают это примерно так же.

Колин заметил, что Мерседес открыла рот, чтобы возразить, и поднял руку.

— Я дал вам возможность сказать все, что вы хотите, — сказал он. — Теперь моя очередь. — Он увидел, как она буквально проглотила слово, уже бывшее на кончике ее языка. Довольный, он продолжал:

— Вы можете много говорить о том, что будет, если я стану править Уэйборн-Парком, но, положа руку на сердце, можете ли вы сказать мне, что вам и вашему имению будет лучше, если хозяином станет Северн? Если я задам этот вопрос Хлое — будьте уверены, она так не считает. Сильвия — так та прямо содрогнулась, хотя, возможно, она несколько склонна к истерике. Близнецы просто скорчили рожи, и я почувствовал, что могу принять это как «нет».

Говоря это, он видел, как Мерседес покусывает нижнюю губу. Она смотрела прямо перед собой, взгляд ее серых глаз был прикован к полкам с книгами. Он был уверен, что в данный момент ее там ничто не интересовало. Просто туда ей было смотреть проще, чем на него.

Выражение ее лица было серьезным и сосредоточенным, но вместе с тем необыкновенно милым и искренним. Брови ее будто кто специально нарисовал, длинные темные ресницы затеняли глаза. Особая серьезность была в том, как она задумчиво прикусила нижнюю губу. А в общем — лицо ее было спокойно, без всяких признаков недовольства. Она не успела причесаться к ужину, и ее прическа потеряла за дневными хлопотами часть шпилек, а вместе с ними и свой строгий стиль, позволив темно-шоколадным прядям свободно спадать по обе стороны лица.

Его взгляд невольно задержался на ее шее. И, будто почувствовав это, она мгновенно переменила свою застывшую позу и закрыла шею рукой. Это было очень короткое прикосновение, скорее успокаивающее, чем защитное. Этот жест вызвал у него почти такое же раздражение, как и то, что находилось там, на шее. Мерседес Лейден рано было успокаиваться.

— Что касается моих карманов, — продолжал он, — то, уверяю вас, они достаточно глубокие. Не бездонные, но глубокие. В основном мне платили за риск, на который я всегда шел, а иногда мне просто чертовски везло.

Наверное, этого было вполне достаточно, чтобы она составила себе представление о его состоянии.

—  — Я осмотрел Уэйборн-Парк и вполне реально представляю себе, какие потребуются деньги, чтобы эта посудина снова была на плаву. — Он встретил ее непонимающий взгляд. — Это морской термин. Я имел в виду — чтобы привести усадьбу в порядок.

Для Мерседес это означало лишь новые заботы. Уэйборн-Парк не клипер и не бригантина. И никогда в жизни она не думала о поместье как о чем-то одушевленном, а Колин воспринимал поместье как женщину.

Колин продолжал рассуждать, загибая пальцы на руках:

— Основные земли в хорошем состоянии, но я сомневаюсь, что можно сказать то же самое о землях, отданных в аренду. Крыша требует починки. Многие комнаты пострадали от сырости. Картинная галерея разбазарена. Ковры необходимо заменить. Коллекция вин уничтожена. Я еще не осмотрел все комнаты и конюшни.