40к способов подохнуть. Том 5 (СИ) - "Hydra Dominatus". Страница 49

— Надо спешить, у меня дурное предчувствие, — вновь произнесла Птичка, хватая когтями воротник Мордреда и пытаясь тащить его, активно махая крыльями. — Но у тебя должно получиться, по крайней мере к твоему отпечатку души у артефатка куда меньший доступ, а значит и воздействовать на тебя он будет слабее.

И вот очередной круг ужаса был пройден, после чего Мордред подошёл к краю бездны. Оставалось только сделать ещё один шаг, как вдруг прямо из бездны вылетели тысячи игл. Они двигались быстрее мысли, нарушая все законы физики. Мордред даже среагировать никак не успел, как просто упал на колени, а глаза его начали стремительно расширяться.

— Проклятье… какого… — Мордред поднял голову, схватившись за одну из игл, что тянулись на тысячи километров.

А затем просто замер, оказавшись в плену и своих мыслей. План не удался, но ювелирно увернувшись от всех атак Птичка тут же спикировала в бездну сама. Там же она нашла и меня, сидящего на стуле, на затянутой сигаретным дымом кухне. Наверное надо было открыть окно, но я этого не делал.

— Это… это другой участок… — оглядевшись прощебетала Птичка.

— Да, у меня их несколько. Насыщенный выдался месяц или… год? — произнёс я, вдыхая невероятно мерзкий запах. — Честно говоря я тогда немного потерял счёт времени. Но напропускал я много занятий, после чего был отчислен и затем уже поступил в богом забытую шарагу.

— И что случилось здесь?

— А ты разве не видишь? — с горькой усмешкой спросил я, после чего кивнул в сторону прохода.

Там виднелась гостиная и половина тела, висящего на верёвке, что была привязана к люстре.

— Он был удивительно сильным человеком. А я… я был глупым мальчиком, который даже не мог представить, что испытывал он самом деле. Своей болью он ни с кем не делился, копил, всегда улыбался и… после той встречи с отцом… семья у нас была не очень сплочённая, вечные ссоры, крики, один раз брат даже с отцом подрался, а тут… в этот раз он молча ушёл, выслушав лишь небольшую тираду. Меня это удивило, но я ничего не понял, — произнёс я, выходя с кухни и в очередной раз оглядывая тело брата, которое уже изменило цвет: висел он тут долго, только через сорок девять часов я к нему пришёл. — Через целых сорок… девять… часов… После этого дня я начал выщипывать и красить волосы. Даже толком не помню, что испытывал в тот момент. Это даже был не… не страх… и не ужас… просто… пустота? Не знал как реагировать, полностью отрицал происходящее, так и сидел, пока соседка случайно не зашла в открытую дверь и не нашла меня и… и его.

После декорации сменились снова и вот я уже стоял на кладбище. Рядом с ямой стоял какой-то старенький мужчина, нанятый рыть могилу и помогать с переноской гроба. Он переводил дух, весь запыхался. Закапывать приходилось с помощью лопат, но благо на похороны пришли сослуживцы брата и несмотря на свою парадную форму, они без остановки помогали закапывать могилу боевого товарища. Управились быстро.

— Как иронично, да? — через этот цикл воспоминаний я проходил уже не в первый раз и усевшись позади себя самого, на ограждение, я продолжал говорить то ли сам с собой, то ли с Птичкой, которая пыталась не затеряться в вихрях варпа. — Его позиции столь раз накрывала артиллерия и один раз его окоп чуть частично обрушился, едва не похоронив его. Один раз он наступил на мину, но не лишился ступни, как большинство других, а отделался лишь раной на бедре, через две недели вернулся в строй. Разок попал под обстрел танка. Пять осколочных ранений, бронежилет в труху, но всё же выжил и затем демобилизовался. Медалей сколько…

Я перевёл взгляд на надгробие, где красовался портрет моего брата. Вернувшийся с войны герой, который вернулся не только с металлом в теле, но и израненной душой. Но никто этого не заметил, никому до этого не было дела. Государство своё получило, а то что пристроиться потом солдаты нигде не могут, так это… это не их проблемы. Но куда больше жгло сердце, что им даже родные не помогают. Потому что не знают как помочь или… или не понимают, что надо делать и надо ли.

— Никогда не думал, что слова могут ранить настолько сильно. И отец мой не думал… — произнёс я, переведя взгляд уже на отца, который за эти дни постарел лет на двадцать и выглядел словно мертвец, даже пить и курить бросить. — Он не был плохим человеком. Хотя и хорошим отцом его назвать вряд ли можно. Он был… был наверное как у многих. Работал сутки на пролёт, обеспечивал семью. Да, по молодости загуливал, но в конечном итоге нёс копейку в дом, после начал выпивать один. Так что деньги были, еда была, кров был… но мужчиной моего брата вырастила улица, затем война, хотя вроде ещё дедушка помогал даже тогда. Моим воспитанием во многом занимался тоже брат. А отец… он вроде и был, но как… как мебель, которую лишний раз лучше не трогать. Особенно когда эта мебель напивается и обнажаются все его комплексы. Из-за этого и ляпнул лишнего, а брат… брат просто устал и не видел другого выхода. В любом случае, очень скоро здесь выроют ещё одну могилу, ведь отец долго не протянет.

— А что потом? Что стало с тобой?

— Со мной? Я и так не мог найти общего языка с семьёй. Но после смерти отца… наверное я повзрослел и перестал его винить. Но к матери не вернулся, она… она совсем с ума начала сходить. Наверное это из-за стресса и невроза, работа у неё тоже тяжёлая. Я пытался ей как-то помочь, наладить контакт, но… видимо оказался слишком эгоистичным и слабым, раз не смог этого сделать. Раз за раз приходил, выслушивал какое я разочарование, что меня выгнали из столь престижного университета, потом сразу начинались обвинения в смерти отца, который чувствовал вину и хотел её искупить через помощь мне, в которой я не нуждался… затем подъезжали уже и обвинения в смерти брата и… не знаю, может она действительно так считала? Но я предпочитаю думать, что она просто сошла с ума и не знала, что говорит. В конце концов ей тоже было больно. В любом случае, в какой-то момент я сам чуть в петлю не полез и… перестал её навещать, уехав в другой конец страны, чтобы начать новую жизнь. Не очень хороший поступок… но вроде с ней всё хорошо было, созванивались порой по праздникам…

— Тебе… надо идти. Оставаться здесь нельзя. Это…

— Думаешь я не могу отсюда уйти и нахожусь в плену своего прошлого? — спросил я, когда прошлое начало новый виток повторения. — Это не так. Всё это дело прошлого, которое я уже давно переосмыслил и принял. Но оно также останется навсегда со мной.

— Может от него лучше вообще отказаться? Просто вырвать кусок и…

— И забыть? — спросил я, а в руке появился Клинок Воли. — Что же… это действительно можно сделать, по крайней мере попробовать. К тому же этот артефакт удивительно хорошо очертил нужный кусок. Но… я не буду этого делать.

— Оно ещё аукнется в будущем. Такие раны не исцеляются, просто рубцуются, ожидая того момента, когда в них ударят вновь. А даже если не ударят, то шрамы будут ныть.

— Я не согласен, — покачал я головой и поднялся на ноги. — Ну что? Проведёшь меня дальше? Тут недалеко осталось. Мордреда ты уже привела сюда, так что… надо поспешить, иначе он там подохнет ещё.

— Да, проведу, — виновато произнесла Птичка, которая не очень верила в то, что Мордред сможет как-то помочь, но зато уверенно сделала ставку, что его затруднительное положение заставит действовать уже меня.

Холодный расчёт. Она настоящий демон Тзинча. Хорошо хоть она на моей стороне. Так или иначе надо было идти дальше, к сердцу артефакта, чья музыка играла всё громче. Меня уже заждались, в этом сомнений не было.

* * *

О, тёмные эльдарки закончились, потому что на 18 бонусной главе уже и арка с Комморой закончилась. Можете теперь гадать в чьё тело попал ГГ по этому арту. Спойлер, не в тело вольного торговца.

Глава 174

В темной комнате, освещенной только свечами, сидела грустная девушка за фортепиано. Ее пальцы легко скользили по клавишам, создавая мелодию, наполненную грустью и тоской. А иногда она и вовсе подпевала, наполняя окружавшие её воспоминания ещё большей печалью.