Унижение России: Брест, Версаль, Мюнхен - Уткин Анатолий Иванович. Страница 78

В комиссии вдохновенно работал Макс Вебер и менее яркие светила современной социологии. Изучая долгие годы Ближний Восток, Вебер ввел в обиход отныне популярное понятие «харизма». Он очень надеялся, что будущие вожди Германии, будучи демократически избранными, окажутся не обделенными харизматическими данными.

Эберт более всего боялся недовольства прежних немецких государств территориальным делением и потребовал убрать всякое упоминание о границах. Затем были созваны представители 25 самых крупных немецких «доимперских» государств. Примечательно, что ни один из прибывших представителей не выдвинул идеи возвращения кайзера и восстановления имперской структуры в стране.

ВАШИНГТОН

В октябре 1918 г. президент Вильсон утвердился в своем новом видении России, на этом этапе весьма отличном от англо-французского. Не следует ждать импульса от большевиков, американцам нужно самим проявлять изобретательность. 18 октября госдепартамент опубликовал план экономического сотрудничества с Россией, в котором ставилась задача «помочь России, а не использовать ее слабости». В отделе военной торговли Министерства торговли была создана русская секция с первоначальным капиталом в 5 млн. долларов (взятым из президентского фонда) для регулирования экспортных поставок в Россию. Но общее положение — это одно, а конкретная практика — другое. Сразу же встал вопрос: как использовать этот фонд, кто будет партнером с русской стороны? Если партнером станет центральное Советское правительство, то таким путем осуществится его признание де-факто.

Профессиональные американские дипломаты, собственно, не видели иного пути. Им представлялось, что, поскольку оппозиция большевикам не выдвинула общепризнанного лидера или общеобъединяющего движения, Западу рано или поздно придется обращаться к центральным русским властям. Но это «внутреннее движение» не питающих на данном этапе ненависти к красной России чиновников встретило оппозицию со стороны правых политиков и, конечно же, русских врагов большевизма. Противники правительства Ленина, равно как авантюристы всех мастей и непрофессиональные посредники, твердо обещали Вашингтону (как и всему Западу) найти действенную оппозицию русскому большевистскому центру. Правительства западных стран в этом отношении уговаривать не нужно было. Их ненависть к предателям, заключившим соглашение с немцами, была бездонна. И президент Вильсон готов был иметь дело с более понятным и симпатичным ему режимом в России.

Центром стимуляции эволюции Вашингтона в антисоветском направлении становится прежде всего американское посольство в России. Сразу же после заключения перемирия на Западе посол Френсис выступил с планами об использовании высвободившихся воинских частей союзников против России. Прежде всего следовало оккупировать Петроград. По расчетам Френсиса для этого требовалось 50 тыс. американских войск, 50 тыс. французских войск, 50 тыс. англичан и 20 тыс. итальянцев. После вхождения союзных войск в Петроград американский посол предполагал объявить народу России, что целью союзников является обеспечение свободных выборов в Учредительное собрание, которое определит форму правления, желаемую большинством русских.

Президент Вильсон держался собственной линии, и на него пока не действовал алармизм Френсиса. 13 декабря Вильсон прибыл в Европу с ощущением всемогущества. Понятна его гордость: именно его мирные тезисы были положены в основу перемирия, именно его войска склонили чашу весов в сторону союзников, именно он готовился реформировать Европу, а не просто мстить немцам и русским. Ему предстояла огромная мыслительная работа — переделать структуру мира, решить неразрешимые социальные проблемы вроде русской. Его военное ведомство готовило на следующий год создание трехмиллионной армии. Индустрия находилась на невиданном подъеме. Еще пять лет назад США были крупным должником Европы, теперь роли в этом плане поменялись.

Не получивший еще президентского благословения Френсис обсуждал русскую проблему с госсекретарем Лансингом, полковником Хаузом, генералами Першингом и Блиссом, Генри Уайтом — членами американской делегации на Версальской мирной конференции. Все они в той или иной степени соглашались с идеями посла, хотя все дружно оставляли последнее слово за президентом. 27 декабря 1918 г., отвечая на вопрос английского короля Георга V, «что следует делать с Россией», Френсис ответил, что следует свергнуть большевистское правительство. Король заметил, что президент Вильсон думает несколько иначе. Возможность вплотную обсудить критический вопрос предоставилась послу довольно неожиданно.

Френсис возвращался на корабле «Джордж Вашингтон» в декабре 1918 г. из Европы в Америку вместе с Вудро Вильсоном. В один из дней трансатлантического перехода дверь его каюты распахнулась — на пороге стоял президент. Он желал знать факты из первых рук.

Вильсон уже отмел для себя «упрощенные» варианты решения русской проблемы. Во-первых, большевики не пошли на расширение сотрудничества с Америкой (чему, разумеется воспрепятствовала высадка во Владивостоке). Во-вторых, после поражения Германии необходимость особой осторожности в контактах с Москвой отпала: германо-русский союз был уже едва ли возможен. Френсис стоял за введение в Петроград не менее 100 тыс. союзных войск[424], иного способа решения проблемы посол не видел. Создав перевес сил в политическом центре страны, следовало провести переговоры всеобъемлющего характера — как с Советским правительством, так и со всеми остальными русскими правительствами, созданными на огромной территории страны. Для того чтобы переговоры дали быстрый и конкретный результат, следовало поставить русским всех политических мастей непременное условие — воздержаться от политических заявлений. Процедура переговоров должна была свестись к ответам русских на вопросы союзных представителей. После выяснения картины соотношения сил союзные миссии обратятся к русскому народу за помощью в проведении свободных выборов в Учредительное собрание, которое сформирует правительство большинства.

Президент слушал молча. Вильсон не верил в простые решения он смотрел дальше своего посла. Во-первых, посылка американских солдат в Россию не может стать популярным предприятием в США. Президент сослался на отношение к подобным предложениям Ллойд Джорджа: если тот отдаст приказ английским войскам двинуться в Россию, те просто откажутся выполнять приказ. Практически таким же было положение Жоржа Клемансо — по мнению премьера, французские войска в этом случае просто взбунтуются.

Второе возражение президента заключалось в том, что военная завязанность американцев в России осложнит их позиции на Версальской мирной конференции. Против этого Френсис выдвинул следующий аргумент: никакой мирный договор не будет настоящим, всеобъемлющим, полным, адекватным, если его не подпишет Россия, — она слишком велика и потенциально опасна. Но еще хуже будет, парировал президент, если мирный договор будет позволено подписать большевистской России, или России, находящейся в состоянии внутреннего раздора. Тогда у потерпевшей военное поражение Германии всегда будет исторический шанс — воспользоваться положением России и в союзе с ней найти выход из общих несчастий. Сближение Германии с Россией воссоздало бы безграничные ресурсы России. Германия могла бы организовать массу русского населения и в короткое время — в течение десяти или даже менее лет — превратить свое поражение в победу.

Главного советника президента — полковника Хауза в текущий момент заботило не соединение, а разъединение России и Германии. Помимо этого Хауз и его окружение боялись распространения коммунизма на Центральную и Западную Европу — тогда Россия становилась первым европейским гигантом.

Пока президент не принял окончательного решения. У Вудро Вильсона была завидная черта — он верил, что любая проблема, если подойти к ней рационально, отсечь привходящие обстоятельства и выделить главное звено, поддается решению. Возможно, этой верой объясняется его приказ секретарю американского посольства в Лондоне У. Батлеру обстоятельно познакомиться с дипломатическим представителем большевиков М. Литвиновым, чтобы проникнуть в сущность большевизма — нового явления, изменившего европейский политический ландшафт, ввести это явление в определенные рамки. Готовясь к Парижской мирной конференции, призванной подготовить мир с Германией, он постарался предусмотреть основные подводные камни.