Унижение России: Брест, Версаль, Мюнхен - Уткин Анатолий Иванович. Страница 97

ВОЕННЫЕ ИНСПЕКТОРЫ ЗАПАДНЫХ СОЮЗНИКОВ

Именно в эти дни офицеры западных армий начали прибывать в «нервные центры» Германии с целью определения состояния вчерашнего (и потенциального) противника. Союзных военных специалистов, прибывших в Берлин через разрушенную Бельгию, поражало благополучие небольших немецких городков, не знавших доли тех, кто многие годы был полем битвы на европейском Западе. Они начали сомневаться в истинности германского министра финансов Мельхиора: «Условия жизни низших классов и нижней части среднего класса отчаянные; единственный способ остановить распространение большевизма — прислать продовольственную и иную помощь»[500]. Союзных офицеров поражала немыслимая наглость требований, к примеру, помочь наладить оборудование, вывезенное немцами из Бельгии и Франции. Настораживало и другое. Один из германских офицеров, не моргнув глазом, указал, что «конечно же, Германия, без сомнения, примерно через двадцать лет начнет новую войну, поскольку нынешняя ситуация невыносима». Союзные офицеры жили в хорошо отапливаемом отеле «Адлон» и не имели никаких оснований жаловаться на кухню ресторана отеля. «Нет оснований жаловаться на нехватку продовольствия», — пишут в отчете три союзных офицера. Особенно их поразила охватившая даже рабочие районы «мания танцев». Везде висели объявления о готовящихся балах. «Публика в целом кажется удовлетворенной и склонна к увеселениям». Общее игривое настроение несколько испортил сопровождавший офицеров майор фон Швайниц, который на вопрос, почему в городе не видно собак и кошек, меланхолично ответил, что они, видимо, съедены. Сказанное подтверждал рацион детских домов и кухонь для бедных. По мнению Швайница, хроническое недоедание «видимо, сказалось на психологии и идеологии масс населения». И все же английские офицеры пришли к выводу, что «германское население не голодает»[501].

ЕВРОПЕЙСКАЯ РОЛЬ ПОЛЬШИ

Запад хотел подчинения Германии и России в рамках создаваемой им мировой организации, Лиги Наций. Французы при этом желали иметь британские и американские гарантии на случай внезапного германского подъема. Это было несколько отвлеченное мировидение, где уже разгорались споры о свободе морей и переделе колоний.

Второй вариант страстно лелеяли, как минимум, русские большевики и германские спартаковцы, а как максимум — все российские и германские силы, не склонные смириться с ролью жертв мировой войны. Вместе Россия и Германия непобедимы. Это понимал не только Ленин, но и Милюков. Это понимали Брокдорф-Ранцау и Брусилов. На пути этого варианта в конкретной плоскости встала буквально из пепла возрожденная Польша.

Поляков представлял едва назначенный на пост премьер-министра Игнаций Падеревский, министр иностранных дел Роман Дмовский, оставившие внутренние дела на Юзефа Пилсудского.

Зная чувствительность немцев в польском вопросе, западные державы едва помянули Польшу в пункте 12 ноябрьского Соглашения о перемирии. Теперь Запад обращался к Варшаве: какими видело новое польское руководство границы возрожденной державы? Падеревский и Дмовский предлагали брать за точку отсчета польские границы до первого раздела 1772 г. Поляки сразу же оговаривались, что та Польша «от можа до можа» — почти недостижимая мечта, но Польша «готова взять на себя максимальную ответственность». Поляки весьма отчетливо видели три свои козырные карты: только они могут ограничить аппетиты немцев в Восточной Европе; только Варшава может встать на пути большевизма на Запад; только возрожденное польское государство может воспрепятствовать сближению «потерпевших» — Германии и России.

Дмовский был более красноречив. Германия — это двуликий Янус, обращенный и к Западу и к Востоку. Берлин решил добиться мира на Западе, но на Востоке он готовится к войне. На Западе немцы отдадут все завоеванное, но на Востоке они обратятся к силе.

На пути максимальных германских планов Польша, которой угрожают с трех сторон. «Большевики — с востока, украинские банды — с юго-востока, немцы — с северо-запада»[502]. Поляки едва ли не первыми указали на создание немцами полуавтономных «фрайкоров», посредством которых якобы разоружающиеся германские вооруженные силы готовились контролировать весь европейский Восток. Их союзниками уже стали украинцы на Западной Украине, а в дальнейшем от отчаяния ту же позицию может занять и Москва.

Дмовский дал характерное определение большевизма. «Господство деспотической организации, представляющей хорошо организованный класс в стране, где все другие классы пассивны и дезорганизованы». Из этого определения вытекало, что западные союзники стоят перед реальной опасностью: создайте государство без устойчивого правительства, и вы немедленно получите новый отряд большевиков. «Украинское государство представляет собой лишь организованную анархию… Ни Литву, ни Украину нельзя считать нацией»[503].

В условиях растущего германского давления поляки обратились к западным союзникам. Они требовали перевода в Польшу с Западного фронта польской армии Халлера, они просили оружия. Больше и быстрее. Если кого не нужно было особо уговаривать, так это французов. Клемансо был шокирован тем, что депутаты Национальной ассамблеи в Веймаре начали свои заседания пением «Германия, Германия превыше всего». Всю власть получили деятели кайзеровского режима. Этот (по словам Клемансо) «закройщик» Эберт обратился к депутатам со словами, что «мы не примем условий мира, которые для нас слишком тяжелы».

Для обращения с такой Германией поляки были Клемансо более чем нужны. Именно Франция, так и не дождавшаяся возвращения «белых» к власти в Москве, с трепетом смотрела на гигантскую озлобленную германскую державу, способную подмять под себя Францию, если у нее не будет надежных союзников на Востоке. В отсутствие единой России только мощная Польша могла служить противовесом Германии на ее восточных границах. 22 января 1919 года маршал Фош предупредил западных союзников, что «Польша может быть задушена еще до своего рождения. У нее нет ни баз, ни выхода к морю, ни коммуникаций, ни запасов, ни армии». Фош представил «комитету десяти» план оккупации западными войсками критически важной железной дороги, соединяющей Данциг на Балтике с Торном на старой границе германской и русской Польши. Задачу способна решить армия Халлера. «Ей понадобится от трех недель до месяца»[504].

Англичане и американцы не были готовы к столь крутому повороту. Ллойд Джордж ожидал «естественного» установления баланса в Европе. Англия будет стоять за этот баланс. На данном этапе британская армия демобилизовывалась, и премьер решал задачу взбунтовавшихся войск. Дайте доброй Британии наладить прежние отношения внутри своей империи. Польская головная боль Лондону не нужна. Менее всего Ллойд Джордж хотел продолжения войны на польской территории. Вильсон мечтал о глобальной системе, и споткнуться на берегах Вислы его едва ли устраивало. Его помощники скрупулезно изучали демографическую и лингвистическую карту польской территории и с трудом могли себе представить, как новорожденное государство удовлетворит все свои претензии. Не было в природе границ, которые с полным основанием можно было бы назвать «польскими». Ни Америка, ни Британия не желали вмешательства своих вооруженных сил в смутные польские дела. В отличие от Франции, Британия и Америка не испытывали необходимости в восточном антигерманском противовесе.

Удивительным образом новоприобретенное единство создавало англо-американскую «Антант кордиаль» в пику агонизирующим французам. Этот «Антант» укреплялся по мере франко-американского ожесточения по конкретным европейским вопросам. Президент Вильсон предпринял попытку в своей речи во французском сенате 20 января 1919 г. Франция охраняет «границу свободы», ее положение — наиболее уязвимое. Но с созданием Лиги Наций ни одна страна не будет чувствовать себя изолированной и агрессия против такой страны не может стать безнаказанной. И все же Вильсон обескуражил французов, упекая их в излишней настойчивости. Сам же он был буквально озлоблен французской настойчивостью в приглашении посетить разоренные районы Франции. «Это негативно повлияет на мое хладнокровие… Даже если бы Франция целиком состояла из орудийной воронки, это не должно изменить конечного решения проблемы»[505].