Если бы Гитлер взял Москву - Шпаковский Вячеслав Олегович. Страница 5

Нанава Жопуа и Остап Невздайминога – персонажи, реально существовавшие, но несколько в иных ипостасях.

Все сведения относительно колоний и тюрем в годы войны, а также судеб заключенного в них контингента не вымышлены!

Также не вымышлен случай с «гоголь‑моголем» (только он имел место в советском госпитале) и документ за подписью дивизионного врача Швеха: оказывается, в годы войны многие немцы тоже пускались во все тяжкие, лишь бы только «откосить» от передовой! Информацию об этом я нашел в отечественном «Военно‑историческом журнале».

Глава 9

Рассказ о действиях англо‑американских войск на Борнео взят из книги французского естествоиспытателя Пьера Пфеффера «Бивуаки на Борнео» и при всей его комичности вымыслом не является.

Что же касается событий под Сталинградом, то я не сильно погрешил против истины, равно как и в описании вторжения немцев на Кавказ, так как реальность, основанная на фактах, была еще страшнее. Причем, как и всегда, в первую очередь страдало мирное население.

По сообщениям очевидцев, эвакуация была плохо организована – для беженцев не хватало ни средств передвижения, ни лекарств, ни врачебной помощи, ни запасов продовольствия. Вот что писала одна из беженок своему мужу на фронт: «Мне кажется, что приходит конец моей жизни. Я живу в таком месте, что от врага не убежишь, не на чем, а он от нас не так далеко. Если не смогу уехать, то я не останусь на поругание, возьму детей и пойду в реку. Все, что от меня зависело, я сделала. Районные начальники уже своих жен отправили на машинах. Они отправили их не торопясь, обеспечив продуктами и хорошим транспортом, а нас уговаривали не делать паники, и когда враг наступает на пятки, то нас всех выпихнули. На переправе скопление народа, а там гад бомбит».

Вот строки из письма другой женщины: «Все начальство выехало… Нам ничего не сообщили, а оставшийся зам интенданта нагрузил машину и срываться. Я к нему обратилась, так он ответил – «идите на переправу, там есть лодки, и вас перевезут». Я и мама стали плакать: как же идти без ничего. Он с криком – «Я не потащу вас на своем горбу», а на машину погрузили ценности военкомата: лампы, ведра, балалайки, гитары, а ребенка и жену командира оставили на съедение немцам». Такие случаи не были единичными – у «простых» сталинградцев и беженцев из других областей было не много шансов вырваться на левый берег Волги в отличие от многочисленных разнокалиберных начальников и их семей. Но слава богу, были и другие руководители, в частности секретарь Сталинградского обкома партии A.C. Чуянов, сделавший много для эвакуации именно простых граждан. Находившийся в то время в городе начальник Генштаба Василевский и представитель ГКО Маленков видели главную задачу секретаря обкома не в спасении людей, а в том, чтобы проводить политику партии, т. е. оба были весьма ограниченные или до предела запуганные люди. Когда 25 августа было полностью разрушено здание редакции и типография газеты «Сталинградская правда», на заседании Военного совета фронта «высокие руководители» выразили Чуянову свое возмущение тем, что в городе перестала выходить партийная газета. Маленков изрек, что если есть партийная газета, то, значит, есть партийное руководство и советская власть. Затем Василевский и Маленков приказали Чуянову в течение суток наладить выпуск «Сталинградской правды». Сделать это было невозможно, но Чуянову повезло – 3 сентября Маленков, Хрущев, Василевский и остальные «видные партийные и советские руководители», почти не надеясь удержать город, переправились за Волгу. Делалось это в обстановке строгой секретности и большой спешке – стало не до газет, немцы были совсем близко. Таким образом, в Сталинграде не осталось «ни партийного руководства, ни советской власти». О бегстве начальства ничего не знали даже в городском комитете обороны. Сам Чуянов узнал об этом лишь утром 5 сентября, когда ему позвонил Н.С. Хрущев. Вот как вспоминал этот телефонный разговор Чуянов: «Глухим вкрадчивым голосом Хрущев сообщил, что Военный совет и штаб фронта передислоцировались за Волгу в район хутора Ямы Краснослободского района.

– Когда это произошло? – спросил я, недоумевая.

– Вы можете стать хорошей добычей для фашистов, если промедлите, – сказал Хрущев, оставив мой вопрос без ответа. – Не задерживайтесь, переходите на свой запасной командный пункт.

– Это приказ или пожелание? – снова спросил я.

– Рекомендация, но вы не подумайте, пожалуйста, что мы бросаем вас в городе и сами «утекаем» за Волгу.

И мне стало ясно, что он сделал этот звонок для страховки, поставив меня перед свершившимся фактом, дескать, смотри, я тебя предупредил».

Немцы бомбили Сталинград с утра до вечера. Нефть из подожженные хранилищ горела на поверхности Волги, в городе была паника. До 23 августа советское командование запрещало эвакуацию мирного населения и стало вывозить людей уже под бомбами немецких самолетов. До 14 сентября удалось вывезти около 300 000 жителей, но более 150 тысяч человек, в основном женщины и дети, так и остались в городе. С августа по октябрь во время городских боев погибло почти 45 тысяч мирных жителей.

Все же 5 сентября Жуков по приказу Сталина начал наступление к северу и северо‑западу от Сталинграда силами 1‑й Гвардейской, 24‑й и 66‑й армий, стремясь фланговым ударом разгромить немецкие войска, достигшие Волги, соединиться с остатками 62‑й армии и восстановить общую линию обороны с Юго‑Восточным фронтом. Под непрерывными бомбежками советские войска 10 дней вели лобовые атаки на немецкие позиции. Результата достичь не удалось, а войска понесли тяжелейшие потери, лишившись почти всех танков. После этого 12 сентября Жуков доложил Сталину, что «удалось облегчить положение Сталинграда, который без этого удара был бы взят противником», и спокойно уехал в Москву.

2. Разгром японцев у атолла Мидуэй в значительной степени был делом случайности, вот Д. Даунинг, а вслед за ним и я и поменяли это событие на прямо противоположное. Такое вполне могло быть…

Глава 10

«Чисто восточный способ убийства» – это когда одних не жалеют ради других. Так поступали полководцы Чингисхан и Тимур, так действовал Иеясу Токугава, и, к сожалению, эту манеру переняли и руководители стран Запада, а уж про СССР с его наполовину восточной ментальностью я и не говорю.

Невымышленным является и В.П. Чибисов – герой‑танкист из Новосибирска, написавший совершенно потрясающую книгу воспоминаний «Английские танки у Крутого Лога». Прежде всего она удивительно объективно дает оценку британскому вооружению, поставлявшемуся по ленд‑лизу. Это и памятник мужества и ему и его товарищам, и одновременно печальное свидетельство невежества наших советских людей того времени. Так, в ней, например, написано, что Чибисов и его товарищи нашли английские пулеметы «Беса» на немецких танках и тут же решили, что это «плохие английские капиталисты работают на два фронта». Между тем никто из отцов‑командиров ему не сказал, что «Беса» – пулемет не английский, а чешский и выпускался в Англии по лицензии, а чехи его как выпускали до войны, так и продолжали выпускать после немецкой оккупации. Ставились они на чешские танки 38 (т), воевавшие в немецкой армии, ну а для наших бойцов любой танк с крестом на броне в то время, конечно же, был немецким и никаким другим. К сожалению, эта книга была издана тиражом всего в 1000 экземпляров и для большинства читателей европейской части страны сегодня практически недоступна. Вот я и взял из нее наиболее колоритный пример того, каким образом наши танкисты на танках «Матильда» сражались с немцами, и переместил место действия из‑под Крутого Лога под пензенскую деревню Шнаево.

3. В основу событий в районе гор Курдистана положен роман Джеймса Олдриджа «Горы и оружие».

Глава 11

Об армянских террористах очень убедительно написал В. Акунов в своей статье «Почти столетняя война или бойцы армянского невидимого фронта», опубликованной в журнале «Рейтар».

Описание боя танка «102» под Сталинградом также взято из мемуаров И.П. Кириченко, и точно так же П.И. Скворцовский в свое время получил направление в польскую армию, формировавшуюся в СССР, и прослужил в ней в составе танковой бригады имени героев Вестерплатте вплоть до конца войны. Конечно, никаких «четырех танкистов и собаки» он там не встречал, но потом служил в Польше вплоть до 1949 года и прямо‑таки чудом унес оттуда ноги и не попал под колеса сталинских репрессий, обрушившихся на страну вместе с постановлениями о журналах «Звезда» и «Ленинград» и так называемым «ленинградским делом». В общем‑то, мне сильно повезло, что я имел возможность близко пообщаться с таким человеком. Это счастье, которое далеко не каждому посылает его судьба.