Петр 2. Петербург (СИ) - Канаев Илья Владимирович. Страница 37
Пузатый мужик нахмурился, перекрестился и подозвав мальчишку-разносчика зашептал ему что-то на ухо. Сенявин обернулся к Артемьеву:
- Есть у тебя верные люди, батюшка, кто крови не боится?
- Могу собрать мужиков, только время уйдёт, да и с оружием в наших местах беда.
- Нужно послать человека в Ямбург, тамошнему коменданту. Пусть собирает команду. Я напишу письмо. Трактирщик, неси бумагу и чернила!
- А я пока пойду народ собирать, - поднялся Афанасий.
Вокруг закипела суета. Только приезжий иеромонах оставался не у дел. Он придержал священника и предложил идти по домам вместе. Но далеко от таверны им отойти не удалось. В ближайшем переулке дорогу им преградил давешний офицер. Одновременно сзади появилась фигура одного из его солдат.
- Моё почтение, батюшки.
- И тебе не хворать, Ваше благородие.
Арсений постарался сохранить самообладание, а в душе творил молитву чтобы господь помог им уговорить разбойников пропустить их. Мелькнула мысль поступить как святой Моисей Эфиопский и связать ловко противников. Но иеромонах не обольщался, оба разбойника были вооружены и явно сильнее его со спутником.
- Куда направляетесь, Ваши преподобия?
- Домой идём ко мне. Ты сказать что-то хочешь? Или пропустишь нас своею дорогою?
- Сдаётся мне, наша дорожка будет теперь общей. Но ты живёшь далеко, поп, поэтому мы сделаем проще - вернемся все в трактир и поговорим по душам.
Арсений оглянулся. Стоявший на выходе из переулка солдат недвусмысленно помахал внушительным тесаком.
- Так вы разбойники? - хмыкнул он. - И что вам нужно от бедных церковнослужителей?
- Молчание. Живо поворачивайтесь, если жить хотите!
Главарь тоже обнажил палаш и острие его застыло в паре вершков от лица инквизитора.
Делать нечего, пришлось возвращаться в кабак. Надежда, что кто-то из деревенских сможет увидеть, как священников конвоируют под угрозой оружия, была слабой. Так и не закончившийся дождь загнал всех обитателей села под крыши домов. Да и что могут сделать запуганные ижорцы-рыбаки против солдат в форме? Разве что послать весточку в Ямбург? Только пока помощь придёт, душегубы прирежут свидетелей и снова исчезнут в неизвестном направлении.
В таверне всё разительно изменилось. Сенявин, голландец, трактирщик и его малолетний помощник сидели у стены на полу. Один из бандитов держал наготове пистолет и палаш, а второй споро вязал пленников. Обоим церковнослужителям также замотали верёвкой руки за спиной и усадили рядом. Чуть позже вернулся последний громила и дверь в кружало закрыли на засов. Главарь уселся на лавку напротив пленников и задумчиво их оглядел.
- Итак, кто нас раскусил? Ты, инквизитор, или ты, поп?
- Покайтесь, душегубы! Уйдите с дороги греха и бог простит вас!
- Значит всё-таки ты, иерей. Так я и думал, что ты доносишь в Тайную канцелярию. Только почему они прислали монаха, а не отряд гвардейцев?
- Не ведаю о чём ты.
- Всё ты понимаешь, святоша. Попытать бы тебя, да некогда, и не важно уже всё это. Где твой корабль, моряк?
- В Петербурге.
- Не лги. Я давно за тобой слежу, унтер-лейтенант. Ведаю, что бот, которым ты командуешь, всегда останавливается в устье Луги, когда ты навещаешь своё поместье. Нам он пригодится, чтобы в Швецию перебраться, раз тут ищейки по нашу душу появились. А пока нужно убедиться, что никто из вас не послал весточку в Ямбург помимо мальца, которого мы успели перехватить. Об этом расскажешь нам ты!
Палец атамана шайки упёрся в трактирщика, который мгновенно посерел от страха. Пара разбойников ухватили его за руки и поволокли к печке, в топке которой уже раскалилась кочерга. Рот бедняги заткнули кляпом. Стены дома были достаточно толстыми, чтобы не пропускать крики наружу, но разбойники решили подстраховаться от случайных посетителей.
Не добившись ответа от измученного мужика, через час главарь буднично и страшно перерезал ему горло.
- Кого следующего пытать будем, атаман?
- Некогда уже. Темнеет, а до утра нам нужно добраться до корабля.
Пленникам запихали кляпы в рот. Всех отвели во двор, где затолкнули в телегу и бричку, а сверху присыпали сеном от посторонних глаз. Пара преступников взялись за вожжи, а остальные оседлали лошадей. Арсений сквозь сено видел, как телеги покинули двор трактира и поползли по раскисшей осенней дороге в надвигающейся темноте. Вместе с ним в бричке оказался связанный моряк. Прошёл немало времени, когда слабая возня с его стороны дала результат. Каким-то образом он освободил руки от пут и помог сделать то же самое иеромонаху. Самым слабым шёпотом прямо в ухо объяснил план побега.
- Где-то здесь должна быть моя деревня. Нужно одновременно бежать в лес, но в разные стороны. Я влево, ты в право. Беги, петляй, Ваше преподобие, потом схоронись. Разбойники не станут долго искать нас в потёмках в лесу. Потом выбирайся осторожно к людям, а я в это время организую погоню за душегубами.
- Что с теми, в другой телеге?
- Бог поможет им.
Откинув копну сена, монах и моряк спрыгнули с брички и прошмыгнули в лес так быстро, что бандиты закричали и схватились за оружие только, когда беглецы были уже среди деревьев.
Арсению очень не хотелось заблудиться и он, ориентируюсь на крики, сделал по лесу небольшой крюк и спрятался под кустом совсем рядом от дороги, только чуть впереди. Разбойники некоторое время ругались, потом главарь отдал команду прекратить преследование.
- Бросаем телеги, едем к пристани верхом.
- Что с пленниками? Может, стоит их тоже прирезать, чтобы молчали?
- Нет смысла. Беглецы молчать не будут и скоро организуют погоню. У лейтенанта тут недалеко своя деревенька. Наверняка туда побежал, крыса корабельная! По коням!
Вскоре весь отряд рысью проехал мимо по дороге к реке и морю. Выждав немного, иеромонах направился к телеге, чтобы развязать голландца, мальчишку и собрата-священника. Но шум с другой стороны заставил его снова затаиться. Это оказался отряд из Сойкино. Несколько всадников во главе со старостой, но в основном пешие мужики, вооружённые всяческим дрекольем. Когда монах выбрался на свет факела его с перепугу чуть не проткнули настоящей рогатиной.
Развязали пленников. Артемьев, избавившись от кляпа, вознёс благодарственную молитву, а голландец принялся ругаться на своём языке. Староста между тем сообщил, что тревогу поднял местный пьянчуга, сумевший пробраться в поисках выпивки в закрытый и брошенный трактир и обнаруживший ещё не остывший труп его хозяина. Староста почтительно кланялся столичному гостю и был рад, что кто-то вместо него станет командовать дальше.
Шли вдогонку по ночному лесу быстро. Вряд ли медленнее тех, кого преследовали. Дождь закончился, тучи разогнал ветер, и дорога уже была хорошо видна в лунном свете. Через пару часов показался берег Луги, а еще через какое-то время отряд добрался до большого села в устье реки. Выбрались в центр поселения. Батюшка Тимофей поднял местного священника и вскоре над окрестностям с колокольни загудел тревожный набат. В ответ где-то на другом краю села послышались выстрелы.
-Быстрее! Они вот-вот ускользнут! - крикнул Арсений.
Основная масса отряда, не задерживаясь, пошла к пристани, но было уже поздно. Искомый бот уже отвалил от причала. Похоже, разбойники смогли под угрозой оружия заставить захваченных вместе с корабликом моряков поднять парус. В ответ на гневные крики крестьян с судна грянул ружейный залп, и толпа мгновенно разбежалась по берегу. Как раз в этот момент на взмыленных лошадях примчался Сенявин с парой вооружённых спутников. Но их ответные выстрелы не принесли заметного результата. Корабль всё дальше уходил от берега. Ночной бриз ему благоприятствовал.
- Мой бот! - Сенявин чуть не плакал. - Я потерял свой корабль!
Глава 13
Сегодня меня навестил Ушаков. Аудиенция вне плана, значит, у него есть важные новости. Но разговор начали с текущих дел. В полки отосланы инструкции по подбору жандармских офицеров. Чтобы не раздувать расходы, решили поручить такую работу по совместительству какому-нибудь из командиров рот. Помимо повышения к окладу и ускоренного чинопроизводства жандармы получали массу не простых обязанностей. Писать ежемесячные доклады, следить за моральным состоянием военнослужащих, пресекать воровство и измену, контролировать обстановку не только в полку, но и на территории постоянного или временного квартирования своей воинской части.