Всерьез (ЛП) - Холл Алексис. Страница 52

Да, это бесспорно была сделка с дьяволом, но ох, как он ее подсластил.

Тоби не дразнил, но растянул удовольствие, посылая все новые волны наслаждения и лаская руками, губами и словами, которые одновременно успокаивали и вгоняли в жар.

Я был великолепен. Он любил меня. Все хорошо.

И я ему верил. Вот так, разложенный по столу со спущенными штанами и задранной вверх задницей, жестко имеемый пальцами, в луже собственных слез, пота и смазки, я чувствовал, что обо мне… заботятся. И в итоге именно от этого и улетел. Отказ от сопротивления и облегчение, а сопровождающий их оргазм получился практически случайно.

Я все еще качался, задыхаясь, на волнах блаженства, когда Тоби перевернул меня на спину, оседлал и засосал в губы. На вкус, наверное, было ужасно — солоно и горько от слез, но его язык добрался до всех дальних уголков моего рта. У самого Тоби яростно стояло, и он пах мускусной смесью секса и слишком большого количества одеколонов.

Я потянулся к нему, но он поймал мою руку и прижал ее к столу, наклонился, весь раскрасневшийся и улыбающийся, с влажными от пота волосами и замутненными желанием глазами.

— Это только для тебя.

— Спасибо. — Мои губы едва шевелились.

Мы лежали на столе, и никто не хотел двигаться, невзирая на неудобное положение. За окном уже стемнело. Такой коньячной оксфордской темнотой, с толстой луной в беззвездном небе, на фоне которого поблескивали силуэты шпилей.

Но тут я поймал краем глаза часы — ах ты ж черт — и на подгибающихся ногах поковылял в душ. А когда вернулся, Тоби сидел в единственном кресле комнаты, закинув ногу на ногу, и на одну ошеломительную секунду я его почти не узнал. Он тоже умылся и был облачен в двубортный смокинг с шелковым воротником-шалькой, который не выглядел бы неуместно в фильме сороковых годов. Наряд словно переносил Тоби за границы времени. Сунь в пальцы сигарету, и я бы мог оказаться на свидании с молодым Дирком Богардом.

— Ты выглядишь… — я не знал, как закончить, но вдруг понял: — Неотразимо.

Он покраснел и снова превратился в Тоби, рука которого смущенно потянулась к идеально повязанному галстуку-бабочке.

— Правда? Не дебильно?

— Ни на миллиметр не дебильно. — Господи спаси, даже не знаю, хотелось ли мне вылизать лакированные туфли на этом элегантном юноше или просто отыметь его до потери пульса. Может, и то, и то. — Откуда у тебя ретро-смокинг?

— Дед, — пожал он плечами.

Я отложил полотенце, которым вытирал волосы, и потянулся к застежке чехла для костюма.

— Эй, Лори… — Я взглянул через плечо и обнаружил элегантного юношу с самым неэлегантным предметом в руках. — Ты ничего не забыл?

Я застыл.

— Тоби, ну, разве мне правда надо…

— Нет, не обязательно. — Какое облегчение. — Но тогда ты вроде как нарушишь обещание.

Я нервно прокрутил эту мысль в голове. Может, пойти сейчас на попятный, а позже он меня накажет? Так вроде честно? И потом не придется… А он не станет…

— А что, если нарушу?

— Ничего, — пожал он плечами. — Я просто не думал, что ты так сделаешь.

Вашу мать.

— Ладно. Давай ее сюда.

Я промаршировал к нему, заставив запрокинуть голову, чтобы смотреть мне в глаза. Да, силовое давление, да, жалкий прием, но Тоби просто взглянул снизу вверх, как будто ему все равно, и убрал руку.

— Я сам, — сказал он, быстро оглядывая комнату и останавливаясь глазами на своих коленях. На одну ужасную секунду я решил, что он хочет перекинуть меня через них, и это уже было бы слишком. Не уверен, смог бы я для него… а не исключено, что и смог бы… Не знаю. Но тут он кивнул головой в сторону окна. — Давай снова на стол.

Что, разумеется, прошлось своими откликами. Тело чуть оживилось при воспоминании о прикосновениях, и я помедлил, уставившись на место, где недавно лежал.

И ни слова от Тоби. Ни даже неровного вдоха.

В сумбуре яростных метаний я расположил себя для него, вновь оперся на локти, расставил ноги, хотя, возможно, не слишком широко. Не слишком широко, чтобы казалось, что сам того хочу.

Конечно, я мог бы его остановить. Меня ничто не связывало в буквальном смысле. И даже если бы и связывало. А его эта сделка была и не сделкой вовсе, а так — одним названием.

Я ненавидел пробки. Терпеть не мог, как себя с ними чувствовал. Униженным. Лишенным контроля. Слабым в самом конкретном смысле слова. Ничего общего с членом.

Я вышколил… заставил… вынудил себя демонстрировать своеобразную беззаботность в сессиях с незнакомыми людьми. Им я не давал вот этого — этой ранимости, страха, этого голого стыда.

Но Тоби дал, потому что он хотел.

Весь процесс мог произойти тысячью разных способов, каждый из которых увенчался бы чуть более или чуть менее полным уничтожением меня. Тоби мог бы заставить меня умолять или держать себя в раскрытом положении для него. Но вместо этого он подошел сзади и проложил дорожку поцелуев вниз по позвоночнику — мягкие прикосновения, которые заставили меня трепетать и вновь очутиться почти на грани слез.

Из-за того, что он сейчас сделает.

Из-за того, что я теперь с его подачи сам хотел сделать для него.

Вставилась подготовленная пробка достаточно легко, да и я знал собственное тело слишком хорошо, чтобы позволить ему сопротивляться или препятствовать.

Я не смог полностью сдержать тревожного аха, и Тоби ответил хриплым стоном, который шел из самой глубины горла. А затем помог мне встать на ноги, развернул к себе и уставился, опьяненный желанием и от этого уже не такой изысканный.

— Все хорошо? — спросил он, неожиданно серьезным голосом.

Не скажу, что пробка причиняла неудобство. Она просто сидела внутри твердо и непреклонно. Это постоянное напоминание о Тоби, обо мне самом и том, что мы делали вместе и кем были друг другу. Слишком волнующая мысль, черт его дери.

Я ответил сердитым взглядом сверху вниз.

— Какое там хорошо. Меня использовали… принудили… унизили….

— Не, ну ты явно пытаешься сделать, чтоб у меня опять встало.

Пытаюсь? Я проводил глазами суматошный румянец, разливающийся по его шее и уходящий вниз под воротник-стойку сорочки.

— О да, один я страдать не собираюсь.

— Наверное… — Он поперхнулся на вдохе — …мне бы надо было лучше все продумать.

Я окинул его надменным взглядом. Ну, настолько надменным, насколько получится у человека со вставленным в задницу посторонним предметом.

— Смиритесь, юноша.

Тоби только заулыбался и невзначай так провел пальцами по своему нагрудному карману.

В котором он, вероятно, спрятал пульт управления, потому что треклятая пробка начала вибрировать. Там, внутри, все еще было очень чувствительным, поэтому ощущения пошли на грани боли… но боже мой… правильной грани, швырнув меня в пронзительное, покалывающее состояние, когда четко чувствуешь каждый сантиметр собственного тела. От него прямо танцевала кожа. Я откинул голову назад и простонал, полностью отдаваясь ощущениям, и приказам, и капризам Тоби.

— Черт. — Я почувствовал на себе его взгляд. — Ни фига не помогло. Ты же за ужином такие финты проделывать не собираешься, да? А то это уж как-то отдает «Когда Гарри встретил Салли».

— Нет, — улыбнулся я ему. — Сейчас было только для тебя.

— Зараза. — Он вжал ладонь себе между ног. — Ёпт, ты просто ходячий секс.

Мне было тридцать семь лет, и я стоял, одетый в одну анальную пробку. И тем не менее, Тоби в облике кинозвезды сороковых выглядел так, будто вот-вот самовоспламенится от чистого желания. Да, возможно, всему виной здесь постпубертатные гормоны, но как же хорошо. Просто до абсурдного хорошо.

Мы уже опаздывали — естественно — так что мне пришлось одеваться в некоторой спешке, что как всегда вылилось в несколько напряженных минут перед зеркалом: мой галстук-бабочка становился все хуже, и хуже, и хуже, а я тщетно пытался хоть как-то его поправить. А потом — по крайней мере, повязать не совсем ужасно.

— Лори, ну что ты делаешь? — спросил Тоби преисполненным жалости голосом.