Замок - Гурвич Владимир Моисеевич. Страница 22

— Ты чего? — все еще сонно протянул он.

— Ты храпишь, как паровоз, — ответил Ростислав. — В номере невозможно находиться, не говоря уже о том, чтобы отдыхать.

— И ты поэтому меня разбудил?

— А что мне еще оставалось делать?

Несколько мгновений Антон, не отрываясь, смотрел на Ростислава.

— Да я храплю, храпел и буду храпеть. И имею на это полное право. Я не просил нас селить вместе. А потому не советую в следующий раз будить меня, — угрожающе произнес Антон.

— Что же в таком случае будет?

— Для тебя ничего хорошего.

— Ты меня изобьешь, выбросишь из номера, сгноишь в тюрьме?

Антон хрипло рассмеялся.

— И не надейся. У меня для этого есть другие средства. Могу организовать проверку налоговых органов или твоим бизнесом заинтересуются правоохранительные органы. Поверь мне, дорогой братец, для меня такое устроить пару пустяков. Не ты первый, не ты последний. Технология отработана. Зато потом люди становятся очень покладистыми. Так что придется тебе потерпеть мой храп. В противном случае я тебе не завидую.

— Ах вот оно как! С такими, как ты, я много раз сталкивался. Но до сих пор, как видишь, я жив, здоров и моя компания успешно развивается.

— Все до поры до времени. Просто тобой еще по-настоящему не занимались. Но если это начну делать я, мало тебе не покажется. Хочешь, проведем эксперимент.

— Да я лучше лишусь своего бизнеса, но храпеть тебе под своим ухом не позволю. В таком случае оба не будем спать.

Они сидели напротив друг друга на своих кроватях и, словно два разъяренных быка, смотрели друг на друга. Ростислав невольно думал, что если сейчас между ними начнется драка, то у него шансов не так уж много. Он ловчее, гораздо натренированней, все же не напрасно регулярно посещает тренажерный зал и секцию по восточным единоборствам. Но одолеть эту огромную тушу даже при его навыках будет сложно. Как можно так отъестся, чтобы перестать быть похожим на человека. Он помнил Антона, каким тот был лет двадцать назад. Пусть он и тогда уже не был стройным парубком, но у него даже отдаленно не просматривалось этого гигантского брюха. Вполне нормальный, немного упитанный мужчина. Нет, в потасовку с ним лучше не вступать, себе дороже.

— Что ж, раз ты так говоришь, значит, будем бороться, — произнес Ростислав. — Только учти, у меня тоже есть кое-какие связи.

Антон громко расхохотался, при этом его массивное тело затряслось в такт смеху.

— Ты, кажется, так до конца не представляешь, кто я и какие у меня возможности. Если бы я захотел, то мог бы тебе сильно помочь, обеспечить государственными заказами. За несколько лет ты бы стал богаче вдвое, а то втрое. Но ты понимаешь, что делать этого я не стану ни при каких обстоятельствах. Даже не по причине, что не люблю тебя, я знаю, как страдала моя матушка, когда отец ушел к твоей матери. Она нагло отбила его у нее, вторглась в чужую семью и все в ней разрушила. В результате большую часть детства у меня не было родителя. И я ни тебе, ни ей этого никогда не прощу. И все эти годы я мог тебе отомстить, смешать с пылью и грязью, но не делал этого. И теперь думаю, что все же совершил ошибку, надо было это сделать. Так что не советую поступать так, чтобы я изменил свое мнение. А теперь хочу еще немного покемарить. И если снова стану храпеть, не взыщи. Лучше подумай о своем бизнесе.

Антон снова лег, демонстративно повернулся спиной к брату и уже буквально через минуту захрапел. Ростислав встал и быстро вышел их номера.

30

Ростислав отыскал мать на террасе. Она сидела у самого парапета, с этого места открывался изумительный вид на озеро. На столе стоял ноутбук, она что-то внимательно читала на мониторе.

Ростислав сел напротив нее. Эмма Витольдовна посмотрела на сына и улыбнулась.

— Здесь не очень хорошо работает Интернет, — поделилась она. — Приходится долго ждать, пока загрузится страница. Ты не можешь помочь ускорить дело?

— Скажи, мама, это правда, что не отец ушел к тебе, а ты его увела из семьи Антона? — спросил Ростислав.

Эмма Витольдовна откинулась на спинку плетеного кресла.

— Ты поговорил с Антоном? — спросила она. — Или на меня пожаловалась Анастасия?

— Это имеет какое-то значение?

— Нет, не имеет, — с легким вздохом сожаления признала Эмма Витольдовна.

— Я всегда был уверен, что это выбор отца, — сказал Ростислав.

— Так и есть.

— Но многое меняет в зависимости от твоего поведения. Разве не так, мама?

— Да, ты прав. Хочешь услышать правду? Я его увела из семьи. Наше сближение проходило по моей инициативе. Если бы не она, возможно, ничего бы не случилось. Ты доволен?

— Но почему ты это скрывала от меня, даже когда я вырос?

— Это не самая лучшая страница моей жизни. Я была молода и невероятно влюблена. И желала одного, чтобы Феликс принадлежал мне. А все остальное для меня было не важно. Возможно, меня оправдывает лишь то, что к тому моменту его любовь к жене стала остывать. И он легко откликнулся на мой призыв. Ну а дальше… — Эмма Витольдовна на несколько мгновений ушла в прошлое. — Думаю, вряд ли тебе надо знать все подробности, они касаются только меня и Феликса.

Несколько мгновений Ростислав переваривал полученную информацию.

— Выходит, претензии Антона к нашей семье обоснованы, — сделал он вывод.

Эмма Витольдовна оценивающе поглядела на сына.

— Всегда и все зависит от точки зрения, — сказала она.

— О чем ты, мама?

— Любовь — это жестокая видовая борьба, каждый в ней борется за себя. И с этим ничего не поделаешь. Я не искала абсолютно никаких выгод, я просто не могла иначе, чувства буквально переполняли меня. Когда я представляла, что он не ответит на них, мне не хотелось жить. Увести его — это было единственным способом моего спасения. Я думаю, что я и виновата перед ними и не виновата. Я знаю Анастасию, она бы на моем месте поступила точно так же. В тот момент победила я. Потом и мне пришлось уступить. Поверь, сынок, это было непросто. Так уж все в жизни происходит. В качестве оправдания могу сказать, что когда мы с Феликсом поняли, что хотим быть вместе, ни минуты ее не обманывали, известили тут же. Даже не представляю, что еще можно добавить к этой истории.

— Ты должна была мне все рассказать раньше, так было бы лучше.

— Не исключено. Но сначала мне было трудно это сделать, а потом все как-то ушло куда-то и вглубь, и вдаль. А вот сейчас, я вижу, снова все всплыло.

Ростислав встал, намереваясь уйти, затем снова сел.

— Дай мне ноутбук, посмотрю, что можно сделать.

Несколько минут он копался в компьютере. Затем пододвинул его к матери.

— Теперь он будет работать быстрей, хотя и не намного, — прокомментировал Ростислав. — Я вижу, ты продолжаешь увлекаться астрологией.

— Я не увлекаюсь астрологией, Ростик, я занимаюсь ее всерьез. Ты даже не представляешь, насколько это увлекательно и познавательно.

— Никогда всерьез не относился к ней.

— Напрасно. Эта самая серьезная наука из всех. Ты и не представляешь, в какие глубины она позволяет заглянуть. Только после того, как я по-настоящему занялась астрологией, мне заново открылся мир. Я узнала о нем очень много нового и неожиданного.

— И что же именно?

— Это очень долгий разговор. Скажу одно: я стала постигать связь вещей. Мне стало приоткрываться не только прошлое, но и настоящее и будущее, их тесная взаимозависимость. Я много раз это проверяла на практики, и очень часто астрологические прогнозы оказывались верными. Честно говоря, иногда даже страшно становится, не всегда хочется быть провидцем. Знать будущее — это тяжелая ноша.

— Никогда не задумывался об астрологии в таком ключе.

— Я понимаю, Ростик. Кстати, ты мне говорил, что у тебя в последнее время не очень хорошо идут дела в компании.

— Не то, что не хорошо, но вылезли некоторые проблемы.

— Я тут кое-что посмотрела по поводу твоих дел. Вот что я увидела: накануне произошло затмение, и Венера управительница второго дома, а она символизирует деньги, оказалась в критическом градусе и сделала квадрат к Урану.