Корсары Николая Первого - Михеев Михаил Александрович. Страница 50

Бойль попытался спасти ситуацию, но самую малость опоздал. Когда он добрался до места действия, там уже были определены секунданты. В этом качестве для Александра выступил Гребешков, ибо никто из местных не пожелал – одни, их было подавляющее большинство, от возмущения его поведением, а другие просто не рискнули идти против общества. Ну а свежеиспеченному прапорщику – как раз. В общем, классическое «хлеба и зрелищ» собравшиеся получили незамедлительно, прямо во дворе.

– Ты – идиот! – Гребешков был разъярен настолько, что ругался, несмотря на чины.

– Я знаю, Иваныч, – Александр и в самом деле чувствовал себя дураком. Его выходка грозила обернуться реальными проблемами. Если он победит, то общество заткнется. Волками смотреть, конечно, будут, но есть шанс, что история развития не получит. Однако если при этом Верховцев прострелит своему визави тупую голову, то врагов у него в Архангельске будет куча. Здесь все связаны если не дружбой, то долгим знакомством, а часто и родством. Учитывая, что конкретно этот экземпляр провинциального дворянства уроженец Архангельска далеко не в первом поколении, здесь он свой. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

К слову, шанс проиграть тоже имелся. Если человек не офицер, это не значит, что он плохой стрелок или фехтовальщик. Конечно, у профессионала шансов больше. Хрестоматийный Пушкин считался отменным стрелком, но, когда нарвался на офицера, намеренного действовать жестко, тот его спокойно пристрелил. Тем не менее и самому пострадать шансов было предостаточно. Уходить же в море с ранением – далеко не лучший выбор. Это если не погибнуть вообще, о чем лучше вообще не думать. Чтоб, значит, руки не тряслись.

Бойль, надо отдать ему должное, честно пытался всех помирить. Или вообще запретить дуэль по случаю военного времени. Первое не получилось, а второе… Если совсем кратко, бунта адмиралу хотелось еще меньше. А он вполне мог случиться, ибо высшее общество славного города Архангельска чувствовало себя оскорбленным.

Алена что-то пыталась сказать. Даже громко – видать, от испуга голос прорезался. Ее заткнули, удивительно грубо, и Александр тут же сам вызвал того, кто первым открыл рот. Вызвал безо всякого раздумья, и только потом задумался, зачем ему это надо. Выходило – незачем. Тем не менее ни раскаяния, ни желания сдать назад он не испытывал ни малейшего. Так что вторая дуэль тоже была на подходе. При условии, что он переживет и сможет стоять на ногах после первой.

Словом, в душе молодого офицера царил полнейший раздрай, и к барьеру, роль которого играли две воткнутые прямо в утоптанный песок сабли, он выходил в несвойственном ему несколько отстраненном состоянии. И по команде секунданта выстрелил, не дожидаясь сближения. Так, как уже не раз стрелял в абордажной схватке, когда главным было опередить врага.

Пистолет громыхнул так, что разом вернул хозяина в реальность, выбросив при этом густое облако дыма. Пожалуй, корабельное орудие тут пожиже будет, пришла в голову неуместная мысль. Она тут же вызвала столь же неуместное хихиканье, и только после этого он услышал голос секунданта, призывающего остановиться. Дуэль что, уже закончилась? Как оказалось, да, и он ее с блеском выиграл.

Все же реальный боевой опыт и впрямь сказался. Дуэльный пистолет – это, конечно, не привычный трофейный револьвер, но бьет довольно точно. Пуля, выпущенная практически навскидку, разворотила противнику левое плечо. Технически он, конечно, мог бы выстрелить в ответ, но от боли и неожиданности спустил курок в тот же миг, даже не подняв до конца оружие. В результате его пуля зарылась в песок, не долетев до цели. Сейчас незадачливый дуэлянт стоял на коленях, зажимая правой рукой рану, его только что белоснежная рубаха стремительно пропитывалась кровью, а вокруг, забавно подпрыгивая, суетился доктор, пытаясь разжать ладонь своего подопечного, чтобы получить к этой самой ране доступ.

Ну, вот и все, собственно, как-то отрешенно подумал Верховцев. На душе было странно пусто. Даже обидно немного – вроде бы не раз в глаза смерти глядел, но такого не было. Впрочем, дело еще не закончено. Взбодрись!

Секунданты поинтересовались, готов ли он ко второй дуэли, а также, традиционно, задали вопрос, не желают ли противники решить дело миром. На первый вопрос Александр ответил утвердительно, на второй, разумеется, отказом. Дуэль – традиция, освященная веками, и попытка уклонения от нее – жестокий урон репутации.

Стоит признать, выбирая оружие, нынешний противник оказался настоящим стратегом, что и неудивительно – офицер, не штафирка какая-то. Видать, рассудил: если Верховцев плохой стрелок, то он проиграет и первую дуэль. А если хороший, то оружие необходимо совсем иное. А так как в деле чести обычно использовались шпаги, сабли или пистолеты, то выбрал он оружие белое [72]. Возможно, предпочел бы эстетически безупречные шпаги, но в этой глуши с ними, скорее всего, наблюдался дефицит. У адмирала разве что попросить – но Бойль, и без того пребывающий в бешенстве, скорее всего отправит просителя на гауптвахту. Стало быть, остаются сабли, которых в русской армии всегда хватало.

Секунданты огласили правила. Вернее, оглашал их секундант противника, аж целый штабс-капитан. Гребешков скромно помалкивал – не с его рылом да в калашный ряд. Правила были, в общем-то, стандартные – дуэльный кодекс Александр худо-бедно знал, а потому потратил время, рассматривая соперника и пытаясь понять его сильные и слабые стороны.

Штабс-капитан, то есть на два ранга ниже Верховцева. А вот по годам старше лет на десять. Одет небогато – ну да откуда у пехотного офицера в невеликих чинах лишние деньги? Ростом пониже, в плечах тоже малость поуже, но двигается очень плавно, как бы перетекая из одной позы в другу. Саблю крутанул в руке привычно… А потом секундант дал команду – и все завертелось.

Первый выпад противника, сравнительно неторопливый и словно даже с ленцой нанесенный, Александр парировал уверенно, как учили. Тут же провел контратаку, которая была погашена столь же неторопливо. А дальше штабс-капитан словно взорвался градом быстрых, скупых ударов, мгновенно вынудив Александра уйти в глухую защиту.

Как вскоре выяснилось, спасти его такая тактика не смогла, разве что оттянула неизбежное. Слишком уж превосходил Александра противник. С полминуты Верховцев еще продержался, а потом сабля штабс-капитана, блеснув на солнце полированной сталью, змеей скользнула к цели, безошибочно нащупав брешь в защите. Можно не сомневаться, будь у противника желание убить Верховцева, он бы это сделал, но штабс-капитан ограничился малой кровью. Кончик его клинка рассек рукав и оставил на предплечье моряка длинную, болезненную, но притом совершенно неопасную царапину. И на этом, в принципе, все и закончилось.

Отсалютовав побежденному, штабс-капитан повернулся и, даже не взглянув на Александра, отошел. Все верно и правильно – наказал зарвавшегося мальчишку, не доводя до смертоубийства. Александр же стоял как оплеванный, а вокруг него суетились Гребешков с Аленой, пытаясь остановить обильно текущую кровь. Получалось не очень… В общем, день не задался.

– Вам слава в голову ударила, или вы мозги на базаре продали? Так сходите, купите бычьи. Они наверняка лучше, чем просто пустая голова. Хотя бы перестанете лезть куда не следует.

Наверное, если б адмирал орал на него, было бы легче. Но Бойль отчитывал Александра очень спокойным, даже каким-то будничным тоном. Правда, речь его была весьма образной, полной эпитетов, сравнений и просто загибов, которые поймут разве что истинные ценители и моряки. Тем не менее именно спокойствие, с которым все это говорилось, действовало больнее всего.

И ведь не поспоришь, отповедь Александр сегодня заслужил. Вызвать на поединок лучшего фехтовальщика Архангельска, даже не зная, с кем имеешь дело – это надо еще ухитриться! Да пожелай он – и нарубил бы Верховцева на гуляш…