Триумф королевы, или Замуж за палача (СИ) - Кос Анни. Страница 5

— А, мэтр! Спасибо… что… пришли, — тяжело прохрипел канцлер, продолжая вбиваться в девушку. Одной рукой он ухватил её грудь и с силой сжал, потом нащупал сосок и резко выкрутил его. Девушка пискнула, но тут же прикусила ребро собственной ладони, чтобы не застонать. — О-о-о, — протянул явно удовлетворенный канцлер и повторил действие, — да, малышка, хорошо, только не шуми.

Штрогге отметил ухмылку на смазливом лице зрителя: ему нравился спектакль, и он, кажется, даже не собирался это скрывать.

— Вы… немного… рано, — Глосси не прервался ни на миг. — Подождите, я скоро освобожусь. Она такая славная и отзывчивая… О, если бы вы только захотели попробовать…

Щеки и уши девушки стали пунцовыми от стыда, но вырываться или спорить она не посмела. Макс бесстрастно, с профессиональной отстраненностью, отметил, что на её груди уже проступают следы мужских пальцев. К утру они неизбежно наполнятся синевой и превратятся в довольно болезненные кровоподтеки. Девчонке придется постараться, чтобы скрыть их от посторонних взглядов. Хозяйка вряд ли узнает: рубашки служанок всегда застегивались под самый ворот, а вот коллеги-горничные могут заметить и донести, тогда вопросов и проблем точно не оберешься.

— Жаньи, налей мэтру вина. Я сейчас…

Тот, кто сидел на диване, по-видимому, Жаньи, проигнорировал просьбу, весь превратившись в созерцание. Канцлер не договорил, сделал несколько рывков, глухо зарычал и навалился на служанку всем весом, продолжая двигаться в совсем уж бешеном темпе. Взгляд его на несколько секунд помутнел, а на одутловатом раскрасневшемся лице появилась бессмысленная, но довольная, улыбка. Он резко выдохнул и замер, затем тяжело оперся ладонью о стол и отодвинулся от распластанной женской фигурки. Девушка вздрогнула и, кажется, едва слышно всхлипнула, за что тут же получила звонкий шлепок по оголенному бедру.

— А ну, соберись, детка. Ты была хороша, незачем портить момент. Может, я попрошу тебя заглядывать ко мне почаще. Но на сегодня всё. Приведи себя в порядок и бегом на кухню, принеси поесть мне и гостям, аппетит разыгрался.

Девушка с трудом разогнулась и неверными руками принялась зашнуровывать блузку.

— Давай-давай, скорее, не то у экономки возникнут вопросы.

— Я помогу, — Жаньи поднялся с грацией хищника и подошел к ней вплотную. Склонился к её шее и шумно вдохнул. — Обожаю этот запах потерянной невинности.

— Она не девственная куколка, — хмыкнул Глосси, застегивая штаны. Его грузная, немного расплывшаяся от недостатка тренировок фигура, умело скрытая темным сюртуком строгого покроя, неприятно контрастировала с девичьей хрупкостью.

— А кто говорит о девственности? Жалкий и никому не нужный кусочек плоти, — Жаньи ласкающим жестом очертил овал лица девушки, скользнул пальцами по её всё еще обнаженной груди и снова мечтательно вздохнул, будто улавливая недоступный остальным аромат. — Я говорю о настоящей невинности. Чистоте чувств, — он резко дернул на себя шнуровку корсета и служанка оказалась буквально впечатана в его грудь. — Чистоте мыслей, — он заставил её поднять голову и посмотреть в свои глаза. — Чистоте тела, — он коснулся её губ.

Девушка застыла, словно погруженная в транс: не пыталась отвернуться или как-то возразить, просто молча ждала, пока всё закончится. Макс прищурился и увидел полупрозрачную дымку магии, которые Жаньи с наслаждением тянул из нее вместе с поцелуем.

— У тебя же был только один мужчина до этой ночи, верно? — никем не замеченная дымка рассеялась, голос мужчины потек обволакивающим жидким медом. — Наверное, честный малый из местной прислуги? — она медленно кивнула и потупила глаза. — И ты отдалась ему по собственной воле. Наверное, все было спонтанно, но… Вы оба желали этого, а потом он сказал, что женится, он и правда хочет назвать тебя своей.

Он отступил на полшага и принялся методично завязывать тесемки.

— То, что ты отдалась ему до обряда — ерунда, это не сделало тебя порочной и вы оба это чувствовали, даже если не знали наверняка. А сегодняшняя ночь — о, она лишила тебя невинности по-настоящему: то, что ты покорно терпела, испугавшись скандала, то, что предала хозяйку, то что мы всё это видели твое падение. Теперь ты будешь лгать своей леди, недоговаривать подругам и бояться, что возлюбленный что-то заметит. И не будешь так уж не права. Соитие без любви — из ненависти ли, выгоды или от безысходности — оставляет след. Другие его не заметят, но я — не они.

— Отпусти её уже, — пробурчал Глосси. — Я не в настроении слушать прописные истины, зато изрядно голоден. Ничего её жених не заметит: влюбленные слепы, а если я добавлю к её приданому горсть серебряных, так еще и счастливы своей слепоте.

— Это верно, — Жаньи жестом отпустил, наконец, служанку, и та мгновенно скрылась за дверьми. — И всё же, прекрасное вышло начало вечера.

Он обернулся к Максу, кажется, впервые заметив его, осмотрел с ног до головы и тихонько фыркнул. На его лице появилось скучающее выражение:

— Впрочем, всё хорошее быстро заканчивается.

Глосси картинно взмахнул рукой, указывая на столик, заставленный графинами с винами и настойками:

— Мэтр, мои извинения за задержку. Чувствуйте себя, как дома, располагайтесь и налейте себе чего-нибудь по вкусу.

— Я думал, у нас назначена приватная встреча, — сухо заметил Макс.

Без смазливых фаворитов короля и хорошеньких горничных с перепуганными глазами. К чему этот балаган? Канцлер решил напомнить Максу о его собственном положении в присутствии придворного демона-амарита, глаз и ушей главы Лидора? Так вроде бы необходимости нет, мэтр и так отлично знает, кто он и где его место. И в чьей власти не только его личная жизнь, но и жизнь вообще.

В том, что люди Глосси привезли его сюда строго в назначенное время, Макс не сомневался: подручные канцлера были выдрессированы идеально. А вот идея разложить на столе девчонку вполне могла оказаться спонтанной: Глосси всегда был падок на «свеженькое», а присутствие амарита часто распаляет подавленные желания людей.

— Досадное недоразумение, — канцлер развел руками, словно извиняясь. — Вы же знаете мою супругу: она пытается следить за каждым моим шагом, опасаясь развода, поэтому меняет прислугу едва ли не раз в пару месяцев и тщательно следит, чтобы ни одна девушка не задерживалась в моем кабинете дольше нескольких минут. Полагаю, надеется, что так я не успею влюбиться в очередную куколку. И тут она права: чувства этих юных дурочек меня и впрямь не интересуют.

«А еще она скорее всего надеется, что измена в присутствии гостей — это слишком низко даже для вас», — мысленно добавил Штрогге и поморщился. Долгие годы в грязи подземелий сделали его мало чувствительным к чужой подлости, но ощущать себя ширмой для прикрытия примитивной супружеской измены было гадко. Еще одна монетка с беззвучным звоном опустилась в копилку его неприязни к канцлеру.

— А он что здесь делает? — Макс кивком головы указал на амарита, вновь устроившегося на диване с бокалом вина.

— Он, — невозмутимо отозвался Жаньи, — между прочим находится в паре шагов и всё слышит.

— Лорд Жаньи пришел по моей просьбе, — торопливо вставил Глосси. — У него важное послание от его величества, и я хотел бы, чтобы вы услышали его лично. А пока садитесь, нам надо уладить формальные вопросы.

Канцлер извлек из ящика стола пачку бумаг.

— Это документы на приданое Сюзанны Виктории Альгейры. Ну, точнее, то, что от него осталось согласно вынесенному приговору и рескрипту о помиловании, как и было оговорено. Дом в Физэ, мануфактура в предместье, товарный склад со всем имуществом, два транспортных баркаса, личный банковский счет её матери, разумеется, после снятия всех штрафов в пользу государства.

Штрогге быстро просмотрел записи. Цифры, указанные в бумагах, отличались от ранее оговоренных в меньшую сторону практически по каждому пункту, но не настолько значительно, чтобы устраивать разбирательство. Интересно, в чьем кармане осела разница? Макс не смог бы сказать точно: и король, и канцлер, и казначей не отличались особой щепетильностью в финансовых вопросах. Вполне возможно, что вот этот сверкающий алмазный перстень на мизинце амарита или роскошный привозной хрусталь на столике канцлера оплачены из средств Сюзанны.