Краткая история Бразилии (СИ) - Фаусту Борис. Страница 62

3 октября 1930 г. в штатах Минас-Жерайс и Риу-Гранди-ду-Сул вспыхнула революция. В штате Сан-Паулу ДП практически не участвовала в формулировании революционных требований, находясь на обочине событий, и ситуация там оставалась без изменений. В штате Минас-Жерайс было отмечено некоторое сопротивление. На Северо-Востоке движение под командованием Жуариса Таворы выступило на рассвете 4 октября; центром операций стал штат Параиба. Для закрепления успеха революции в штате Пернамбуку Жуарис Тавора опирался на население столицы штата — Ресифе. Народ занял здания представительств федеральной администрации и оружейный склад, в то время как железнодорожные служащие британской компании «Great Western» начали забастовку.

После этого ситуация на Северо-Востоке оказалась для революционеров неопределенной, и внимание было перенесено на те воинские подразделения, которые, поставив под свой контроль южные регионы страны, вели подготовку для вторжения в штат Сан-Паулу. Однако 24 октября 1930 г., до решающего сражения, члены армейской верхушки, выступив в Рио-де-Жанейро от имени сухопутных и военно-морских сил, сместили с должности президента страны и образовали Временное правительство (правительственную жунту).

Временное правительство стремилось остаться у власти, но отступило перед лицом народных выступлений и действий пришедших с Юга революционеров. Жетулиу Варгас прибыл на поезде в Сан-Паулу, а оттуда проследовал в Рио-де-Жанейро, где его уже ожидали 3 тыс. солдат-«гаушус». Человек, который, став лидером страны, будет обосновывать необходимость национального единства, в тот момент постарался как можно более явственно продемонстрировать свою региональную принадлежность. Он прибыл в столицу Республики в военной форме, выставляя напоказ свою широкополую шляпу, какие носят в пампе. Символический смысл этого триумфа «регионализма» был дополнен тем, что «гаушус» привязали своих лошадей к обелиску на авениде Риу-Бранку. Вступление Жетулиу Варгаса в должность президента 3 ноября 1930 г. ознаменовало конец Первой республики и начало новой эпохи, которая в тот момент еще не обрела четких очертаний.

Революционное движение 1930 г. в Бразилии вписывается в общий контекст нестабильности, спровоцированной мировым экономическим кризисом 1929 г. и характерной для всей Латинской Америки. В 1930–1932 гг. в странах континента произошли 11 революционных выступлений, в основном военного характера. Военный переворот генерала Урибуру в Аргентине (сентябрь 1930 г.) произвел демонстрационный эффект в Бразилии; оппозиция приветствовала его и выставляла в качестве примера для подражания.

Революция 1930 г. не была совершена представителями некоего нового социального класса, будь то средний класс или промышленная буржуазия. Средний класс стал опорой Либерального альянса, но был слишком разнородным и зависимым от землевладельцев, чтобы суметь сформулировать собственную политическую программу.

Что же касается промышленников, то необходимо напомнить, что при становлении социальной организации Первой республики поначалу на первый план вышли региональные черты различных групп, составлявших этот класс. Если взять пример Сан-Паулу, то можно проследить, как на протяжении долгих лет шел процесс постепенного отделения промышленной буржуазии от аграрного сектора, что выразилось в образовании в 1928 г. Центра промышленников штата Сан-Паулу (Centro das Indústrias do Estado de São Paulo). Но это размежевание не дошло до того, чтобы подорвать согласие внутри правящего класса во имя интересов паулистов. Крупные промышленники опирались на протекцию ПРП, в которой они были представлены. У них не было никаких резонов симпатизировать оппозиции, так как они были одной из мишеней ее критики. Поэтому неудивительно, что ассоциации промышленников открыто поддержали кандидатуру Жулиу Престиса.

В Рио-де-Жанейро промышленники имели свою организацию в лице Центра промышленников Бразилии (ЦПБ — Centro Industrial do Brasil, CIB). В конце 1920-х гг. крупные представители промышленной буржуазии столицы занимали правительственные посты. Например, в 1929 г., в разгар экономического кризиса, текстильный магнат Мануэл Гильерми да Силвейра был избран президентом Банка Бразилии (Banco do Brasil). Когда вспыхнула революция 1930 г., ЦПБ выразил свою солидарность президенту Вашингтону Луису и расценил восстание как «событие, наносящее значительный ущерб экономическому положению страны». Конечно, нельзя не признать, что вскоре после победы революционеров промышленники Рио-де-Жанейро стали стремиться к сближению с правительством. Однако это вовсе не говорит о том, что Жетулиу Варгаса можно было бы считать представителем класса предпринимателей. Напротив, это показывает, что сам факт сближения с государством — будь то до или после 1930 г. — являлся решающим фактором укрепления промышленной буржуазии.

Победители 1930 г. были весьма разнородны как в социальном, так и в политическом отношении. Они объединились в борьбе против одного и того же противника, но цели их были разными: старая олигархия как типичный представитель региональных господствующих классов стремилась к большему учету своих интересов, выражала желание получить больше личной власти при минимуме перемен; более молодые политики стремились перестроить политическую систему и пошли на временный союз с тенентистами, образовав группу так называемых «гражданских лейтенантов»; движение тенентистов, которое в глазах высшего армейского руководства являло собой угрозу, отстаивало принцип централизации власти и проведение ряда социальных реформ; Демократическая партия претендовала на то, чтобы контролировать правительство штата Сан-Паулу, и намеревалась проводить в жизнь принципы либерального государства, которые зримо обеспечивали бы ее господство.

После 1930 г. элиты чередовались у власти, но это не означало серьезного разрыва с предшественниками. Традиционные олигархические группы сошли со сцены, началось политическое восхождение таких слоев, как военные, дипломированные специалисты, молодые политики, а позже и промышленники.

С самого начала новое правительство стремилось сосредоточить в своих руках принятие решений как в финансово-экономической области, так и в сфере политики. Тем самым оно стало арбитром в столкновении различных интересов. Олигархический тип власти, основанный на силе штатов, терял свою базу и опору. Олигархии не исчезли, как не прекратила свое существование и клиентелистская модель отношений, но импульс теперь исходил из центра к периферии, а не из периферии к центру. После 1930 г. возник новый тип государства, который отличался от олигархического не только централизацией, с одной стороны, и большей степенью автономии [115] — с другой, но и рядом других черт: 1) деятельностью в экономической области, направленной на последовательное достижение целей индустриализации; 2) деятельностью в социальной области, направленной на предоставление определенной социальной защиты городским трудящимся и одновременно на их классовую интеграцию по модели, разработанной верховной властью; 3) приданием центральной роли вооруженным силам, особенно сухопутным войскам, как опоре в деле создания базовых отраслей промышленности и гаранту порядка внутри страны.

Жетулистское государство [116] продвигало национальный капитализм, опираясь внутри госаппарата на вооруженные силы, а в обществе — на союз промышленной буржуазии и некоторых слоев городских трудящихся. Именно таким образом, а отнюдь не в силу своего участия в революции 1930 г., промышленная буржуазия получала возможности для своего продвижения, постепенно обретая голос и силу внутри правительства. Да и сам проект индустриализации в гораздо большей степени исходил из кабинетов правительственных чиновников, чем от предпринимателей.

Все описанные выше преобразования не произошли в мгновение ока, не осуществлялись они и в соответствии с неким коллективно разработанным революционным правительством планом. Эти реформы проводились в течение долгих лет, во время которых акцент делался на том или ином их аспекте. Таким образом, только с высоты прошедшего времени можно получить ясное представление обо всей их совокупности.