Ключ к вечности. На солнце! (СИ) - Бодров Максим. Страница 12
– Ы-ы,– Али вовсю пытается привлечь наше внимание к изменившейся местности. А изменилась она значительно. За пределами защитного периметра возникли пара столов, разделенных перегородкой. И что-то еще, дальше.
– Надо же, я думал почудилось, когда голова закружилась и свет на миг исчез,– Паша поскреб затылок.– А то, похоже, локальная перезагрузка случилась. Он перевел взгляд под ноги, на поверженного шимпанзе,– ну точно! Айда, ребята, смотреть обнову!
Троица резво почохала к новым реалиям. А я замешкался внимательно рассматривая голову обезьяны. Надо же, все-таки не так уж мы и отличаемся. Седые волоски на левом виске. Напоминают контур белой птицы. Что? Белого голубя? Не может быть! Пальцы рвут клапан кармашка. Фигурка прижата к волосатому виску. Тело на мгновенье наполняется гулом, наподобие того, что производит понижающий трансформатор.
– У-у-у-у-ууууу, тыньц!
От заросшего густым волосом тела примата на песке остается лишь ямка. Кончики пальцев сходятся, не чувствуя более сопротивления. Фигурка исчезла. Зато кольнуло левое предплечье изнутри, повыше запястья. Ох ты ж! Татушка взлетающей птицы. И что бы все это значило?
Глава 8. Тренировка
Глава 8. Тренировка
– Вы слышали? – Паша выглядел скорее удивленным, чем обеспокоенным.
– Что именно?– Алиса, склонившись над длинным столом, нехотя, словно к сомнительному грибу, найденному на опушке, тянула руку к металлическому предмету.
– Малиновый звон такой... Красивый. Секунды три плыл в воздухе.
– Нет.
– Жаль.
– Видимо, твоя способность воспринимать больше, чем другие, не ограничивается зрением.
Сказал, и будто молнией меня поразило. У шимпа в ухе блеснул гвоздик! Определенно! Мимо сознания проскользнуло, поскольку в последний момент глаз детальку выхватил! Не до махонькой сережки сознанию было, оно мистическое исчезновение тела переваривало. Что ж у нас с ним общего-то, а? Вернее, у меня, Алисы, азиата и примата? «Обезьянку, попугая... вот компания какая!»,– продолжила список ехидно память, подсовывая рифму из детской песенки.
Ладно, поживем, увидим. А что же там, на столе? Ага, ясно, по какой причине Алиса колеблется. Пистолеты. Четыре штуки. Совсем не похожи на оружие Усмана Али, легковесные какие-то, маленькие, почти несерьезные. Но воспоминания девушки о распластавшемся на траве после ее выстрела шамане вполне себе реальные. И весьма травмирующие. Вряд ли девушка мечтала стать киллером.
– Пистолет пневматический тренировочный, двенадцатизарядный,– комментирует Паша, оттягивая затвор.– До мишеней шагов двадцать. У каждого своя. Постреляем?
– А то!
– Только сначала браслетики одеваем на запястье!
Браслетики? Где? А, вот она, невзрачная полиэтиленовая ленточка с липучкой. Что-то подобное в турецких отелях или пафосных ночных клубах иногда практикуют. То ли чтобы за жрачкой и выпивкой по два раза не подходили. То ли наоборот, чтобы подходили, но только те, кому полагается.
Сдержанные хлопки выстрелов не идут ни в какое сравнение с вчерашним грохотом оружия азиата. В детстве я стрелял в луна-парке по жестяным зверушкам из переламывающегося напополам ружьеца. Вот один в один!
Али стреляет быстро и ритмично, Паша, не торопясь, напряженно щурит глаз, выцеливая, я, подражая шпионским фильмам, сажу с двух рук. Алиса стреляет я явным отвращением. Стреляет только потому, что «так надо». Черные бумажные круги на ростовых фигурах рвут маленькие пульки.
– А как результаты узнать?– я тороплю педантичного перфекциониста, неожиданно овладевшего обычно куда более легкомысленным Пашей.
– Трень!
Ну наконец-то, последний патрон!
– Сейчас.
Лидер цепляет на нос окуляры.
Стрелок номер один 98 баллов.
Али. Ожидаемо хорош.
– Стрелок три. 54 балла.
Это, стало быть, я.
– Стрелок четыре. Результат 66.
Ух ты! Алиса! Шестьдесят шесть. А она и не старалась даже!
– Пройдемте к следующему стенду...
– Куда пройдемте? А твой результат?
Паша краснеет, и я снова понимаю, что ступил. Ясно же, что не блестящий, раз озвучивать не стал.
– Двадцать девять,– без энтузиазма откликается лидер.
– Тыньц, тыньц, тыньц,– на браслетах появились разноцветные кружочки, сплетаясь наподобие олимпийских колец.
– Паш, это что?
– Фиксация результатов скорее всего. Местным штрих-кодом.
На следующем столе ножи, очень похожие на добытые нами в бою. По двенадцать на брата. И на сестру тоже. Мишени ближе, намного ближе. До них метров пять, наверное. Да и кругов на них нет. Обычные деревянные манекены. С вонзанием я попал лишь один раз. В область бедра. Хотя метил в сердце. Алисе удалось поразить грудь и дважды условные руки. Паша не попал ни разу. Лучше всех оказался Али, но и его результат блестящим бы я не назвал. Три в грудь и два в живот. Причем два клинка держались в древесине едва-едва. Вряд ли бы в жизни они нанесли серьезное ранение. Невольно я сравнил эффективность атаки Кожи и поморщился. В секунду он уложил Пашу и, скорее всего, лишь случайность помешала ему столь же резво отправить к праотцам и меня. Смотрю на ножи и думаю, а не захватить ли их с собой.
– Бесполезно,– верно прочитав направление моих мыслей по лицу припечатывает Паша,– они исчезнут поутру.
– Как дым. Как утренний туман,– добавляю нотку романтизма в сухой диалог я.
Браслет отозвался легкой вибрацией, вписав синенькое колечко внутрь красненького.
Следующим тренажером оказалось … татами.
– Пааааш?– вопросительно протянула Алиса
– Рукопашный бой,– лаконично отозвался эксперт.
– А где инструктор? Или там … брошюрки хотя бы? Слайды?
– Не будет слайдов,– отрезал Павел. – Кто что вспомнит. Разбились по парам. Ты с Алисой.
– Но...
– Не спорь. Поменяемся после.
Механизм зачета оказался простой. Если прием признавался оценочной системой эффективным, тренькал звоночек. Чем полезней прием, тем громче звуковой сигнал. Честно говоря, тренькало редко. И на грани слышимости. Потому что я, например, в девушке противника не видел вовсе. К тому же арсенал ударов ребром ладони и ляганья ногами перекочевал в мою кратковременную память преимущественно из боевиков. Но после недурственной подсечки Алисы, верифицированной невидимым арбитром и пары подленьких, но, надо признать, внезапных и не совсем беспонтовых заломов пальцев, завершившихся вынужденным глотанием песка, долговременные ячейки хранения информации вдруг решили заявить о себе.
– Моя очередь. Души.
– Как?
– За горло.
Я вспомнил, как на занятия по йоге заглянул приятель наставника. Специалист по джиу-джитсу кажется. И решил поделиться с мальчиками толикой самурайской школы. На выбор. Кто-то из пацанов выкрикнул «удушающий». Тонкости самих удушающих техник мужчина показывать не стал, а вот защиту...
– Два варианта основных,– подсказал я партнерше,– локти широко, врозь. Либо локти сведены узко и давишь еще и весом тела. Две разных атаки, два разных типа защиты.
Широко. Сведенные ладони взмывают над макушкой, тут же опускаясь, уже асимметрично. Одна ловит руку противника у локтя в замок. Вторая сверху накрывает область глаз, сочетая кинематику с психо-физиологической реакцией. «Адекватный психически человек всегда подсознательно избегает возможной травмы. Этот феномен можно использовать себе на пользу»,– тут же всплыли из памяти слова тренера. Скручивание в пояснице. Болевой контроль. Рубящее добивание!
– Дзинь!– одобрено.
Повторений через шесть Алиса ухватила суть и смогла скопировать технику.
– Дзинь! Дзинь!– уже у обоих отозвались браслеты негромко, но многообещюще.
– А локти узко?
– Поворот корпус. Сбиваем локти в одну точку, ослабляя хват. Заставить посмотреть вниз, сужая сектор обзора. Парный удар по ушам с баротравмой. Коленом в пах и подсечка.
– Дзинь.
До двойного дзинь прошло больше времени на освоение.