Рыцарь Резервации (СИ) - Артемов Александр Александрович. Страница 11

— Да эти аристократы тебе должны в ножки кланяться! — заявила Метта, когда мы с ней шагали по вагону «Урагана». — Повреди гремлины артефакт, мы бы остались мариноваться посреди Резервации как кильки в банке!

— Это да, но против их консервативных характеров не попрешь, — задумался я. — Ладно, сейчас придумаем, как немного помочь бедолагам…

Встречающиеся на нашем пути пассажиры просто проходили Метту насквозь, расходясь перед разноглазой Шпилькой. А та, гордо распушив хвост, следовала за нами.

Вдруг за ней увязалась маленькая девочка в красном платье. Кажется, вчера я ее видел в коридоре.

— Ой, какая хорошая! Можно погладить?

Я кивнул, и девочка принялась наглаживать Шпильку. Метта при этом чуть не растаяла.

— Кстати, — сказал я, увидев новую прическу Метты. — У тебя сегодня два хвостика? В честь чего?

— В есть нового ранга, конечно же! — воскликнула девушка и чмокнула меня в щеку.

— Хмм… — потрогал я место поцелуя. — Ты это как сделала?

— Почуял? — улыбнулась она. — Я просто чутка напрягла твои нервные окончания в этом месте. Не понравилось?

— Понравилось, — признался я. — Но ты этим сильно не увлекайся, пока у нас не будут «горы хлеба и бездны могущества».

— Хорошо…

Метта слегка пригорюнилась.

— Хотя иногда все же можно, — махнул рукой я и, улыбнувшись девочке, вошел в купе.

Стоило мне переступить порог, как Женя мигом подскочил с дивана.

— Расслабься и чувствуй себя как дома, — кивнул я, вынул кошелек и, отсчитав законные сто пятьдесят рублей, торжественно протянул парню.

— Держи, вчера совсем забыл со всей этой суматохой. Заслужил.

— За что?.. — опешил Устинов, хлопая глазами на пачку бумажек.

— За чай! — хохотнул я. — И за идею с сыном торговца, хотя и без нее ты все равно заслужил долю от куша. Бери-бери!

Я по-дружески ударил его в плечо и немного переборщил с силой — все же я теперь Адепт-Практик. От моего удара парень едва не шлепнулся на пол. Вид у него был почему-то не очень.

— Что такое, друг? — спросил я, усевшись напротив.

— Могу я потратить эти деньги, чтобы купить… ну поесть.

— Ты чего не наелся⁈

— Нет, не себе, а друзьям! А то вчерашнего хватило только на пару укусов!

— Ааа… Женя, это твои честно заработанные деньги. Делай с ними, что хочешь. И…

Я вытащил из кармана еще одну «голову» гремлина. Глаза Устинова едва не полезли на лоб.

— Купи побольше и поспеши, а то до отправления всего десять минут, — сунул я ему еще пачку и, пока он не взвыл от испуга, вытолкал его из купе.

Пускай поможет ребятам дотянуть до конечной. У них там прибавление, а судя по вчерашним рассказам, они и так уже вторые сутки сидят на хлебе с водой, а им еще надо как-то окапываться на новом месте. Да и мое имя лишний раз прозвучит в хорошем тоне. Тоже польза в будущем.

— Хороший парень, — сказала Метта-Шпилька, вскочив в кресло. — Только чутка зашуганный и повернутый на еде.

— Полагаю, не без причины. Кстати…

Я откинулся в кресло и закатал штанину. Нога была чистенькая, от шрама ни следа.

— Хорошая работа. Теперь всегда нужно держать ресурс, чтобы оперативно штопаться.

— Уже есть, — кивнула она. — Я создала резерв, где всегда будет находиться определенное количество энергии, нужное на полное восстановление. Неприкосновенный запас, так сказать.

— Напомни, почему мы сразу так не сделали?

— Ну я же пустая! — вскрикнула она, заламывая руки. — Я пустая! О-хо-хо-хо!

И она, раскрыв, свою синюю курточку, принялась выворачивать карманы. В каждом зияла огромная дырка.

— Да, и вы, Илья Тимофеевич, не более полный чем я. Забыли, как пару месяцев назад лихорадочно пытались собрать мозги в кучку?

— Как же такое забудешь…

— Вот-вот! Нам обоим приходится учиться на ходу! Однако вам повезло — у вас в кармане оказалась бумажка, где написано, кто вы, откуда и для чего предназначаетесь, а вот у меня…

С этими словами она грустно подперла кулачком подбородок и, прихлебывая чай, уставилась в окно. Скоро поезд тронулся, и мы помчались через лес. На улице сиял яркий день.

Я же погрузился в воспоминания о своем первом дне в этом мире. Помнится впервые открыв свои новые глаза, я увидел… гроб и катафалк.

Глава 4

В тот день, едва очнувшись в теле Ильи Тимофеевича Марлинского, я несказанно удивился: гробовозка увозила меня куда-то далеко-далеко. Только я сумел пораскинуть мозгами, как сознание покинуло меня.

Новое пробуждение было не из приятных, однако очнулся я, как ни странно, в гостиничном номере, а не на кладбище. В кармане нашелся паспорт и немного денег, а в голове сплошное лоскутное одеяло с вырванными клочками. То и дело мелькали звезды, полыхал огонь и кто-то с кем-то дрался. В конце концов, мне удалось схватить одно из воспоминаний, и я увидел капсулу, а за стеклами иллюминаторов бушующий огонь. Потом все заволокла темнота и где-то забрезжил лучик света. Жуткий вой сменился тишиной, а затем зажегся ослепительный свет.

— Словно ты умер, а потом переродился, — вставила свои пять копеек Метта, прихлебывая чай.

И вправду. Я тогда еще не понял, что увидел у себя в голове, а сейчас осознал — я и впрямь перешагнул «порог» и вдохнул воздух нового мира… а потом все. Как отрезало. Голова в тот паршивый вечер чуть не лопнула от боли. Ощущение такое, словно в темечке торчал гвоздь.

Ах да, еще была записка: чистый конверт, на обороте которого значилась — Призраку от друга'. Внутри я нашел аккуратно сложенный лист бумаги и всего два слова: «Живи, М.», и подпись — «Д. Д. К». Увы, на этом все зацепки закончились.

Долго сидеть и переживать о том, что я стал кем-то другим, не в моих правилах. Нужно было побыстрее понять, что здесь да как. Я решил сперва крепко встать на ноги, а потом разобраться с тем, почему у меня в голове дырка.

И первым пунктом было знакомство с Меттой — тогда еще безымянной и испуганной тенью, застрявшей в моем сознании и из любопытства вернувшей меня к жизни.

Она еще была бессловестна, довольно слаба и смертельно нуждалась в друге. Все, что было ею вне моего тела, могло уместиться в ладони — слепой «котенок», еще совсем-совсем маленький, сидел рядом и тыкался мокрым носом мне в палец.

— Друг?.. Друг! — пискнул он через пару минут. Я погладил котенка по голове.

Откуда мы оба взялись в теле Ильи, и что вообще произошло с этим парнем? Спросите чего полегче, дорогие друзья.

Спустя пару дней мы с моей бессловесной, но все понимающей подругой попытались навести справки, однако кроме каких-то однофамильцев, живших под Рязанью еще лет двадцать назад, не смогли найти ничего путного.

Ни родственников, ни друзей, если не считать этого Онегина, но и он седьмая вода на киселе. Род Марлинских оказался ни жив, ни мертв, а вообще черт знает что.

Изображение милой сребровласой девушки, вернее ее аватар, собранный ею же из образов в моем прежнем «я», соткался спустя сутки — одним очень дождливым утром.

— Илья… — вырвал меня из полусна тихий знакомый голос, и я открыл глаза. Она лежала рядом, укрывшись одеялом, и дрожала. — Скажи, ты знаешь, кто я?

Я попытался дотронуться до нее, но она тут же — пух! — и пропала. Мне уже показалось, что это был сон, как через пять минут она образовалась вновь с тем же вопросом на устах.

У меня не было никаких ответов, впрочем, и у ней тоже. Мы были похожи.

— Так что, дорогуша, мы и вправду делим одно тело… — сказал я спустя какое-то время, посматривая в ее голубые глаза. На ней не было никакой одежды, длинные волосы были распущены и сверкали на обнаженных плечах.

— Не совсем, — вздохнула она, усевшись на стул с ногами. — Хозяин тела ты, а я лишь метапроэкция.

— Как это? — спросил я, стараясь не пялиться на ее «подружек» третьего размера.

— А вот так! Я воспринимаю тебя, как и себя, но ты больше, чем я. Одновременно я нечто большее, чем проекция. Ааа, сложно объяснить! Ну-ка вытяни руку. Смелее!