Рыцарь Резервации (СИ) - Артемов Александр Александрович. Страница 25

— Метта… — проговорил я, наблюдая эту нелепую сцену.

— Две новости, — ответила моя спутница. — Плохая и хорошая.

— Давай плохую.

— Плохая: эта тварь производит просто колоссальные объемы энергии. Хорошая: энергия сгорает в геометрической прогрессии. Еще секунда и…

Тут тварь засверкала и с воем начала таить. Пискнув, девочка шлепнулась на пол, а от грозной энергетической птицы не осталось и мокрого места.

— … она рассыпется. Фух! Мы победили!

Опустилась темнота. Через секунду вновь послышался отчаянный плачь.

— Ой, больно попе, — заохала Полина.

Зановособравшаяся Шпилька засверкала глазами и осветила помещение.

И вот мы снова увидели останки птицы-юда — железное тело не двигало и коготком. На меня смотрели черные провалы глаз.

Однако рядом с ним я заметил полупрозрачную женскую фигурку, которая сидела, забившись в угол, и мелко дрожала. Единственной ее «одеждой» были перышки на плечах, а также длинные черные волосы, которые скрывали ее худое тело практически полностью. Из пальцев вылезали длинные ногти.

Да, это была именно та дама, с которой мы сражались в голове юда.

— Как я и говорила, Илья, — сказала Метта. — Она в таком виде способна навредить разве что Шпильке. И то, если она будет в коме.

— Уходи… — сказала девушка, не поднимая растрепанной головы. — Прочь!

— Рух, ну что ты⁈ — прыгнула к ней Полина и упала перед ней на колени. — Не плачь!

— Я погибла, я проиграла, энергия на нуле… — простонала девушка и, приподняв голову, всмотрелась в личико хранительницы поезда. — Как тут не плакать?.. Очнулась от спячки и тут… мамочки…

И она снова разрыдалась. Полина сидела и гладила бедняжку по голове.

Да уж, походу, она так рьяно пыталась меня напугать этим нелепым представлением, что просто перегорела. Бывает.

— Слезами делу не поможешь, — сказал я, медленно приближаясь. Шпилька сидела на моем плече, готовая в любую секунду ринуться в бой. — Вы, барышня, как и это мертвое существо, принадлежите мне.

Девушка подняла лицо и уперла в меня свои черные-черные глаза. Внутри вращались два белых многогранника.

Странное зрелище, но у всех чудов-хранителей, похоже, такие глазки.

— Еще чего! — зашипела она. — Никто из людов не может владеть Рух!

— Увы, времена меняются. Скоро эту покореженную оболочку передадут любопытным ученам из ШИИРа, — сказал я, остановившись перед ней. — А твой сердечник заберут одни очень жадные руки.

— Ну и чтоб им пусто было! Я взорвусь, стоит этим ручонкам только коснуться меня!

— Врет, — покачала головой Метта. — Она едва способна в сознании оставаться. Куда там кому-то навредить.

В точку. Видок у нее такой, как будто ее держали на воде и хлебе целый месяц. Какой бы мощной и опасной птица-юд не была вчера, но хранительница ее геометрики нынче опасности не представляет.

— Зачем ты-то сюда пришел, люд⁈ — злилась хранительница Рух.

— Возможно, для того чтобы избавить тебя от страданий? — сказал я, склонив голову набок.

— А может, для того чтобы спасти? — предположила моя спутница, вцепившись мне в плечо.

— Тебе, что ее жалко?

— Ну… Она выглядит такой… потерянной, — смутилась Метта. — Совсем как я еще совсем недавно… Да и ты…

Хранительница артефакта попыталась подняться, но была настолько истощена, что ей удалось удержаться на ногах только при помощи Полины.

— Убить меня?.. — фыркнула она. — Ну давай! Закончи дело!

И расставила руки в стороны. Полина пискнула и загородила ее собой.

— Нет, Илья Тимофеевич! Рух хорошая, просто она попала не в те руки!

Я покачал головой:

— Она вчера пыталась убить пассажиров и едва не прикончила меня.

— Не отрицаю. Возможно, моя оболочка и пыталась, — опустила глаза Рух. — Я не контролирую птицу-юда. Я лишь источник энергии, а не мозг. К тому же я спала… Как спят многие чуды-хранители…

— Это правда! Хранители геометриков в телах юдов не контролируют собственные физические тела! — сказала Полина. — Я же не решаю, куда ехать «Урагану». К тому же Рух действительно уснула еще во времена Гигантомахии. Она не ведала что творят ее силами!

— Да? — заинтересовался я такими откровениями. — И тебя когда-то разбудили?

Полина вздохнула, и ее глаза-многогранники сверкнули.

— Угу… Давно. И это было больно.

Мы с Меттой переглянулись. Вдруг ее вчерашняя фраза о том, что кристалл-сердечник «взбунтовался» против мозга юда показалась мне не такой уж и бредовой.

Наша схватка внутри кристалла тоже заиграла новыми красками.

— Хорошо, что мы прикупили тот артефакт Жизни, — улыбнулась моя спутница. — Наши пятьсот рублей спасли хранительницу от заточения в теле монстра.

— Да, правда мы ее чуть не убили…

— Никто не застрахован от ошибок во время драки с древним злом!

— Кто же руководил вами? — спросил я обеих хранительниц.

— Не знаю, — твердо проговорила Полина. — Никто из хранителей не знает, чья воля толкала юдов вперед. Да и толкает до сих пор.

— Я просыпалась только ненадолго, — пробормотала Рух, прижав колени к подбородку, — а потом вновь проваливалась в забытье…

— Не надо оправдываться, — бросил я.

— Это правда! Это правда! — голосила Полина.

— Можешь верить, а можешь нет, люд, — фыркнула Рух. — Какая разница? Все равно мне крышка…

Вдруг в дверь застучали.

— Илья Тимофеевич! — раздался голос Томы. — Вы живы⁈

— Да!

— К вам пробивается начальник поезда. Мы как можем пытаемся его задержать, но он настойчиво хочет опечатать вагон. Вы скоро?

— Минуту… — вздохнул я. — Метта, глянь, что там.

— Есть! — кивнула она, и Шпилька покинула вагон.

— Нет, разница есть, — сказал я Рух. — Я здесь, чтобы извлечь артефакт, и стать твоим хозяином.

— Ни за что!

— Выбор у тебя невелик. Как только мы прибудем в Шардинск, из лап птицы-юда ты попадешь в рабство к людям.

— Ага, а ты предлагаешь стать твоей рабыней? — ухмыльнулась Рух и ткнула пальцем в Полину. — Вот как эта бедняжка?

— Со мной хорошо обращаются, — вскинула нос Полина. — Василий Иванович хороший, и Механик… И с тобой тоже будут! Ваше благородие, вы же не обидите Рух?

Вместо ответа я подошел к хранительнице поближе и опустился на колено. Рух вжалась в угол и зашипела.

— Спокойно, — поднял я ладони. — Хочешь, чтобы я ушел, так и быть. Жалей себя сколько влезет, и завтра ты окажешься в рабстве. Либо я могу забрать тебя с собой и…

— И? — ухмыльнулась она. — Вставишь меня в воздушного змея?

— Возможно. И не исключено, что я направлю твою энергию в созидательное русло. А не в дело убийства невинных людей.

— Я же говорю, я не ведала что творила!

— Это мы выяснили. И заметь, я с тобой разговариваю и пытаюсь выяснить истину. Как я понимаю, Полина, такие люди как Степан Варфоломеевич не привыкли относиться к хранителям как к себе подобным?

— Угу, — кивнула Полина. — Прежний начальник ладил с машинистами и следил за состоянием вагона четвертого класса. Увы, он умер, и нам навязали вот этого вот…

Я прислушался. Надо бы торопиться, а то немудрено и встрять.

— Можете не спешить, Илья, — ухмыльнулась Метта. — Шпилька уже в теплушке, и наши друзья-простолюдины «братаются» с Бездомным. Он там надолго застрял.

Я ухмыльнулся.

— Бездомный меня не жалеет, — продолжала жаловаться Полина. — Я слышала, он подумывает заменить «устаревший» артефакт, вот и выжимет из меня последние соки…

Посмотрев на Рух, я кивнул на нахмурившуюся Полину:

— Если не хочешь оказаться в руках этого жирного козла, тогда идем со мной. Будешь жить, а не существовать как шестеренка. Я скоро получу в наследство поместье. Поверь, там будет чем заняться даже чудам-хранителям.

Хранительница колебалась, но Полина взяла ее за руку. И тогда она, закрыв глаза, растворилась в воздухе.

— Она сказала «да», — улыбнулась девочка.

— Птица-Рух отличается умом и сообразительностью! — прыснула Метта.